На опушке засверкали зеленые огоньки, и раздался заунывный волчий вой, от которого у графа что-то оборвалось в душе. От безнадежности он сжал кулаки и скрипнул зубами. Как он ошибся, полагая, что сможет спасти эту девочку!
Но он не ожидал ножа в спину. Его предала та, которой он всю жизнь доверял больше, чем самому себе.
С горечью признал:
— Возвращаемся, искать бесполезно.
Они вернулись в замок. Не находящая себе места графиня встретила их внизу.
— Что-то нашли? — ее пальцы, прижатые к горлу, беспокойно шевелились.
Граф отрицательно качнул головой.
— Идите к себе, графиня, я сейчас приду. Нам нужно поговорить. — От его безжалостного тона у графини удушливым спазмом сжало горло.
Он прошел к себе, выгнал из покоев попытавшегося сунуться за ним Никола и позвал второго камердинера.
— Стам, собери мои вещи, я уезжаю.
— Надолго, что класть? — тот не мог понять, в чем дело. Что главный камердинер вдруг попал в опалу, было очевидно, но вот за что?
Последовавший приказ пригвоздил его к полу:
— Клади всего побольше, уезжаю надолго, возможно, навсегда.
Стам пораженно вытаращил глаза, не зная, что на это сказать. Граф уезжает навсегда? Один? Без жены и детей? Ох, что-то будет…
— Прикажи запрячь мою дорожную карету. Ты поедешь со мной. И охрана. Передай сенешалю, пусть готовит всех, кто ездит со мной обычно. Пусть тоже берут вещей про запас, их можно сгрузить в карету. Я поеду верхом.
Отдав распоряжения, граф прошел в детское крыло. Прошел по комнатам, в последний раз посмотрел на спящих дочерей, молча прощаясь с ними. Старшая, засидевшаяся за книгой, еще не спала и удивленно посмотрела на одетого по-походному отца.
— Ты куда-то собрался на ночь глядя, папа?
— Да, мне пора. — Он ласково поцеловал ее в лоб. — Будь здорова, моя дорогая. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.
От звучавшей в его голосе горечи она встрепенулась, прижалась к отцу и хотела что-то спросить. Сердце у него тоскливо защемило, но задерживаться было некогда. Он отстранил дочь, еще раз поцеловал в лоб и торопливо вышел.
Придя в свой кабинет, он, взяв из рук взволнованного секретаря пару писем, велел позвать к себе главного охранника замка.
— Допроси всех слуг, выясни, кто сделал донос в тайный сыск. Возможно, кто-то без задней мысли болтал о моих делах за пределами замка. Найдешь — выгоняй без сожаления. Болтунов мне не надо.
Отпустив охранника, медленно провел руками по лицу, собираясь с силами. Ему предстояло самое неприятное — объяснение с женой. Как больно осознавать, что женщина, которой ты бесконечно доверял, которую всю свою жизнь беззаветно любил, оказалась подлой предательницей! А он-то ничего не замечал, увлеченный поиском выхода для Амирель. В ее гибели есть и его вина.
Правда, оставалась еще маленькая надежда, что девушка спаслась, используя свой дар убеждения. Она же может повелевать животными. Возможно, волки не разорвали ее, а помогли исчезнуть?
Медленно прошел по коридорам родового замка, угрюмо глядя на родные стены, не зная, когда вернется сюда и вернется ли вообще. С мрачным лицом вошел в гостиную графини. Встав перед ней, отчеканил:
— Я уезжаю. Когда вернусь, не знаю. Вам так хотелось иметь неверного ветреного мужа, что я решил выполнить ваше желание.
Она охнула и прижала руки к груди, утишая бьющееся сердце.
— Простите, я виновата, но…
— Не просите, это не поможет, — сурово прервал он ее. — Вы не та женщина, за которую я вас принимал. Вы жестокая хладнокровная убийца. Такую жену мне не надо. Если у вас возникли какие-то сомнения, вы могли бы прямо спросить у меня. Но вы предпочли отправить на верную смерть мнимую соперницу с единственной целью — унизить и уничтожить меня. Ну и как, месть сладка?
Задыхаясь от слез, Карина просипела, надеясь его смягчить:
— Но я беременна! И я уверена, что на этот раз будет мальчик!
— А откуда у вас эта уверенность? — граф не верил в столь счастливый исход.
— Мне сказала об этом Амирель… — еле слышно призналась графиня и защитным жестом положила руку на чуть видимый живот.
У графа трепыхнулось сердце, но горькое разочарование не дало пробиться росткам радости.
— Которую вы за эту добрую весть хладнокровно отправили в пасть волкам, — язвительно уточнил он.
— Эрн, я просто не знала, что это она живет в том домике! Я же ничего не знала! — закричала Карина, не зная, как достучаться до этого незнакомого, равнодушного и жестокого человека. — Прости меня! Прости! Ради наших детей! Клянусь, я всегда буду тебе верить! Ничего подобного больше не повторится!
Он с нехорошим прищуром посмотрел на нее.
— Да, я просил вас мне верить, графиня, но это оказалось вам не по силам. Муж-изменник прельщал вас куда больше. Но можете и дальше утешаться тем, что ничего не знали, когда готовили и совершали злодеяние. А для меня это не утешение. Для меня ваш поступок — низкое предательство. И подобного больше не повторится, в этом вы правы. Просто потому, что я больше никогда не буду вам доверять.
Карина с трудом удержалась, чтоб не броситься ему в ноги. Она понимала, что теряет его, но не знала, что еще можно исправить. Неистово взмолилась:
— Будьте же справедливы! Ведь Амирель все равно забрали бы в тайный сыск, если б Никон ее не увел! А это для нашей семьи было бы куда хуже. Тогда пострадали бы все мы. И наши дети, хотя они-то уж ни в чем не повинны.
Но граф не принял и этого оправдания:
— По крайней мере, я бы знал, где ее искать и выручил бы, чего бы мне это ни стоило. И моя жена не стала бы убийцей. А детей я защитить бы смог. Но хватит с меня пустых разговоров. Я уезжаю. Насколько, не знаю. Пока есть надежда, пусть самая крохотная, я буду искать Амирель и буду бороться. Я должен ее найти и спасти. Это мой долг и перед братом, и перед родной страной. Истинная королевская кровь должна жить! И не только жить, но и властвовать!
Граф вышел, намеренно не замечая протянутых к нему в безмолвной мольбе дрожащих рук жены.
Графиня обессиленно рухнула на диван, пытаясь совладать с раздирающим грудь горем. Закрыв побелевшее лицо руками в безуспешной попытке не разрыдаться в голос, прохрипела:
— Что же я наделала?! И что теперь с нами будет?
Глава пятая
Пронзительный ветер завывал громче голодных волков. Бьющий прямо в лицо снег слепил глаза, рассмотреть что-то дальше пары ярдов было невозможно. Амирель, зябко кутаясь в меховой плащ, растерянно стояла возле закрытой калитки и ничего не могла понять.
Что случилось? Где граф с каретой? Вокруг ничего не было, кроме огромных елей и сугробов. Она попыталась крикнуть, в ответ утробно взвыл ветер, швырнув в лицо целый сонм колючих снежинок и угрожающе стих. Зато хорошо стал слышен вой волчьей стаи.
С трудом, проваливаясь по колено в снег, она побрела вдоль ограды, пытаясь углядеть хотя бы намек на присутствие людей. Пустота. Вернулась к баулу, вытащила из него еще одну шаль, завернулась в нее, стало немного теплее. Теперь она была похожа на бабу из снежных комьев, что лепят мальчишки — на нее были надеты все теплые вещи, что у нее были.
Но все равно, если не двигаться, она здесь замерзнет, тем более что ветер снова стал задувать сильнее прежнего.
Что же ей делать? Попытаться проникнуть обратно? Но камердинер зачем-то закрыл калитку изнутри. Пройти вдоль ограды, добраться до главных ворот и позвать графа? Но недаром же ее так спешно выставили из дома? Значит, что-то случилось, и граф не может приехать за ней.
Нужно набраться терпения и просто ждать.
Амирель попрыгала на месте, согреваясь и прикидывая, сколько еще она выдержит на таком морозе. Выходило, что недолго. Вот если бы не было такого сильного пронизывающего насквозь ветра, было бы гораздо теплее. Она вскинула голову и посмотрела на едва качающиеся верхушки елей. В лесу ветра почти нет. Может быть, стоит спрятаться там? Но тяжеленный баул в одиночку ей не утащить, она его и поднять-то не сможет.
