уже отдалась и представила, как восхитительно было бы….
— Позвольте мне, Госпожа….
Лирион не продолжал, он ждал моего разрешения, именно словесного. И я открыла все-таки рот, чтобы сказать" да",когда тишину вдруг нарушил сигнал видеовызова.
— Не впускай никого. Скажи, отдыхаю. — прозвучало испуганно, но твёрдо. Да ведь это и верно, на сегодняшний день нам хватит непрошенных гостей!
— Так ты встречаешь свою мать? Ну изобрази, что ждала меня! — в дверь протиснулась женщина с моложавым лицом, на вид лет сорока. У неё были густые тёмные волосы, аккуратно уложенные в пучок, большие выцветшие голубые глаза, надменный рот и вскинутые гордые брови. Одета она была в синее платье с огромным декольте, на ногах черные лакированные туфли на высоком каблуке. Габариты у этой мадам были впечатляющие. Спесивая, заносчивая, упивающаяся властью, как все на этой планете…, кроме Неё.
Я полагал, что владею своими чувствами и никогда не теряю контроля над собой. Особенно в отношении таких вероломных женщин. Теперь моя уверенность поколебалась. И это рождало у меня ощущение потрясения. Никогда мне не приходилось испытывать подобное. Я был сбит с толку и смущен, словно неожиданно попал туда, где все дышит покоем и исполнением того заветного, в чем сам порой боялся себе признаться. Невероятное, незнакомое смешение эмоций, которое я ощущал, застало меня врасплох.
Кроме того, я стал чувствовать пульсацию эннов. Удивительные, совсем неожиданные изменения, которые все таки вновь происходят с моим организмом. Подозрения у меня возникли еще пару недель назад, и теперь сменились твердой уверенностью в своей будущей полноценности.
Какое удивительное чувство. Немного щемящее и очень-очень теплое. Внутри словно что-то щёлкнуло. Что-то произошло и новое ощущение полностью овладело моим сознанием, даря огромную силу, которую я чувствовал теперь во всём теле, начиная от ног и заканчивая местом силы энн на голове. Энергия поцелуя накрыла меня горячей волной, пронзив плечи, руки и дойдя до кончиков пальцев и кровь прилила к лицу. Внутри меня будто горел огонь. Я ощущал необъяснимую силу, которая сильнее, чем вся вселенная.
Потом я ощутил ещё кое что — ярость. С этим чувством я был более чем знаком.
— Госпожа отдыхает. Никого пускать не велела.
Женщина брезгливо отступила на шаг.
— Я пришла, чтобы поговорить с дочерью — не удержавшись, она отчётливо скрипнула зубами.
Во мне бушевал такой безумный гнев, что я и скалу снести смог бы.
— И ты попробуешь меня остановить? — зло осклабилась она.
— А вы думаете, я не смогу? — ответил я, наверно, слишком жёстко.
Перед глазами не осталось ничего, кроме красной пелены, и чёрно-багровой ярости в душе.
— Да что это, в самом деле! — взревела она, пятясь от меня. Затем видимо взяла себя в руки и многообещающе улыбнулась:
— Я здесь на несколько дней, ещё встретимся.
Отчаянные эмоции переполнили вмиг, грозя выплеснуться за грань разумного, за рамки пошатнувшегося самоконтроля. Я — это я. Душа, мысли, рассудок, память остались прежними.
Никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Это чувство сводило с ума, заставляло сердце бешено колотиться в груди и превращало кровь в сладкий огонь, стремительно бегущий по венам. Этот поцелуй оказался откровением и проклятием одновременно. Я никогда еще не испытывала таких ощущений рядом с мужчиной. Что же есть такого в этом человеке, что собственное тело предает меня?
Что бы это ни было, нужно вести себя осторожно. Нельзя предаваться несбыточным мечтам. Я знала точно: те, кому доверяешь, первыми покинут тебя в беде и первыми причинят тебе боль.
Совсем недавно я запретила себе сближаться с любым мужчиной, чтобы не получить новую душевную рану.
Сигнал видеовызова прозвучал, как выстрел для моего разыгравшегося воображения.
Что еще? Я мало мучилась? Так ведь я действительно ничего не знаю, это и понятно, судя по тому, как они "излазили" моё сознание вдоль и поперёк! И с чего они вообще снизошли до возни со мной? Узнав, что я "пустышка", почему не убрали?
Вот теперь я едва сдержалась, чтобы желудок не вывернуло от страха.
— Не впускай никого. Скажи-отдыхаю. — хотелось спрятаться как в детстве, затаиться, исчезнуть.
Моя участь здесь предрешена! На смену страху пришла вялая обреченность.
Я затаила дыхание и вжалась в гладкую стену. Мгновения потекли медленно, словно вязкий сироп из тонкого горлышка, капля за каплей разбиваясь о натянутые струной нервы. Но вскоре на смену страху пришло любопытство и я стала прислушиваться к речи.
Я учащенно задышала от волнения и прижала руки к груди. Не пустил и отослал, как я и просила, как же я ему благодарна! Глаза защипало от слез, страх и горечь сменились покоем. Что мне делать дальше? Я не смогу все время прятаться здесь! Я все еще жива, что определенно хорошо, но остальное…
— Госпожа, вы как? — обеспокоенно спросил Лирион, неслышно подойдя ко мне.
— Я в порядке. Спасибо тебе… — как тяжело, когда не видишь ничего, поэтому опустила глаза— кто это был?
— Ваша мать, так она представилась… Вы только не волнуйтесь, она ушла — Лирион чуть помолчал и продолжил тише: — Я прослежу, постараюсь, чтобы вас, Госпожа, никто не тревожил….Светлая знает, как это смогу сделать….
Поспешно кивнула и вновь уставилась под ноги. Во рту пересохло, слезы подступали, но я удержала их.
— Госпожа, вам нужно поесть, пойдёмте, я накормлю вас.
Усадив меня на мягкий диван, услышала, как он стал что — то готовить для меня.
— Поедим вместе?
— Как скажет Госпожа.
Еда пахла одуряюще вкусно, но при мысли о том, что кто-нибудь вновь придёт, становилось тошно.
— Госпожа будет есть сама или накормить вас?
— Сама — огрызнулась я, увидев размытые очертания ложки рядом с чашкой.
Почему он вдруг решил, что кормить с ложечки Госпожу будет самым правильным? Я так беспомощна, как младенец?
Пододвинула к себе тарелку, взяла крепче ложку и принялась есть.
— Расскажи о своей планете! — как можно мягче, без эмоций, спросила я, — Какая она?
— Большая. На ней есть океан, высокие горы, обширные леса и красная пустыня. Светлая Мать сохраняет нашу планету. Есть такие места, где ещё собирают урожай своими руками.
— Официально, я гражданка Мадраса. Как относятся к таким, как я? Примет нас Эния?
Лишь те, кто знает, что значит потерять сына или дочь, способны понять всепроникающую мучительную боль, похожую на удар ножа, которая возникает даже при мимолетном воспоминании об этом.
Я никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным
