— Она тебе больше не нужна.
Нас догнал Мишка и преградил дорогу. Рядом с ним семенил Белецкий и вопил:
— Охрана, где тебя черти носят?
К нам подбежали несколько солдат в черной униформе. Их лица расплывались перед глазами и превращались в причудливые маски. Я засмеялся, словно был на празднике Святого Бертана в Хилле, и закружился вместе с Виолеттой на руках. Она судорожно вцепилась в мою футболку, а потом оторвала одну руку, стукнула меня кулаком по груди и сердито крикнула:
— Поставь меня на пол, я сказала! Немедленно!
О боги! Это она, моя Виолетта! Не двойник, не похожая на нее девушка, именно она. Та, за которой я ринулся следом, не думая о последствиях. Точно также она ругалась на меня, когда была в Хилле.
— Слушаюсь, моя дорогая леди.
Я опустил ее на пол, но на меня налетели охранники, вывернули мне руки и больно прижали к спине. Я бы мог с ними справиться легко, но настроение было не боевое. Хотелось смеяться, петь и кричать во все горло: «Люди, я нашел свою Виолетту!»
Что было дальше, я не помню. Просто закрыл глаза, а когда их открыл, увидел, что лежу в клетке. Вот так просто! Правителя Хиллы заперли в клетке, как дикого зверя.
Первый шок прошел, и я огляделся: на дальней скамейке кто-то лежал. Его заливистый храп разносился по всему маленькому помещению, ударялся о стены и потолок и звенел в ушах.
— Эй, ты, заткнись! — услышал я голос и посмотрел сквозь прутья.
Клетка находилась в большой комнате, а напротив нее стоял стол, за которым сидел охранник в форме голубого цвета.
— Это вы мне?
— Очнулся, голубчик? — мужчина встал и пошел ко мне. — Ткни соседа в бок. До печенок задрал уже своим храпом!
Я выполнил просьбу. Храпун, толстый, лысый мужчина, от которого несло алкоголем, почмокал губами, повернулся на бок и затих. Охранник направился к столу.
— Простите, а где я? — спросил я его.
— В обезьяннике, конечно. Напился ты до поросячьего визга, вот твои дружки и засунули тебя сюда.
— А где обезьяны?
Я смутно вспомнил, что так здесь называют животных, у которых красная задница и повадки невоспитанного человека.
— А ты и есть обезьяна. И вот тот господинчик тоже, — засмеялся охранник и показал пальцем на соседа. — Не переживай, проспишься, человеком станешь, утром выпустим.
— А где мои друзья?
— Разбираются со следователем, а тебя пока сюда поместили. Натворил ты дел.
Я совершенно не понимал, что я сделал не так. Наверное, нельзя было поднимать на руки Виолетту. Точно! Если бы кто-то в Хилле сделал такое с женщиной правителя, он бы поплатился жизнью.
— Меня, значит, казнят?
— За что? — охранник оторвал взгляд от телефона, с которым сидел, и удивленно посмотрел на меня.
— Ну, вы сказали, что я дел натворил.
— А-а-а, это. Ну, да. Разнес полресторана к чертям. Режиссеру под глаз фингал поставил, посуду перебил, стол о стенку швырнул, какую-то картину дорогую порвал. Короче, почудил ты, парень, знатно.
— Странно, я совершенно не подвержен приступам агрессии, — ничего не понимал я.
— Так, пить меньше надо. Хотя…
— Что, «хотя»?
— Полбутылки виски не та доза, чтобы мозги напрочь отключить, — охранник встал и подошел к прутьям решетки. — Ты вообще раньше пил?
— Да, иногда. Сидр пил, вино из ракии пил, медовуху. Но я ее не люблю сладкая слишком.
— И все было нормально?
— Конечно. Эти напитки утоляют жажду и немного веселят.
— Слабенькие, значит, — сделал вывод охранник. — А проверься-ка на всякий случай у врача.
— Зачем?
— Может, у тебя, как у чукчи, ферментов в желудке нет, чтобы крепкий алкоголь расщеплять, вот тебе крышу и снесло.
— А кто такой чукча?
В голове пронесся табун панических мыслей: «Со мной что-то не так! Я не могу быть правителем. Значит, жрецы были правы: мое проклятие работает до седьмого колена, и не получится изменить свою судьбу, как бы ни пытался».
— Ну, ты, парень даешь? Чукча — представитель северной народности. Чему тебя в школе учили?
Ну, не объяснять же постороннему человеку, что я из другого мира! У нас были кланы: Муаро, Тупако, Беблесо, Сниугро и другие. Отличительной особенностью каждого народа был кожный рисунок. Он набивался ребенку, когда тот вставал на ноги. У меня — точки над бровями. Такие же черные отметины есть у моего дяди, Первого Советника и у его сына Мадана.
Я облегченно выдохнул. Слава богам! Я не сошел с ума, но даже представить не мог, что в этом мире люди отличаются способностью принимать алкоголь.
— А это не опасно?
— Что? — охранник, пока я раздумывал, снова прилип к телефону.
— Ну, недостаток ферментов.
— Слушай, парень, держись просто подальше от крепких напитков, раз они на тебя так влияют, и все будет в шоколаде.
— Эй, заткнитесь вы уже! — толстяк на скамейке поднял голову. — Спать мешаете!
— Ишь ты, командир нашелся, — проворчал охранник и пошел к клетке, позвякивая ключами. — Получить по ребрам хочешь?
— Ладно, ладно начальник. Молчу!
Толстяк повернулся лицом к стене с вскоре захрапел. Задремал и я. Проснулся, когда услышал звук поворота ключа в замке. Мгновенно протер глаза и сел: неизвестно, что готовит визит охранника. Нужно быть настороже.
Но за дверью стоял Мишка и… Виолетта.
Глава 12
Рабочий день закончился быстро. Я старалась освободиться от посторонних мыслей и чувств и полностью отдаться проекту. Последний день съёмок, потом монтаж, представление ролика высокой комиссии и… можно наконец выдохнуть. Какое мне дело до человека, который назвал меня своей женщиной? Абсолютно никакого. Впервые вижу и, надеюсь, больше никогда не встречу.
Так размышляло трезвое сознание, а непослушное подсознание заставляло меня смотреть в ту сторону, где стоял Берт. Он был облачен в одежду лорда: штаны из телячьей кожи, плотно облегающие мощные бёдра, белую широкую рубашку, плащ на застежке. На шее — шелковый платок.
И что-то такое родное чудилось в его взглядах, движениях и едва заметных точках над бровями, расположившихся полукругом, что сердце щемило, а мозг готов был взорваться от напряженной работы.
Даже одетый, Берт казался невероятно сексуальным. А тут ещё Алёна вилась вокруг парня змейкой и ни на шаг не отходила от него. Я едва скрытой злостью наблюдала за ней.
— Вита, ты чего смотришь на Светлову, как Сталин на врага народа? — спросила Ирочка, пробегая мимо.
— Тебе показалось, — буркнула я. — Займись лучше своей работой!
— Я ею и занимаюсь, а ты бука-злюка, — весело махнула Ирочка.
Вот у кого отличное настроение, не омраченное никакими мыслями и чувствами. Я окончательно расстроилась, возглас Алены и обернулась:
— Берт! Иди сюда!
Моделька так и крутилась рядом с Бертом, то касаясь его по любому поводу, то заглядывая в глаза — поведение, совершенно ей не свойственное, а оттого ещё более тревожное.
— Зачем?
— Ой, можно я буду тебя звать Аликом? Так привычнее.
«Вот стерва!» — сцепила зубы я. — Мужиков тебе не хватает? Давай и этого положи на себя!»
Но Берт пожал плечами, всем видом демонстрируя, что ему абсолютно все равно, как его будет звать Алёна, и отошел в сторону.
«Получила, идиотка? Какой он тебе Алик? — обрадовалась я. Не знаю почему, но меня оскорбило такое вольное обращение с именем гостя. — Он Бертан, правитель Хиллы».
Стоп, а откуда вылезла эта информация? Я не знаю никакой Хиллы.
— Олег Иванович, — позвала я оператора. — Вы слышали о таком государстве, как Хилла?
— Нет. Ты же у нас журналист. Должна больше меня знать.
Должна-то должна, да голова звенит от боли, как пустое ведро, а мысли и чувства перемешались в кашу. Я с трудом включилась в работу и очнулась только тогда, когда Белецкий закричал:
— Снято! Все молодцы! Поздравляю с завершением работы.
Я выдохнула. Наконец-то можно расслабиться, прийти домой и обдумать все случившееся за сегодняшний день. Но не тут-то было: режиссёр пригласил всю съемочную группу в ресторан, и отвертеться у меня не получилось.
