“Стимпанк” — всплыло восторженное слово, но не вызвало никаких эмоций.
— Ради, ну я просто обязана пойти на ярмарку! Меня и Грета, и Альга уже звали! Там будут показывать новый книжный станок и ещё выставят новинки большинства издательств! — с двумя хорошенькими хохотушками из парфюмерного магазинчика мы сдружились весьма неплохо.
Чернокосая хозяйка смерила задумчивым взглядом. Мы обе избегали откровенных разговоров, хотя, похоже, это был лишь вопрос времени.
— Только до темноты, ладно? А то говорят, что на окраинах неспокойно, не стоит будить зверя, пока он спит. И глушитель прикрути посильнее, не снимай, — заметила озабоченно, — что-то он быстро выгорает, нужно новый просить…
— Ладно, — махнула рукой, подхватила сумку. Наконец-то смогу получше рассмотреть город! Что может случиться в толпе веселящегося народа, когда меры безопасности, как я слышала, и так были предприняты серьезные? — тогда я побежала, хотим к открытию успеть!
Грета и Аля встретили у ворот. Кокетливые шляпки с вуалями, светлые ткани платьев, завитые волосы.
— Неплохо подготовились, девочки? — подмигнула.
Сердце снова сжало. Что-то тянуло меня туда, что-то шептало, что сегодняшний день многое изменит. И я поддавалась, вопреки всем осторожным мыслям, опьяненная уже одной этой возможностью вырваться из замкнутого круга.
— Ты просто красавица, — Альга, невысокая, бледнокожая, хрупкая — как по последней моде, была не потомком анорров, а обыкновенным человеком с примесью волшебных кровей. И сейчас тепло улыбалась.
Она всегда радовалась, когда близким было хорошо. Да и вообще старалась найти повод для счастья в любой мелочи — светлая девушка! И полная противоположность высокой хмурой Грете. У той в предках явно отметились то ли гоблины, то ли темнокожие гархи, дикое племя.
— Да, я такая, — послала воздушный поцелуй, одергивая ткань длинной светло-синей юбки и поправляя корсет под грудь. Моя шляпка была такого же светло-синего оттенка с бирюзовой лентой.
Настроение было самое праздничное.
По улицам стекались к центру целые толпы оживленно переговаривающегося народа, как будто в этот день стирались все сословные границы. Хотя высших аристократов я не заметила. Эти, если и придут, то в специально организованные зоны для важных персон.
Думать о том, как мало информации удалось отыскать про проклятье, не хотелось. Да и та вся неутешительная. Слишком особые нужны условия для снятия. Слишком неоднозначные варианты предлагались, да ещё и без надежды, что подействуют.
Вот как, скажите на милость, мне трактовать предложение войти в другой род на правах то ли дара, то ли добычи? И что под этим имелось в виду?
А другие?.. Время ещё есть. Хотя с каждым днем его все меньше, а последствия…
— Ой, а хотите новость? — рядом пронеслась компания мальчишек-подростков, прогрохотал экипаж, который везли механические кони, всхрапывающие и бьющие копытами весьма натурально, и нам пришлось перейти на другой конец улицы.
— Ну? — Грета говорила редко, но чудесным образом всегда собирала именно самые важные сведения. Цены бы ей в разведке не было!
— Говорят, что Верховный анорр все сильнее поддается своей силе, — она заговорила совсем тихо, иногда бросая осторожные взгляды по сторонам. Да, сплетни о верховной власти не то, что поощряется во все времена, — раньше он хотя бы пытался изображать чувства, а теперь даже не старается. Из дворца уже несколько служанок убежали, да что там, даже его личный помощник исчез на днях! Повелитель был в такой ярости, что едва не сжег половину крыла, еле отговорили.
— Да, Воплощению все сложнее удерживать его на грани, я тоже это слышала, — Альга выглядела печальной и почти напуганной.
— О чем вы? — не выдержала. Да, я многое вспомнила, многое слышала, но род Гиррес был всегда далек от сплетен, у него своих интриг хватало. — В нашей глуши никогда о таком не говорили, я, признаться, мало что понимаю, — развела руками.
— Все просто, — Грета потеребила кончик темной косы, — Повелитель сильнейший из анорров. Его сила помогает держать острова в воздухе, именно ею заряжают особые артефакты, которые потом рассеивают силу по энергетическим линиям. Не смотри так — махнула рукой, — я пыталась когда-то поступить на инженерное дело. Но кто же туда “деревенщину из далекой дыры” возьмет, — заметила с горечью, — конечно, не он один это делает, но именно его сила — Ключ. Ещё и поэтому мало желающих устроить переворот, хотя дураки находятся. Но у Повелителя есть одна маленькая проблема…
— Он не умеет испытывать эмоций, — негромко заметила Альга, — об этом все знают. Но мы смутно понимаем, как это. А без эмоций… магия работает совсем по-другому. Да и сила чаэварре совсем не действует на него, не кружит голову.
— Иными словами, влюбиться он не может, Владыка, да? — я нахмурилась. Кажется, уже слышала что-то похожее.
— Из-за этого многие считают его чудовищем, хотя именно при его правлении были приняты многие законы, которые ограничили произвол знати и дали хоть какую-то защищенность иным расам, — Грета ускорила шаг, улочка выходила в сторону центральных улиц, а разговор выходил слишком серьезным.
Воцарилось секундное молчание. Нарушила его, как ни странно, Альга.
— Владыка не способен любить, а, значит, не сможет зачать и полноценного наследника, которому передаст часть своих уникальных способностей. Это многих беспокоит.
— Особенно аристократов, как понимаю? — о политике говорить хотелось меньше всего. — А что за воплощение?
— У каждого анорра есть воплощение его силы. Чтобы не сойти с ума, в день совершеннолетия они делят свою силу пополам, часть сливая в этот сосуд. Это, говорят, не обязательно предмет, иногда может быть и животное, и птица, — ответила Альга.
— И даже человек, — хмуро бросила Грета, — как у Владыки. Но это слишком абсолютный уровень доверия, мало кто идет на такое. И если уж воплощение не может усмирить нрав Повелителя…
День как-то разом стал не таким уж и радостным, пока по дороге нам не попался лоток со сладостями. Чего там только не было! И карамель на палочке, и диковинные звери из мягкого теста, и фигурные печеньки. От разнообразия разбежались глаза — пришлось набрать всего понемногу и двинуться дальше.
Сначала шли ряды с тканями и прочими девичьими мелочами для рукоделия. Потом — какие-то инструменты — там, в основном, толпились мужчины. Чуть в стороне виднелись прилавки со снедью, а уж что посложнее — дальше, туда, где вообще еле протолкнуться!
Впрочем, потихоньку удалось отбросить тревогу, возникшую от странного разговора, и увлечься по-настоящему.
Мы перебегали от лавки к лавке, смеялись, перешучивались с мужчинами, которые не могли не обратить внимания на трех хорошеньких молодых дам. Как ни странно, все было вполне чинно, никто своего общества не навязывал и глупостей не говорил.
В конце концов, Грета прилипла к очередному прилавку с маленькими часиками и отказалась от него отходить, велев её не ждать.
Дальше мы с Альгой отправились одни, пробиваясь в сторону желанных книжных прилавков и виднеющейся громады нового дирижабля. Кто-то снимал шляпу и раскланивался, кто-то щурился через лорнет. Публика становилась дороже, лощенее.
Собственная накидка вдруг стала казаться слишком бедной, бросающейся в глаза. Толпа начала давить.
— Пройдем к лавке? — внутри должно быть меньше народу, здесь уже стояли настоящие магазинчики. Пришлось кричать Альге почти на ухо, пока она кивнула.
Но, когда я, наконец, протолкалась к той самой лавке, оказалось, что осталась одна. Найти подругу в такой толпе нечего было и думать. Что ж, значит, все-таки посмотрю, что хотела, и потихоньку пойду домой.
Я уже почти зашла в магазинчик с уютными темно-красными ставнями и бежевой дверью, на которой висела вывеска в виде стопки шелестящих страницами книг, когда… Это был как будто сильнейший толчок. Меня буквально развернуло в противоположную сторону — и пришлось шагать через всю улицу. Я будто потеряла контроль над собственным телом, чувствуя, как сердце сжимает от страха.
