самый прекрасный гребень из всех. И такого у меня нет! И он непременно мне нужен! Какие красивые завитки на нем, какой изящный цветок сбоку – кажется, лилия. Или кувшинка? Отсюда не видно…
Показалось, все краски померкли, и среди блеклого мира осталось лишь одно цветное пятно. Гребень. Безотчетно сделав несколько шагов вперед, убедилась, что он украшен лилией. Красиво…
– Как я и предполагал, – раздался задумчивый негромкий голос над моим ухом, меня взяли за плечи и развернули спиной.
Головы коснулись ловкие пальцы, осторожно сняли ленту с волос, а потом медленно провели по ним гребнем.
– Что предполагали? – с трудом спросила, выплывая из транса.
До дрожи в пальцах хотелось развернуться и выхватить гребень из чужих рук. «Это все Элли, – отчетливо поняла, – за собой я такой любви к расческам не замечала».
Меж тем мужчина все водил гребешком по моим волосам, плавно, аккуратно. Я слышала дыхание за своей спиной, чуяла запах его парфюма, и меня бросало то в жар, то в холод…
Скрутив пару прядей на моей макушке, милорд Рэйнард проткнул их гребнем. Я резко развернулась, словно очнувшись, и требовательно спросила:
– Что все это значит?
Может, хоть как-то объяснит свои странные действия? И заодно мою не менее странную реакцию на них…
– Древние народы, – непонятно отозвался милорд, в его холодных глазах зажглись и тут же погасли мечтательные огоньки. – О волшебных существах и их магии известно слишком мало. Именно поэтому вам и удалось зачаровать меня – тому, что неизвестно, сложно противостоять. Древние народы когда-то населяли полматерика, но растущее людское население доставляло им слишком много хлопот. Несколько веков назад они скрылись – кто-то говорит, ушли в другой мир, кто-то считает, что переселились в некую волшебную страну под холмами.
Страна под холмами… напоминает английские легенды о фейри, волшебном народце из-под холмов.
– Древние народы… Эльфы? Феи?
– Возможно. А возможно, вы русалка, сирена, сильфида или дриада… Где вам больше нравится, возле водоемов или в лесу? Волшебная кровь в вас сильна, но, скорее всего, вы полукровка, Элоин, поэтому вам удается успешно скрываться.
Переведя взгляд с лица ректора на блестящие пуговицы его сюртука, покачнулась, и милорд Рэйнард обхватил меня за плечи, поддерживая. Элли – не человек? Не может быть…
Впрочем, а почему бы этому не быть правдой? Несмотря на тщательный обыск вещей, слишком мало я знаю о ней. Девушка может быть кем угодно! Нужно благодарить небеса, что не оказалась каким-нибудь троллем…
– Вы не знали? – донеслось до меня, как из бочки.
Собравшись, выпрямилась. Подумаешь, я теперь не совсем человек. Жизнь продолжается.
– Нет, – нахмурившись, покачала головой. Если милорд Рэйнард узнал, что меня можно приманить на расческу, почему не может точно определить, кто я? – Как вы догадались? Вы… уверены?
– Да. – Я уже вполне крепко держалась на ногах, и в поддержке не было необходимости, но милорд ректор не торопился убирать руки. – Именно поэтому вы смогли зачаровать меня.
– И кто же из названных вами древних может зачаровать человека, простите, дракона, и при этом падок на гребешки? – Упрямо посмотрела ему в глаза, казалось, он что-то недоговаривает.
На лице ректора промелькнуло сразу несколько выражений, как в калейдоскопе сменяя друг друга. Сомнение, обреченность, решимость…
– Сирены, – произнес хрипло, и руки на моих плечах налились тяжестью, а смятение сменилось спокойствием, словно он принял какое-то трудное решение.
– И?.. – спросила дрожащим голосом. Что в этом такого плохого? – Теперь, когда вы знаете, кто я, вы сможете… расколдоваться?
– Приму все меры для этого, – уклончиво отозвался милорд Рэйнард.
Меня это почему-то не сильно успокоило. Если нашел лазейку к освобождению, то почему не пытается немедленно ей воспользоваться?
– Я могу что-то сделать?
Мне казалось, чем быстрее милорд Рэйнард отделается от чар, тем лучше. И мне спокойнее, потому что муки совести все же глодали, и он будет свободен. И больше не сломает мою парту.
– Вы уже этому поспособствовали.
Кончики пальцев легко дотронулись до гребня в моих волосах, потом провел ладонью по прядям. Наверное, он имеет виду недавнее расчесывание этим гребешком. Однако мне все казалось, что ректор не сообщает самого главного, бережет самую плохую новость напоследок. И он не обманул моих ожиданий:
– Боюсь, вы будете привязаны ко мне какое-то время даже после того, как жемчужина вернется. Не хотелось бы потерять рассудок из-за действия чар, поэтому вам придется мириться с моим присутствием в вашей жизни.
В каком качестве? Вопрос завис, так и не озвученный. Что значит «мириться с присутствием»? Когда милорд Рэйнард заберет свой источник энергии, ему нужно будет просто видеться со мной? Или целовать? Или… что-то еще? Наверное, все это ясно отразилось на моем лице, потому что мужчина чуть резковато отстранился.
– Не беспокойтесь, Элоин. Я найду способ с этим разобраться.
– Простите, – прошептала, опустив голову. – За то, что доставила столько проблем.
Ректор не стал ругаться, злиться и отчитывать меня, за что я его сразу зауважала. Он просто пожал плечами и выдохнул:
– Ничего страшного. Разберемся.
Несмело улыбнулась: разберемся. Безвыходных ситуаций не бывает.
Реакция милорда на улыбку показалась странной: вместо того чтобы улыбнуться в ответ, он вдруг резко отпустил мои плечи и еле слышно выругался. Я недоуменно моргнула. Что не так? Его раздражают проявления вежливости?
– Вы готовы, Элоин? – спросил он донельзя деловым тоном.
Неуверенно кивнула. Неуверенно, потому что мы разговаривали слишком долго, и я уже чувствовала приближение паники, а перед глазами замелькали темные мушки. Лимит спокойного общения с милордом ректором был исчерпан.
– Хорошо. – Голос прозвучал где-то над ухом.
Наверное, вспомнив, что вчера ничего хорошего из того, что он посадил меня на стол, не вышло, мужчина просто приподнял мой подбородок рукой и, наклонившись, прикоснулся губами. Этого оказалось достаточно: в голове стало пусто и холодно, и я еще успела ощутить, что падаю.
– Элоин! – настойчивый голос звал, и я медленно открыла глаза.
Высокий потолок с лепниной, что-то мягкое под головой, темное пятно, маячившее перед глазами.
– Где я? – Попыталась подняться, и «пятно», оказавшееся милордом ректором, тут же отрастило руки и поддержало меня.
– В моем кабинете. Не в академии, в особняке. – Зрение медленно восстановилось, и я поняла, что сижу на диване, а ректор с озабоченным видом стоит рядом. – Вы меня боитесь? – прямо спросил он.
Не кружись у меня голова от недавнего обморока, возможно, придумала бы более вежливый ответ. На всякий случай. Однако сейчас я была не в состоянии напрягать фантазию и честно призналась:
– Да.
– Неудивительно. – Ректор не глядя сел в кресло позади себя и закинул ногу на ногу. Оглядевшись,
