Пусть возбудиться посильнее, пусть забудет о своей жене и помнит только о том, как его член входит в меня — снова и снова, заставляя сердце биться сильнее, заставляя кровь бежать быстрее, а дыхание — сбиваться.
— Что ты чувствуешь? — не утерпел и спросил Бринк, подергав за петельку. — Ты чувствуешь их внутри?
— Конечно, господин, — ответила я с придыханием. — Они трутся о ваш член и это… ах!.. это такое наслаждение!.. Какую отличную игрушку вы выбрали… м-м-м… она доставляет удовольствие и наезднице, и жеребцу.
— Теперь повернись ко мне лицом, — последовал новый приказ, — и поласкай свои груди.
29
Мне пришлось снова повернуться и сесть лицом к Бринку.
— Ты была рождена для любви, — заявил он, когда я умудрилась сделать это, не слезая с его члена. — Ты и похожа на мою жену, и не похожа…
Он потянулся и провел пальцем между моих грудей, а я подавила усмешку, понимая, о чем он подумал — у меня не было родинки, которую видели лесорубы, и которая была у только у госпожи Сесилии.
— Ты рождена для любви, — повторил он, откидываясь на подушки и предоставляя мне развлекать его дальше.
Возможно, вы правы, господин Бринк. Возможно, именно для этого лисы и были созданы. Хотя вряд ли небеса отводили нам роль любовной игрушки для человеческих мужчин. Но вслух я ничего подобного не сказала, а только улыбнулась, возобновив медленные, дразнящие движения вверх-вниз и начиная ласкать свою грудь напоказ.
Сначала я поглаживала груди ладонями, потом сжала их, заставив своего любовника задышать чаще, а потом начала пощипывать соски, которые сразу же отозвались на ласку.
— Им нравится, — выдохнул Бринк. — Приласкай их сильнее.
Я занялась сосками усерднее, покрутив их между пальцами, и поозорничала — приподняла одну грудь и лизнула сосок, глядя на Бринка.
— Ах ты, лиса… — прошептал он, пожирая меня взглядом, — теперь другую…
Проделав то же самое с другой грудью, я получила награду — долгожданный стон, сорвавшийся с губ моего любовника.
Бринк не выдержал и подался вверх бедрами.
— Быстрее, — произнес он сквозь стиснутые зубы, — двигайся быстрее!..
— Вот так, господин? — ласково поинтересовалась я и ускорила темп, заскользив по напряженному члену уже динамичнее.
Каждый раз, когда я опускалась, мои ягодицы ударялись о бедра Бринка, и эти звонкие шлепки добавляли накала.
— Сильнее!.. — Бринк схватил меня за бедра и сам начал подаваться мне навстречу — резко, врубаясь в меня по самые яйца.
Лицо его покраснело, он закусил нижнюю губу, а я продолжала взлетать и опускаться, удерживая на губах улыбку и постепенно ускоряясь.
— Убери руки, — прохрипел он, продолжая бешенные движения в меня. — Хочу посмотреть… как прыгают твои яблочки…
Очередная фишечка человеческих мужчин — любоваться, как твои груди мотаются туда-сюда. Со стороны, может, это выглядит и возбуждающе, но попробовали бы вы так размахивать своим достоинством!.. Тем не менее, я выполнила приказ клиента и оперлась ладонями о его колени, выставив грудь на обозрение.
После этого Бринк словно обезумел — трахал меня уже без намека на нежность. Он рывком поднялся с подушек, обхватил меня за талию, и наяривал меня вовсю, пытаясь поймать губами соски моих прыграющих грудей.
— Ты — самое лучшее утешение… — простонал он. — Я сейчас… сейчас…
Я тоже была готова хоть сейчас, но окончить любовную схватку мы не успели.
Дверь вдруг слетела с петель со страшным грохотом, и в комнату ввалился господин генерал Фрэнсис Мерсер, а за ним показался перепуганный Тюн.
— Господин! Господин! — голосил мой хозяин, вцепившись от ужаса в свои редкие патлы. — Что же вы делаете?! Моя дверь!.. Там же клиент!.. Остановитесь!
— Я вижу, какой тут клиент! — прорычал Мерсер и залепил Тюну кулаком в нос.
Раздался такой вопль, что я забыла о наслаждении и зажала уши, морщась. Но смотреть не перестала, и с удовольствием наблюдала, как Тюн орет от боли, зажимая разбитый нос, из которого так и хлестала кровища.
Бринк скинул меня в сторону, отправив прямиком в подушки, а сам вскочил — голый, со стоящим членом, блестящим от моих соков.
— Фрэн, ты что творишь?.. — начал Бринк сердито, но получил удар под дых и рухнул на колени, захрипев уже не от страсти.
— Господин Мерсер! — завизжал Тюн, бросаясь между ними. — Не убейте никого!
Генерал коротко приласкал его кулаком в челюсть, отчего Тюн улетел в стенку, обмяк, сполз по ней и на полминуты заткнулся.
Я села в подушках, с интересом наблюдая, как дерутся двое «друзей», опрокидывая и ломая изящную мебель, перевернув столик с душистыми маслами, оборвав штору… Статуэтка голенького амурчика рухнула на пол, и на круглой голой попке появилась некрасивая вмятина.
Перевес был явно на стороне генерала. Хотя Бринк и пытался оказать сопротивление, получалось у него — так себе. Генерал молотил его, как грушу, и член моего клиента, только что гордо вздыбленный, обмяк совсем как Тюн, и жалко повис.
— Остановись! Остановись! — заорал Бринк, когда Мерсер начал бесперебойно молотить его кулаками, метя по лицу. — Остановись, чёрт бешеный!.. Сдаюсь!..
Тюн немного прочухался, возопил с новым ужасом, и, срывая голос, начал звать охранника, чтобы тот привел городскую стражу.
Представление было то ещё. Я поудобнее устроилась в постели, взяла с подноса яблоко и с аппетитом в него вгрызлась, наблюдая, как стремительно заплывают у господина Бринка оба подбитых глаза.
Вопреки моим ожиданиям, генерал не стал добивать побежденного друга, а попросту схватил его за волосы и в два счета выставил в коридор.
— Так нельзя! — сунулся генералу под руку Тюн и получил ещё один удар в челюсть.
— Я заплатил, между прочим! — раздался возмущенный голос Бринка, но самого купца я не увидела — он благоразумно не появлялся на глаза Мерсеру. — У меня ещё полсуток! И там — моя одежда!
Генерал без слов сгреб его камзол, штаны и рубашку, и выкинул за порог. Следом полетели и оба сапога, причем одним из них сначала припечатало Тюна по голове.
— Вы ответите за побои!.. — крикнул мой хозяин, размазывая по лицу кровь и грязь. — Это мой дом!.. Это моя рабыня!.. Вы не смеете!..
— Я заплатил! — вторил ему Бринк, но так и не показался.
— Все вон, — приказал Мерсер, тяжело дыша от короткой, но динамичной схватки.
— С чего бы это?! — было видно, как в моем хозяине боролись страх и жадность, но жадность, всё-таки, побеждала. Наверное, он посчитал, что хуже разбитой вывески уже не будет. — Вы хотите мою рабыню бесплатно? Я буду жаловаться!
— Заткнись, — бросил ему генерал, порылся за пазухой и достал длинную жемчужную нить.
Ту самую, которую я надевала, когда он впервые показал меня Бринку и его жене.
— Забери, паук, — Бринк, не глядя, швырнул ожерелье Тюну, и тот, не смотря на побитость, ловко поймал жемчуг.
— Тут… на два дня, — уже деловито заявил мой хозяин, взвешивая жемчужные зерна на ладони. — Да, на два дня. С учетом порчи имущества.
— Пошли все вон! — заорал генерал, и Тюна как ветром сдуло.
В коридоре тоже было тихо — похоже, Бринк исчез ещё раньше, не пожелав отстаивать в прямом бою свои финансовые вложения.
Мерсер широким шагом подошел к двери, висевшей на одно петле, с грохотом вернул дверь обратно в проём, запер замок, а портом повернулся ко мне, и лицо у него было…
Я медленно опустила яблоко, которое только что надкусила, вопросительно приподняла брови, а потом не выдержала и хихикнула.
- Очень смешно? — спросил генерал грозно и сделал шаг к постели.
30
Я выронила яблоко, оно ударилось об пол и закатилось куда-то в угол.
Генерал подходил, сжимая кулаки, будто хотел поколотить и меня.
— Как ты могла, — произнес он с горечью. — Ты мне изменила! С ним!
— Почему вы меня обвиняете? — я не сделала попытки убежать, прикрыться или заслониться руками.
Наоборот, я встала на четвереньки и поползла к краю постели, двигаясь соблазнительно, грациозно прогнувшись в пояснице и обиженно надув губы.
