До меня доносился звук льющейся воды и тихое бульканье. Девушки, которые всю дорогу молчали, снова сгрудились вокруг меня и снова начали звонко переговариваться.
Я с усилием подтянула руки к ушам, чтобы закрыть их.
Меня опустили в воду. Пузырьки, мягко скользя, щекотали мою кожу, поднимались на поверхность и с легкими брызгами, попадающими на мое лицо, лопались. Облизнув губы, я, наконец, поняла, что примешивалось к запаху сырости — соленая вода.
Болезненные спазмы в желудке, наконец, стали отступать. Мутная пелена перед глазами рассеялась. Я полулежала в большом, наверное, как моя комната в казарме академии, бассейне. Вокруг бурлила вода ярко-бирюзового цвета. Расправленные крылья полностью были погружены под воду, как и все тело. На поверхности оставалась только голова.
Наверное, поэтому тяжесть и ломота во всем теле стали отступать, и лишь в голове осталась обжигающая пульсация, которая мешала сосредоточиться на конкретных вещах. Я с легкостью могла думать о том, что все девушки чересчур откровенно одеты. Их тела скрывали лишь пара полотен, перекинутых через плечи и перевязанных на поясе тесьмой. Каждое покачивание и движение бедер приводило к тому, что ноги бесстыдно оголялись по самое… В общем, слишком высоко.
Я, наконец, осознанно осмотрела себя. На мне не было совсем ничего. И мне бы смутиться, ведь я оказалась перед незнакомыми девушками обнаженной. Более того, меня так несли по каким-то коридорам. Но нет. Было совершенно все равно. Будто бы все не со мной, а я просто смотрю со стороны.
Я могла думать о том, что отвесные белые стены, уходившие далеко наверх, были украшены замысловатыми узорами и письменами на неизвестном мне языке.
Но как только я пыталась сосредоточиться на том, как оказалась тут, голова взрывалась жуткой болью, и я отказывалась от этой идеи.
Одна из девушек заметила, что я рассматриваю их.
— Госпоже лучше! Госпожу можно готовить!
Я попыталась им возразить и что-то спросить, но язык будто прирос к небу и отказывался двигаться. Из меня вырвалось только непонятное мычание, на которое дроу радостно покивали.
Две девушки подскочили ко мне с разных сторон и подхватили под руки, вытаскивая из воды. Как только я оказалась на суше, снова навалилась тяжесть, но, по крайней мере, двигаться было не больно. Меня облачили в такие же как у девушек полотна ткани и повели по коридорам обратно.
Намокшие крылья тяжело повисли, и я была не в силах поднять их. Они несколько шагов тащились за мной, оставляя неровный влажный след, а потом одна из девушек подхватила их и понесла, как шлейф невесты.
Невеста. Свадьба. От этих слов в груди что-то шевельнулось и отдалось приступом боли в голове, будто кто-то резко сжал мой мозг в руке.
Мы вернулись в комнату, и меня усадили на стул напротив зеркала. И я… не узнала ту, которая смотрела на меня из отражения. Осунувшееся лицо, потрескавшиеся губы мокрые, прилипшие к шее и плечам волосы. Но не это было самое странное. Глаза. В зеленых остекленевших глазах была абсолютная пустота. Как будто я была куклой. Ни единой эмоции.
— Госпожу уже ждут! Госпожа будет готова! — снова стали ворковать девушки, причесывая меня рисуя на лице узоры и нанося на тело пахучие масла.
Кто ждет? Приступ боли. К чему готова? Еще один. Почему я ничего не могу вспомнить? Снова боль. И четкое понимание, что я должна все вспомнить. Именно потому, что у меня не получается. Потому что там что-то важное… Кто-то важный.
Голову пронзили сотни игл. Я хотела вдохнуть, но легкие и так были полны воздуха. А выдохнуть никак не получалось. Хотелось кричать, но из меня вырывался лишь тихий жалобный писк. Крылья напряженно распахнулись.
А в голове сквозь боль пульсировало одно имя: “Аргус”.
Глава 22
Вокруг меня закружился воздух, разметав вокруг всех девушек. Я вскочила и кинулась к дверям. Аргус, мой черный дракон. Тот, ради которого я сорвала печать. Тот, который нашел меня за сотни километров. Тот, с которым мы собирались пожениться. Где бы Аргус ни был, что-то было не так.
Я взглянула на свое запястье — браслета не было! Метка на плече стала совсем тусклой. Что с Аргусом? Что они с ним сделали?
Завихрения в потоках воздуха вокруг усилились, но две дроу все же смогли ко мне подобраться и схватить за руки. Еще две выскользнули из помещения.
— Госпожа вспомнила! Нужно позвать Магистра! — заверещали остальные девушки и кинулись помогать тем, которые держали меня.
Я изворачивалась, пыталась выдернуть руки, царапалась, пиналась. Но они были слишком сильны. Меня дотащили до кровати и, оставляя на моих запястьях и щиколотках синяки, привязали жесткими, видимо, заранее приготовленными веревками к стойкам для балдахина.
Отчаяние накрыло меня с головой. От бессилия по щекам потекли горячие слезы, а из груди вырывался беззвучный крик. В комнате царил хаос: все, что стояло — было опрокинуто, в воздухе кружили тряпки и пузырьки, полог балдахина с треском порвался. Но мне ничего не помогало.
Ведь я же могла перемещаться в пространстве? Как мне обуздать эту силу? Мне нужно к Аргусу.
Девушки взволнованно зашептались, постоянно передавая друг другу, что идет Магистр. Я со смесью страха и ненависти всматривалась в дверной проем, ожидая появление загадочного магистра.
К моему удивлению, в помещение вошла высокая, широкоплечая женщина-дроу. От всех присутствующих ее отличали более развитые мышцы и платье. Это было действительно платье, а не две тряпочки, едва прикрывающие что-то. Руки от запястий и до самых локтей, как и шея, были скрыты под множеством колец из желтого металла. Женщина гордо несла на голове обруч с большим красным кристаллом.
Что-то в ней давало четко понять, что она — сила, власть, последнее слово всегда за ней. Все девушки при ее появлении упали на колени и опустили глаза в пол.
— Истинность пробудилась, — немного коверкая слова и шипя на гласных, сказала женщина. — Усиливает магию — хорошо. Мешает разуму — плохо.
— Где я? — хрипя, выталкивая из себя слова, спросила я. — Что вы сделали с Аргусом?
— Ты, наконец, дома, — голос дроу стал низким, более вязким, успокаивающим. — Ты вернулась. Вернула силу и себя к родному народу.
В голове все поплыло. Мысли метались от того, с каких пор ангелы стали родными дроу, к тому, что мне здесь рады. Я пыталась сопротивляться, но она продолжала говорить. Девушки зашевелились, подняли благовония, окружая меня ими.
Единственным якорем в реальном мире стал Аргус. Мне нужно знать, что с ним. Я хотела верить, что он вот-вот найдёт меня. Но внутри нарастала боль, я почти слышала драконий рык, а потом резко стало тихо.
— Аргус, — выдохнула я и снова потеряла сознание.
***
Я стояла на уступе. Вокруг меня была белая пелена, сотканная из воздушных завихрений. В ней, как в зеркале всплывали видения, почти призрачные, но такие радостные.
Темно-синие, почти черные глаза, горящие любовью и нескрываемой страстью. Переплетенные пальцы, смуглая грубая кожа мужской ладони и тонкая, белая, почти прозрачная — женской. Легкие, почти невесомые касания губ. Мои пальцы, зарывшиеся в жесткие длинные волосы. И шепот… Тихий шепот: “Я тебя люблю. Не отдам. Ты — моя навсегда”.
Я взмахнула крыльями и полетела на эти слова.
Когда открыла глаза, я снова сидела перед зеркалом, меня снова расчесывали и красили. Опять для чего-то готовили. Или для кого-то? Синяки на моих руках и ногах закрывали широкие браслеты. Похоже, девушек-дроу по головке за порчу “госпожи” не погладили бы.
Но в этот раз я видела себя. Обычную. Я все чувствовала и все помнила. И понимала, что ответов на свои вопросы я так и не получила. Мысли о моей жизни, об Аргусе больше не причиняли боли. Чувства и эмоции, которые во мне пытались в прошлый раз задавить, теперь ярким огнем разгорались внутри.
— Кто вы? — облизав сухие губы, тихо, но жестко спросила я.
— Они тебе не ответят, — раздался снова тот самый вязкий голос. — Им нельзя говорить с госпожой.
