Её рука была легка и проворна, а удары — искусны и точны. Башу попался на этот раз достойный противник, почти не уступающий ему в умении. Они бы долго ещё дрались, если бы не неверность выбранной ими площадки. Поглощённые боем, они не услышали, как платформа балкона под их ногами стала трещать. Баш на мгновение отвлёкся, услышав крик. На балкон выбежала Надя, за ней — Саша и Володар.
В следующий миг плаформа под ногами короля и ведьмы обрушилась, Баш повис, держась одной рукой за край, а за другую его схватила Кора, глаза которой, перед лицом смерти, утратили тот безумный блеск, коим наделяет своих слуг Тьма.
Ещё когда отец исчез из виду, принцесса собралась броситься туда, но дядя задержал её на месте, заметив, что платформа держится на честном слове и сама сейчас обвалиться. Володар стал судорожно придумывать, как быть, но тут и эта часть рухнула вниз. Раздался душераздирающий вопль Коры, прервавшийся, когда тело ведьмы упало на скалы.
— Нет, папа…
Надя, рыдая, опустилась на колени, будто обессилев. Александр и Володар застыли, с трудом воспринимая тот факт, что Севастьяна больше нет и что день, ставший триумфом, превратился в день траура. Князь сокрушённо покачал головой, слушая рыдания племянницы, которую старался успокоить Александр. Но тут…
Володар, будто что-то услышав, подошёл к краю обрыва и тут же лёг, протягивая кому-то руку. В следующую минуту на платформу вылез чуть живой от только что произошедшего Баш, который, после обвала, умудрился зацепиться за какой-то уступ, а потом залезть обратно. Увидев отца, Надя бросилась обнимать родителя, позабыв про всё на свете. Баш же нашёл в себе силы только улыбнуться. Но душа его сейчас не ощущала ничего, а сердце разрывалось от боли.
Все четверо покинули балкон, под которым, на скалах королевского острова нашла свою смерть ведьма Кора из Обена. Тело колдуньи превратилось в пепел, кровь залила камни. И те камни, что она окрасила, с тех пор имели бурый цвет.
Глава 21. Чудеса
На этаже, где был тронный зал, было мало людей. Несколько солдат и Евдокия весело разговорившая Эданом. Они, кажется, забыли обо всём на свете. Дранг стоял за спиной императрицы, прислонившись спиной к стене и с меланхоличным спокойствием глядя по сторонам. Его взгляд наткнулся на четверых сошедших с лестницы. Но, если у князя, принцессы и царевича настроение было приподнятое, когда они объявили о гибели Коры, то лицо Баша сохраняло каменную безэмоциональность, а глаза его были затуманены болью. Маг насторожился, поняв причину скорби императора.
Баш подошёл к дверям в тронный зал и остановился в нерешительности. Володар заметил, что происходит с другом и подошёл ближе, но спросить ничего не успел. Второй император толкнул двери. Те открылись ровно настолько, что туда мог пройти один человек. Император вошёл в зал, за ним — князь. Володар не понял, что случилось, пока Баш не бросился вперёд и остановился у мраморной статуи, стоявшей посреди зала. Князь, подойдя ближе, обомлел. Это была Мария.
* * *
Мария долго ничего не видела. Она пребывала в некотором забытьи, пока её сознание не вернулось. Открыв глаза, она поняла, что находится не в своём мире. Не было никаких ощущений, кроме безграничной лёгкости. Под ногами был песок. За спиной на многие мили вниз простёрлась бесконечная пропасть. Перед глазами были золотые врата, за которыми находился прекрасный сад. Верхушки деревьев, высившиеся над стенами сада, источали приятный свет, а от цветов и плодов на их ветвях исходил аромат, который не встретить в нашем мире. Императрица поражённо застыла на месте.
— Я сплю?
— Ну, если это только можно назвать сном.
Царица посмотрела вперёд. Резные врата медленно открыли, а из сада вышли три фигуры. Перед ней стояла супружеская чета и молодая темноволосая девушка. Императрица поняла, что их лица ей смутно знакомы. Чета была молода. Мужчины — высокий, широкоплечий, но с мягким взором, и чёрными, будто смола, волосами — и женщина — статная, стройная, с женственной фигурой, с волосами рыжими, как лисья шерсть — были одеты в богатые одежды, расшитые золотом, а на головах их сверкали короны правителей Обенского королевства. Мария ошарашенно узнала в них своих родителей и стоявшую рядом с ними Софию.
— Это… Соф…
— Маш, — турмания со смехом бросилась обнимать сестру. Их родители спокойно стояли рядом, с улыбками глядя на своих дочерей. Мария, сама не своя от счастья, взглянула на них.
— Мам, пап, неужели?..
— Да, родная, это мы, — ответила королева Обена. Голос её был мягок и весел, а глаза… Мария поняла, от кого её достались её очи. — Но ты рано.
Царица непонимающе нахмурилась. Её мать ответила на немой вопрос дочери.
— Твоё время ещё не пришло.
— Меня убили в том мире, мам.
— Знаю, — королева улыбнулась. — Но это не твой конец.
* * *
Баш остановился, глядя на лицо статуи. Он медленно коснулся её щёк ладонями, но они были холодны. В первый раз за всё время король понял, что значит, когда сердце сжимается, а душа рвётся на куски. Он прикоснулся губами её лба, после чего опустился на колено и закрыл лицо ладонью, когда его взор застил туман, а по щекам потекли слёзы. Сзади на его плечо легла ладонь Володара. Князь понимающе молчал, тоскливо глядя на сестру.
— Ты не виноват, Баш, — глухо произнёс князь.
Король ничего не ответил, с трудом сдерживая рыдание, что сдавили ему грудь.
Они так и не заметили Дранга, застывшего в дверях. Его лицо не выражало почти ничего. Только глаза сверкали. Он бросил мимолётный взгляд на Евдокию, которая ничего не подозревая болтала с первым императором Обенской Империи. Его взор вновь устремился в сторону статуи. В голове зазвучал голос брата.
— Такие заклятия не даются даром. Нужно быть очень искусным магом, гораздо искуснее меня, чтобы расколдовывать тех, кого настигли эти горести. Ты можешь умереть.
Душа мага взбунтовалась против этих слов, когда он представил себе, какое горе испытает старшая императрица, потеряв ещё одну сестру.
— Но попытаться-то стоит, — подумал он, принимаясь молиться Царю и поднимая руку. Его глаза сверкали золотом в прямом смысле. Он начал дрожать от напряжения. Маг чувствовал, как магия постепенно вытягивает из него силы. Когда же он почувствовал, что сейчас потеряет сознание, по поверхности статуи пробежала лёгкая дрожь. Дранг понял, что смог, и опустил руки, прислонившись к двери.
Володар заметил перемены в облике мраморного камня. Приглядевшись, он понял, что белый приобретает постепенно иные оттенки — статуя оживала. Опешивший князь потряс Баша, призывая поднять глаза. Император поднял взгляд и очень вовремя.
Король еле успел подхватить императрицу Марию, когда та начала падать на пол. Севастьян с трудом верил собственным глазам. Сама королева с трудом пока понимала, что происходит вокруг. Она чувствовала, как её кто-то зовёт, целует её лицо, но только спустя какое-то время она, наконец, разглядела безумно счастливое лицо мужа.
Володар, всё это время стоявший позади, многозначительно глядел на то, как его сестра и друг обнимаются и целуются, обезумев от радости воссоединения, пока на него наконец не обратили внимание. Императрица Обена протянула ему руку. Баш понял её желание и помог подняться на ноги. От раны, полученной перед самым превращением, ни осталось ни следа, кроме, разве что, изорванной и испачканной кровью рубашки и пробитой кольчуги. Царица бросилась на шею кузену, поджав раненную ногу. Она бросила взгляд на дверной проём. Заметив там чуть живого Дранга, который тут же поспешно покинул зал, царица поняла, кому обязана своим спасением.
* * *
— Да ладно. Дусь, не говори только, что Дранг тебе не нравится, — улыбнулся Эдан, с удовольствием смотря, как зарделась старшая царица. Но так и не понял, от чего. Ибо в следующий миг её глаза сверкнули гневом.
— Тебе жить надоело? — прошипела она. Император остался доволен этой реакцией.
