Не удержавшись, я провела пальцем по щетинкам кистей и счастливо улыбнулась, представив, как обрадуется брат. Наверное, в моем лице слишком явно прочиталось это чувство, потому что следившая за мной леди Жанна поджала губы и наклонилась что-то сказать Мод. В перерыв я отнесла ящик в свою комнату и передала через пажа лорду Авену записку с одним-единственным словом, написанным новым свинцовым карандашом. Думала, что увижусь с дарителем только вечером за ужином и уже собиралась вернуться к остальным женщинам — свободное время подходило к концу, — когда услышала за спиной знакомый голос:
— Леди Лорелея, постойте! — Я обернулась и подождала, пока Тесий меня нагонит. Его каштановые кудри разметались от быстрого шага.
— Рад, что угадал с подарком, — сказал он, немного запыхавшись, и остановился. — И вдвойне рад, что вы не принесли его обратно.
Я сложила руки на подоле и привычно опустила глаза.
— Вы выбрали то единственное, от чего я не могла отказаться.
— Мне подал идею его высочество, когда сказал, что вы искали инструмент для рисования в камине. Я подумал, что свинцовый грифель лучше уголька, а оттуда уже было недалеко до красок.
Надеюсь, Тесий не заметил, как я вздрогнула при упоминании его патрона. Радость от подарка сразу померкла. Как будто часть благодарности за него я теперь должна была испытывать и к Бодуэну.
— Вчера я была с вами резка, — сменила тему я.
— Вы были расстроены.
— Верно… я растерялась и не сумела объяснить присутствующим, что мы с братом склонны к художеству, а не пению… Ещё раз примите мою признательность, а сейчас я должна вернуться в рабочую комнату.
— Погодите, не хотите… немного прогуляться? Не наедине, разумеется, — поспешно добавил он, — мы возьмем в сопровождение дуэнью.
Я удивленно вскинула глаза и встретилась с его, темно-синими. Сейчас они сияли, как два сапфира в оправе из норковых ресниц, подпаленных на самых кончиках.
— Разве у вас нет работы?
— У меня перерыв, — беспечно пожал плечами Тесий. — Полчаса на свежем воздухе мне простят.
— А мне, боюсь, нет. Старшая матрона в этом отношении строга.
— Рогнеда? С ней я сумею договориться.
Я смутно припомнила, что именно так и зовут нашу надзирательницу, но ещё ни разу не слышала, чтобы кто-то упоминал её по имени. Тесий чуть смущенно улыбнулся, а я только успела с ним примириться не для того, чтобы снова терять нить.
— Идемте же! — шире улыбнулся он. — Вы уже видели наш сад?
— Ещё нет…
Фрейлины и королева несколько раз выбирались туда на прогулку, но я пользовалась свободным временем, чтобы исследовать замок или навестить Людо. В этот час он обыкновенно бывал либо на конюшне, проверяя лошадей вместе с ещё одним ответственным за эту задачу оруженосцем, Марком, либо тренировался в манеже верхом или в поединках. Иногда я приносила обед туда, и мы делили его, забравшись на верхнюю трибуну.
— Страшное упущение: как же вы будете рисовать романтические свидания среди цветов?
— Я люблю… более жизненные сюжеты, — хмыкнула я.
— Покажете ваши рисунки?
— Возможно, когда-нибудь.
— Тогда идемте?
Он жестом пропустил меня вперед.
Поначалу я чувствовала себя скованно. У меня мало опыта общения с посторонними людьми, тем более мужчинами. Долгие годы брат заменял всех. Слишком велика была разница между нами и теми, среди кого приходилось вращаться. Слишком подозрительными и осторожными мы стали. Слишком тщательно берегли свой гнев, боясь отвлечься и невзначай расплескать его. В самом начале мне чего-то не хватало, и когда деревенская ребятня развлекалась, одна моя половина порывалась присоединиться к ним, а вторая слышала строгий голос матери, отчитывающий за неподобающее поведение. Лорды не играют в мяч с вилланами, не перенимают их просторечные выражения и не опускаются до их уровня. Да и брат не позволял забыться… Бережно храня осколки прежней жизни, мы пытались применить их к новому положению, и когда ничего не получалось, отгораживались в своем мире. Мы были друг у друга, и этого хватало.
И постепенно желание впускать кого-то ещё в нашу жизнь окончательно сошло на нет, а чужие прикосновения стали не просто неприятными — от них передергивало. С женщинами я никогда не умела и не хотела слишком сближаться, а мужчин Людо ко мне и близко не подпускал.
Видимо, у Тесия никогда не вставало подобных проблем, поэтому беседа текла в целом свободно, несмотря на мои подчас неловкие или слишком односложные ответы.
Найденная впопыхах для соблюдения приличий дуэнья держалась поодаль, не мешая разговору, к тому же, кажется, была туга на ухо и подслеповата, так что даже вздумай Тесий обесчестить меня под первым же кустом, вряд ли что-то заметила бы. Однако при виде проступающего на его скулах румянца, когда наши взгляды встречались, я не могла представить его в этой роли.
Сад располагался за паласом. К нему спускалась широкая лестница с полустертыми ступенями и резной балюстрадой, сплошь увитой плющом и плетистыми розами, которым ещё слишком рано и опасно было цвести, и тем не менее они цвели — в марте месяце. На входе встречала старинная каменная арка. С неё почти до самой земли свисал гишпанский мох, волнуясь пушистой занавесью. Покачиваясь под порывами ветра, он пропускал тяжелые напитанные влагой ароматы. Арка казалась воротами в другой мир.
— Это один из старейших садов на материке, заложен, как и сам замок, ещё Конрадом Четырехпалым. Вы ведь слышали про основателя королевского рода?
— Тот самый, которого после гибели в военном походе причислили к святым, сварили в вине, а отделившиеся от плоти кости раздали самым уважаемым подданным и союзникам королевства? Про него все слышали, милорд. У нас дома даже…
…хранился ковчежец с фрагментом его пятки, пожалованным в качестве особой милости давно умершим потомком Конрада Четырехпалого нашему давно умершему предку, участвовавшему в том походе в звании генерала. Морхольты всегда были верной опорой трона, а останки святого, как известно, творят чудеса, оберегают и вообще несут благодать.
Но я вовремя спохватилась, сообразив, что Грасье не была оказана эта милость, и докончила:
— … кормилица рассказывала эту историю перед сном.
— Да, но он славен не только своей кончиной, — заметил Тесий, отодвигая мох, как штору, и приглашая войти.
Я сделала шаг вперед и замерла как вкопанная.
Сад на воде…
В гладкой поверхности отражался опрокинутый мир. В груди похолодело и сжалось. Одно дело ехать в ладье и совсем другое — ступать по хлипким мосткам. Уверена, все до единого хлипкие, даже вон тот, каменный… Я невольно попятилась.
— Что с вами? — с беспокойством спросил Тесий.
— Н-не люблю воду, — выдавила я, не отрывая глаз от застеленного зыбким покрывалом тумана озера, разбитого естественными и искусственными насыпями, иссеченного дорожками и аллеями. Из его черных мерцающих глубин ко мне тянулись призраки минувшего. — Мой брат однажды чуть не утонул…
Никогда не забуду выражение отца в тот миг, когда конюх вбежал в дом с Артуром на руках. Голова брата запрокинута, тонкие руки и ноги безвольно качаются, с одежды струится влага, а на кротком бледном до прозрачности лице застыло умиротворение.
«Ещё живой»
«Вытащили из реки»
И глухой горловой стон отца.
Мужчины отнесли Артура в родительские покои. Глядя из-за двери на хрупкую фигурку, такую маленькую на огромной кровати, придавленную толстой шкурой покрывала, я испытываю страх за брата и беспокойство, передавшееся мне от взрослых. Все они знают какую-то тайну… Слуги перешептываются в переходах коридоров, обмениваются странными взглядами.
Я снова смотрю на Артура. Отец опускается рядом, отводит с его лба волосы, что-то шепчет, гладит, а потом роняет голову на скрещенные руки.
Тем же вечером Людо стоит перед ним, кашляющий и почти такой же бледный, как Артур, но в глазах — дерзкий вызов.
