На дорожке, ведущей к дому садовника, раздался лязг оружия и громкие грубые голоса. Она замерла, радуясь, что ее надежно скрывают разлапистые ели. Вот оно что! Обыск! Здесь эмиссары тайного сыска! Ее кто-то выследил и предал! Поэтому граф и велел ей как можно быстрее уходить! И карету не смог прислать, потому что его задержали! Или побоялся, что в карете ее заметят.
Люди подошли к домику, голоса стали тише, но все равно среди ночи разносились далеко. Прислушавшись, она различила слова «колдунья» и «тайный королевский сыск». Но пробыли они в доме недолго. Видимо, убедились, что никого нет, и ушли.
Она радостно встрепенулась. Может быть, сейчас ее впустят обратно?
В нескольких шагах от нее неистово взвыли волки, и она вздрогнула. Спасаться было поздно.
Первым на поляну перед ней выскочил вожак. Огромный, страшный, со светящимися в сумраке зеленоватыми глазами и угрожающе оскаленными белыми клыками.
Руки сами собой опустились, и Амирель зажмурилась, приготовясь к смерти, забыв о том, что ей не нужно страшиться зверей, ни домашних, ни диких. Но ничего не происходило, и она медленно приоткрыла один глаз. Серый могучий зверь сидел напротив ее в одном шаге и смотрел, не моргая. И ничего не делал.
Она перевела дух и крепко сжала кулаки. Главное — не бояться! Дроттин учил ее управлять животными. И пусть она проделывала это только с маленькими зверьками и детенышами, но это все равно звери!
Протянула к волку руку и властно позвала:
— Иди сюда!
Волк поднялся, сделал к ней несколько плавных шагов и остановился, дыша ей в колено. От его дыхания появилось беловатое облачко пара, окутавшее ее ноги. Амирель наклонилась и боязливо, преодолевая себя, погладила его по мохнатой голове.
Он игриво подкинул ее руку, требуя продолжения. Это движение показалось ей знакомым, и она вспомнила: «Да это же тот самый волчонок, с которым я играла в родной деревне! Но как он тут очутился? Неужто это он провожал меня в ту ночь, что я бежала из дома?»
На этот вопрос ей никто ответа дать не мог. Она снова посмотрела на мощного волка, ластившегося к ней. «Это выход!» — решила она. «Оставаться в домике нельзя. Раз уж здесь появился тайный сыск, эмиссары все равно не оставят поместье без присмотра. И рано или поздно она попадется. Но страшно не это, а то, что ее покровитель жестоко поплатится не только сам, под удар попадет и вся его большая семья. И беременная графиня. Допустить этого нельзя. Нужно уходить. Неважно куда».
— Вы мне поможете! — приказала она вожаку, понимая, что другого пути к спасению нет. — Ты повезешь меня, а вон тот, — она показала пальцем на крупного сильного волка, стоящего слева от нее, — мои вещи.
Назначенный носильщиком волк недовольно заворчал и попятился, намереваясь увильнуть от тяжкого поручения.
— Не спорить! — оборвала она его. — Это недолго. — И уже тихо добавила, не слишком веря в свои слова: — Надеюсь. — И снова, но уже с уверенным напором, повторила непослушному волку: — Иди ко мне!
Волк нехотя подошел, встал рядом. Амирель казалось, что подчиняется он не столько ей, сколько своему вожаку. Велела ему лечь подле поклажи, мысленно представив это действо так, как ее учил дроттин. Потом крепко привязала баул ему на спину и заставила встать. Волку не нравился тяжелый груз, и он угрожающе клацал зубами, но скинуть его не пытался, кося желтым глазом на свирепо скалившегося на него вожака.
Амирель еще раз погладила своего выросшего волчонка, попросила его встать прямо, устроилась верхом на его хребте, поерзала, схватившись за шерсть, отчего он неодобрительно зарычал.
— Ладно-ладно, не серчай. Должна же я за что-то держаться? — умиротворяющее прошептала она и покрепче ухватилась за желтоватую прядь на загривке зверя. Почувствовав себя более-менее уверенно, уже бодро скомандовала: — Вперед!
Пробежав вдоль ограды парка, стая выскочила на полузасыпанную снегом проезжую дорогу и мерной рысцой потянулась цугом на запад вслед за своим вожаком. Амирель не возражала. На запад так на запад, лишь бы подальше отсюда. Не будет здесь ее — не станет и опасности, которую приносит в поместье одно ее присутствие.
Как вовремя ее предупредил камердинер, спасибо ему! Если б не он, сидеть ей сейчас в застенках тайного сыска, да и не ей одной, а всему семейству графа. Вот уж оттуда ей живой точно не выйти. Вряд ли бы она смогла убедить эмиссаров, что она не королевской крови, ведь достаточно посмотреть ей в глаза.
Волки довольно споро бежали по переметенной снегом ночной дороге вот уже несколько часов. Амирель пересчитала их по головам — их было одиннадцать крепких матерых волков. Есть ли среди них волчицы, она различить не смогла. В лес стая сворачивать не пыталась, видимо, понимая, что по глубокому снегу им с такой поклажей не пробраться.
Было почти светло — полная луна освещала белый снег, переливавшийся под ее лучами призрачным маревом. Стая рысила по снегу почти всю ночь. Волк с поклажей заметно устал, бежал с высунутым языком и частенько поглядывал на девушку, призывая устроить привал. Радовало лишь то, что среди леса ветер почти не чувствовался, лишь иногда с верхушек елей вниз падали увесистые шапки снега.
Амирель устала тоже. От неудобной позы ломило спину; пальцы, вцепившиеся в волчью шерсть, закостенели и замерзли. Восток порозовел, ночь кончалась. На дороге вот-вот должны были появиться люди, отправлявшиеся в путь с восходом солнца. Встречаться с ними было нельзя, и она послала вожаку мысленный приказ:
— В лес.
Стая дружно свернула с проезжей дороги. По глубоким сугробам волки почти ползком добрались до укрытой деревьями и кустарниками елани и развалились на снегу, передыхая.
Амирель неуклюже сползла с волка и несколько раз потянулась, возвращая упругость закаменевшему телу. Потом освободила от тяжелой ноши носильщика. Улеглась на бауле под разлапистой елью и скомандовала:
— Охранять меня!
Команда показалась ей смешной, и она уснула с улыбкой на губах, не думая о том, что может запросто замерзнуть в такой мороз.
Проснулась от сердитого сопения прямо в ухо. Было тепло, даже уютно, но гулкое сопение и неприятный кроваво-трупный запах заставили ее очнуться.
Открыв глаза, увидела лежащих с двух сторон волков, согревающих ее своими телами. Неподалеку на окровавленном снегу валялись остатки их пиршества — клочки серой шкуры и копыта. Ей стало жаль задранную волками животину, но она понимала, что волки просто хотят выжить. Так же, как и она.
Амирель села, опираясь на баул. Волки тотчас вскочили, глядя на нее раскосыми желтыми глазами.
— Спасибо, что не дали замерзнуть, — благодарно сказала она, забыв, что им нужно посылать образы, а не говорить непонятные им слова.
Но волки поняли. Вожак подошел к ней и подкинул лобастой головой ее ладонь, давая знать, что будет рад ее ласке. Улыбнувшись, она почесала у него за ушами. Он еще раз подкинул ее руку, требуя продолжения. Еще раз почесав его за ухом, она встала, глубоко вдохнула морозный воздух.
Потом сняла с ветки снег, скатала из него комок и протерла им лицо, чтоб освежиться. Слежавшийся снег неприятно колол кожу, оставляя на ней красноватые пятна. Хотелось пить. Пришлось вместо воды пососать сорванный с ели плотный кусок наледи.
В животе бурчало от голода, но перекусить было нечем. Ну и ладно! Зато она жива и в относительной безопасности. Привязав баул теперь уже на другого носильщика, столь же недовольного обузой, как и первый, невесело предложила:
— В путь, друзья мои серые!
Уже сидя верхом на своем друге-волке, угрюмо подумала, что зверям доверяет больше, чем людям. И ведь они по-настоящему ее друзья, они ее не выдадут и не продадут даже за самое большое вознаграждение. В ее такой короткой жизни ей уже встретились два предателя — Власт и тот, кто выдал ее в поместье графа Холлта, но ведь могут быть еще.
Нужно быть осторожнее, но как это сделать?
Волки бежали без остановок всю ночь. Амирель не знала, какое расстояние они преодолели, но была уверена, что не меньшее, чем сделали бы за день породистые скакуны.
