Я слушала его, поддакивала и согласно кивала, но про себя думала: сколько же надо иметь ненависти и зависти, чтобы вот так пытаться насолить человеку, которого называешь своим другом, да ещё злорадствуя, глядя на дело своих трудов? Люди — странные существа. И они ещё называют нас, лисиц, подлыми и коварными! Трижды «ха-ха»!
Одновременно я сняла с Бринка сапоги, а затем и подштанники, раздев догола. Он упал спиной на постель и заложил руки за голову, уставившись в потолок и предоставив мне «утешать». К чему я и приступила.
Сев на него верхом, я начала тереться лоном о мужской член — ещё мягкий, бессильно лежавший, похожий на сонную сытую змею. Но мне предстояло пробудить в этой змее голод, который потом нужно было утолить.
— Бедный, бедный господин Барт, — нашептывала я, потираясь об него и сама загораясь от этих прикосновений, — как бы я хотела помочь вам, избавить вас от всех тяжелых дум…
Постепенно член начал отвердевать, а Бринк проникся моими «утешениями». Он уже смотрел не в потолок, а на меня, и в глазах загорелись звездочки — верный знак, что мои утешения ему по душе. Ну или по члену — если говорить точно.
— Все женщины — обманщицы, — изрёк Бринк трагическим тоном.
Наверное, он рассчитывал, что шлюха из борделя бросится разуверять его в этом, чтобы польстить самолюбию клиента, но я только усмехнулась:
— Точно, мы такие, — ответила я ласково, потираясь о него всё с большим жаром, и между нами уже всё было влажно — и от моего желания, и от желания клиента. — Но с этим надо смириться.
— Смириться? — на этот раз усмехнулся он.
— Как же иначе? Придется вам, серьезным и суровым мужчинам, принимать нас, женщин, такими, как мы есть. Иначе вам будет очень, очень одиноко.
— Такими, как есть… — взгляд его опять затуманился, а потом он отрывисто сказал: — Жена изменила мне.
— Госпожа Сесилия? — спросила я осторожно.
— У меня только одна жена, — произнес он с досадой. — Отомстила мне, проклятая баба. Теперь весь город знает… — он резко замолчал и закрыл глаза.
«Весь город знает, что ваша гордая голова украшена рогами, — закончила я за него. — И признайся уже, что тебя больше задела не измена, а то, что о ней все узнали. Сам-то ты беззастенчиво просаживаешь семейные денежки в борделе».
— Она сама призналась? — продолжала я острожные расспросы. — Может, это всего лишь грязные слухи?
— Признается она! — сказал он с отвращением. — Всё отрицала, но ничего вразумительного не ответила. А я тут больше верю её любовникам — они тупые деревенские парни, просто притащились ко мне домой, чтобы с ней встретиться. У них в головах — мышиные мозги, ничего не соображают кроме как присунуть кому-нибудь. Как она могла польститься на таких?
— Странно, — я продолжала ласкать его лоном и поглаживала ладонями по груди, задевая соски и чувствуя, как они становятся тверже под моими руками, — не могу понять госпожу Сесилию. Как можно изменить вам, господин? Ведь вы такой красивый, добрый, так хорошо знаете женщин… Может, вы оттолкнули её своей холодностью?
— Это она — холодная, как змея! — взорвался он. — Со мной была — ах, какая скромница! Зато что вытворяла с теми двумя! Они сказали, она дала им одновременно! Понимаешь? Моя жена спала сразу с двумя тупыми обезьянами!
— Ужасно, — согласилась я. — Но теперь, когда вы знаете, на что она способна… Может, вы могли бы примириться? Устроить ночь бурной любви, например?
— Да мне даже смотреть противно на эту шлюху! — огрызнулся Бринк, каменея лицом.
— Простите, — сказала я покаянно.
Вот значит как, господин Бринк? Жена стала для вас грязной? Но что-то вы не брезгуете бегать по борделям, пользуясь услугами настоящих шлюх. Или их и себя вы грязными не считаете?
— Ты права, — сказал он, потягиваясь, словно сбрасывая с себя груз тяжких дум. — Пришло время утешиться. Достань-ка мне одну из твоих игрушек…
— Какую желаете? — лукаво поинтересовалась я, отдергивая занавеску и показывая весь свой арсенал орудий для любви.
28
Мой клиент некоторое время разглядывал выложенные рядами развратные штучки, которым предназначалось привнести новизну любовных переживаний тем, кто всем пресытился, а потом сказал:
— Подай вот это, — и указал на пять нефритовых шариков, нанизанных друг за другом.
Подвеска заканчивалась петелькой, и за неё-то я взяла игрушку и протянула Бринку.
Шарики покачивались — зеленоватые, полупрозрачные, отполированные до гладкости, и мужчина взял их, перекатывая в пальцах, словно проверяя размер и гладкость.
— Куда вы хотите их вставите? — спросила я, не прекращая движения на члене Бринка ни на секунду.
Там уже было достаточно твердо, и если бы я привстала, то член бы бодренько подпрыгнул, но я оттягивала этот приятный момент. Сейчас Бринку нужна была развратная игра, а не быстрая любовь.
— Повернись спиной, — приказал он. — И подай масло.
— С удовольствием, господин, — с улыбкой произнесла я, переворачиваясь задом наперед, передавая флакон с маслом и выгибая поясницу.
Даже не сомневалась, куда он решит их засунуть.
Эти шарики производили на моих клиентов почти магическое впечатление. Стоило только увидеть — и в следующую минуту все эти нефритовые чёртушки оказывались у меня в анусе.
Я чувствовала, как Бринк раздвигает мои ягодицы, щедро поливает маслом, а потом моя задняя дырочка ощутила прикосновение прохладной каменной поверхности.
Бринк протолкнул в меня сначала один шарик, потом другой…
— Смелее, господин, — подбодрила я мужчину, продолжая наглаживать лоном его член, — я смогу принять их все, даже не сомневайтесь.
Третий… четвертый…
— Знала бы ты, как соблазнительно смотришься сзади, — усмехнулся Бринк.
— Вам нравится?
— Весьма, — он протолкнул в меня пятый шарик, и я поерзала, поудобнее располагая их внутри. — Теперь можешь меня оседлать, — последовало новое распоряжение.
Я приподняла бедра, выпуская мужской член из горячего плена, и он не обманул моих ожиданий — тут же подскочил, готовый к действию.
— Какая красота, — прищелкнул языком Бринк и шлепнул меня по ягодице, одновременно потянув петельку и заставив шарики чуть сдвинуться, массируя чувствительные местечки внутри.
Между ног у меня уже было всё влажно, и член проник внутрь без труда, но я всё равно застонала от удовольствия, ощутив наполненность с двух сторон.
— Тебе нравится? — спросил Бринк, то потягивая за петельку, от отпуская, и нефритовая игрушка, повинуясь его движениям, двигалась внутри меня, распаляя страсть всё сильнее.
— С вами мне всё нравится, господин, — сказала я ласково и посмотрела на него через плечо.
— Мне нравится, что ты честная в своих желаниях, — сказал он, уже начиная тяжело дышать.
— Это очень помогает на пути к наслаждению, — пошутила я, начиная двигаться вверх-вниз — медленно, очень медленно. — Когда мужчина и женщина друг другу нравятся.
Вместо слов он ещё раз подшлепнул меня, и я сосредоточилась на любовном танце.
Мужской член внутри меня креп и увеличивался, и я насаживалась на него размеренно, плавно, позволяя себе расслабиться и получать такое же удовольствие, какое получал сейчас мой клиент.
Я ему нравлюсь! Какие признания!
Мне стало смешно, и я закусила губу, чтобы не выдать себя фырканьем.
Ввер-вниз… вверх-вниз…
Рука моего любовника оглаживала меня по бедрам, сжимала ягодицы, иногда шлепала — не сильно, просто для затравки. Но я всё равно ахала и выгибалась, снова и снова оглядываясь на мужчину через плечо.
Он уже забыл печалиться, и был полностью увлечен процессом погружения в меня. Или процессом моего насаживания на него.
— Поднимайся повыше… — сказал он хрипло и облизнул губы, — чтобы я всё видел…
— Как скажете, господин, — мурлыкнула я и села на корточки, понимаясь теперь почти на всю длину члена, а потом медленно опускаясь. Ритм движений я нарочно не ускоряла, добиваясь каменной твердости члена.
