В шесть рук мы накрыли на стол, разлили свежесваренное какао, и, когда проснувшийся прыгунок захотел к нам, Рифас перехватил его в воздухе левитацией. После чего принялся объяснять, как сильно мы расстроимся из-за испорченной еды.
И что самое странное, я точно видела, что малыш его понимает.
— К сожалению, они плохо запоминают правила, — посетовал Риф и сотворил для прыгунка высокий детский стульчик, — нужно постоянно повторять и при этом нельзя наказывать. Увы, от страха эти пушистики перестают что-либо соображать и начинают бестолково метаться. Что, сами понимаете, увеличивает количество испорченных вещей.
— Вы много о них знаете, нон Рифас, — восхитилась я. — Откуда?
— Матушка моя держала маленькую ферму прыгунков. Но мы не выдержали конкуренции с другими, они-то продавали диких, а мы своих учили жить в соседстве с драконами. — Нон поделился какао с пушистиком. — К тому же матушка моя была эмпатом и хозяев выбирала не по количеству монет. Многие были обижены на ее отказ продать зверика. Пошли слухи, и пришлось оставить попытки продавать прыгунков. Оставшихся мы понемногу раздали, а после… После матушка моя стала жертвой нападения измов. А меня отправили в храм. Я еще не принял полного посвящения: думаю, решаю. Потому и знаю сильно меньше остальных нонов.
Прыгунок начал цвиркать, и Рифас тут же пощекотал ему пушистое пузико. Мы с нонной Шавье с умилением наблюдали за их общением. А после нонна осторожно проговорила:
— Разве ты не хотел бы восстановить ферму? Земля и дом у тебя остались.
— Я не такой сильный эмпат, каким была матушка. К тому же… Я не смогу никого продать, — Риф развел руками, — как можно продавать друзей?
— Зато ты мог бы их спасать, — продолжала настаивать нонна Шавье, — брошенкам трудно живется.
— Это да, — пригорюнился нон Рифас, — но ведь и работать где-то надо.
Прыгунок, допив свою крошечную порцию какао, свернулся калачиком прямо на сиденье стула и уснул. Это стало понятно по тоненькому присвисту, который стал сопровождать каждый его выдох.
— Они привязываются к людям так сильно, что иногда умирают, если хозяин решает передарить питомца, — тихо проговорил Риф.
— Давайте не будем о плохом, — я вернула ему его же фразу.
— Просто нонам нельзя держать питомцев. — Рифас с надеждой посмотрел на меня.
А я…
— Я не уверена, что смогу быть ему достойным компаньоном, — честно ответила я. — Мое будущее туманно. Вот, кстати, Эрвитар вовсю намекает, что я могу быть его Предназначенной, но ведь Искру из человека не вытащить! Это же навсегда, эта самая искра будет делиться и передаваться детям Предназначенной и дракона.
— Он не знает, а я не могу сказать ничего, кроме одного: во время ритуала думай только о том, чего ты хочешь.
— Тишины и покоя, и возможности учиться, и… И я совершенно точно не хочу стать в очередь за лаской с остальными женами Эрвитара.
А мысли о том, что Харелт мог бы… Не мог бы. Мне не может так повезти, и это давно понятно.
— Они сражались? — спросила я. — Эрвитар сказал, что однажды он уже побеждал Харелта.
— Да, у них была дуэль лет двадцать назад. Я тогда еще вылетел, так что плохо помню. Но дуэль вышла несправедливой: Хранитель Севера был измучен прорывом.
— Тогда почему же не отменили дуэль?
— Если дракон в сознании, значит, он способен сражаться, — вздохнула нонна Шавье. — Он не мог отказаться, не потеряв лица. Эту скандальную дуэль часто вспоминают, но Хранителю Юга все как с шорсты вода. Ему главное, что он выиграл, а то, что противник едва на ногах стоял, его совершенно не волнует. Мерзакий драконишка. Что за… К нам в окно кто-то стучит?
Нонна Шавье встала и, подойдя к небольшому оконцу, с усилием его распахнула. А оттуда вместе с колким снегом в комнату влетело послание.
Сломив сургучную печать, нонна зачитала вслух:
— Леди Фредерика Альтиния Дьерран должна прибыть в главный храм за час до полуночи.
— Вот и все, да? — Рифас поежился и подхватил на руки спящего прыгунка.
— Главное, думай только о том, какой ты представляешь свою жизнь, — повторила нонна Шавье. — И во время первого ритуала, и во время второго.
Кивнув, я попросила нонну дать мне обещанные книги. Убить время до вечера, вместо того чтобы с удовольствием почитать на ночь.
Но романы, хоть и весьма увлекательные, помочь мне не смогли. И я, тяжело вздыхая, принялась ходить туда-сюда по первому этажу.
До ночи я извела и себя, и нонну Шавье и Рифаса. Последний расстраивался особенно сильно: ему было стыдно, что он так мало знает.
— Да уймись ты, ребенок, — цыкнула в итоге нонна, — представь, что ты все знаешь, а сказать не можешь! Легче стало?
На выразительном лице Рифаса отразилась такая мука, что нам стало ясно: не стало.
— Мне Харелт намекнул на способ перестать быть Предназначенной, — тихо проговорила я. — Увидеть бы его.
— В истории Фойртелернов была девушка Предназначенная, вышедшая замуж за другого, — вздохнула нонна Шавье.
— Почему вы молчали?! — ахнула я.
На что она сердито произнесла:
— Потому что нет у тебя такой возможности, девочка.
И по тому, что она сбилась на наше прежнее общение, я поняла, что да, нет. Но… Но я ведь могу хотя бы узнать об этом?
— Она была воспитанницей леди Фойртелерн, — неохотно заговорила нонна, — искра выбрала ее, хоть девочка и пыталась уклониться. Она должна была занять место в гареме Хранителя Юга, но малышка отказалась. Воспитанная леди Фойртелерн, она не считала для себя возможным жить в гареме. В храме она предоставила Эрвитару выбор — отпустить ее, убить ее или распустить гарем. Дракон велел ей не дурить, и она просто ушла. Но у девочки был ярко выраженный пространственный дар. Она перемещалась по всему миру, полагаясь лишь на свое чутье. Искра внутри Предназначенной никак не влияет на чувства и желания Предназначенной.
— У меня нет такого дара, — кивнула я.
— И ты не воспитанница леди Фойртелерн, ты не дитя подруги-однокурсницы, что закрыла леди Фойртелерн своим телом, осиротив дочь, — безжалостно добавила нонна Шавье. — Долг, признанный Хранителем Севера, дает тебе защиту, но это не то же самое.
— Нельзя требовать от Харелта разорвать отношения с Югом, учитывая, что он разорвал отношения с Западом, — уныло произнесла я.
— Есть целая плеяда артефактов, которые не позволят мужчине коснуться женщины, — робко вклинился Рифас. — А еще спустя десять лет бездетного брака можно уйти в храм.
— Думай, что говоришь, — шикнула на него нонна Шавье, — нечего тебе в храме делать. То же самое, что фабрика, только цвет и форма другие! А уж Предназначенной там и вовсе трудно придется.
Это я и сама прекрасно понимала. Драконы боготворят свои традиции и такого пренебрежения не простят. Они будут мелко пакостить, подставлять и всячески доводить, словом и делом показывая, что нельзя было отвергать священную связь.
Бо-ом-м! Бо-ом-м!
— Они так будут греметь?! — ахнула я, зажимая уши.
Прыгунок, все еще безымянный, протестующе цвиркнул и свернул свои большие круглые ушки в маленькие меховые трубочки.
— Да! — крикнул Рифас. — Это я завел! Боялся, что мы забудем или пропустим время! Сейчас отключу!
Он бросился в прихожую, где на стене висел этот бумкающий монстр. Но, увы, звон только нарастал. Дошло до того, что на помощь Рифасу отправилась нонна Шавье, а прыгунок заскочил мне на руки. И я, ругнувшись, создала вокруг нас сферу тишины.
Очень неестественной тишины, от которой закладывало уши. Но, по крайней мере, это было лучше, чем бесконечный бумкающий звон.
В дверях появилась нонна Шавье и махнула рукой. Я уменьшила сферу, чтобы внутри нее остался только прыгунок, и сквозь ужасный звон кое-как расслышала:
— Уходим… надолго… После храма придут… до утра останемся…храме!
Кивнув, я поспешила покинуть дом. И уже на улице, на морозе, узнала, что Риф случайно проклял часы.
— Как можно случайно проклясть часы?!
— Не справился с волнением во время установки будильных чар. — Нонна Шавье покачала головой. — Совсем их ничему не учат.
