Осознаю, что нахожусь на грани.
Если не уйду прямо сейчас, если снова услышу голос Рисая… Если позволю ему ещё хотя бы раз прикоснуться… Я просто не выдержу.
Разворачиваюсь молча и, уже с трудом контролируя надвигающуюся бурю эмоций, выхожу из кабинета в коридор.
Замираю, прислоняясь спиной к стене.
Понимаю, что Рисай вполне может выйти сейчас и снова заметить меня. Тогда двуликий точно догадается, что я прочитала письмо и знаю, что он лгал мне.
Но на то чтобы идти почти нет сил. По ногам разливается слабость, и я, обхватив ладонями голову, тихо сползаю вниз по стенке.
Должно быть, я была слепа! Или это ритуал так повлиял на меня…
Как я вообще могла довериться Рисаю? Тому, кто купил меня. Купил в прямом смысле.
Когда я успела привыкнуть к мысли о том, что между нами что-то большее, чем просто секс?
Как я умудрилась влюбиться?..
По ту сторону кабинета слышатся шаги. Рисай подходит к двери и останавливается.
От ощущения его близости, меня будто опаляет горячей волной.
Я вздрагиваю.
Испуганно вскакиваю с пола, срываюсь и несусь по коридору. В комнату, которая так недолго была моей.
И только когда оказываюсь уже внутри, осознаю, что по щекам катятся слёзы.
Глава 16. Последняя ночь
Дарья
Я просидела в комнате довольно долго. Дёргалась буквально от каждого звука, потому что боялась, что Рисай, не дождавшись, придёт за мной.
Мне требуется время, чтобы привести мысли и чувства в нормальное состояние, если вообще уместно так выразиться. Именно поэтому в столовой я появляюсь с заметным опозданием. К тому моменту успеваю успокоиться, насколько это возможно, а от слёз вовсе не остаётся следа.
Рисай уже сидит за столом, но ещё не притронулся к еде. Видимо, ждёт меня.
Стоит мне зайти в помещение столовой, как рядом, будто по волшебству, возникает Марк. Он подаёт мне завтрак, выставляя на стол напротив Рисая пиалу с кашей, яичный рулет с мясным паштетом и крепкий кофе.
Благодарю управляющего кивком головы и слабой, вымученной улыбкой. Он кивает в ответ и исчезает так же незаметно, как появился.
Мы с двуликим остаёмся наедине. Ни слова не говоря, прохожу, сажусь на своё место напротив Рисая и приступаю к завтраку.
Идеально приготовленная Марком пища как никогда кажется безвкусной.
Пару минут я ковыряю ложкой кашу, но так и не пробую её на вкус. Не прикоснувшись к рулету, делаю несколько глотков кофе.
Сегодня он сильно горчит.
А может, это горечь бесконечной лжи двуликого оставляет после себя осадок? Может, предчувствие скорого расставания с тем, к кому я привязалась, не даёт насладиться завтраком?
Украдкой бросаю взгляд на Рисая и замечаю, что он наблюдает за мной. Так же как и я за ним. И так же не произносит при этом ни слова.
Эта тишина между чертовски тяготит…
Нет, она меня просто убивает!
Да сколько же ещё будет длиться эта игра в молчанку?!
Я отставляю в сторону чашку с недопитым кофе и резко отодвигаю вместе с тарелкой.
Ну, хватит уже! Довольно!
Пора расставить по своим местам все точки.
— Итак, давай, наконец, поговорим о делах, — предлагаю я первая, когда молчание между нами становится совсем невыносимым. — Ты сказал, что больше не хочешь мстить наместнику из-за последних событий. Что ты имел в виду?
Внимательно смотрю прямо в глаза Рисаю. И очень хочу услышать, что он скажет. Наверное, потому что услышать от него правду ожидаю меньше всего.
Мне кажется, что полчаса назад, сидя на полу в своей комнате и рыдая, я приняла правильное решение. И всё же есть кое-что, способное сбить меня с выбранного в тот момент пути.
Боюсь, если случится чудо, и двуликий расскажет мне правду, а потом признается в чувствах, я прощу его.
Рисай ещё какое-то время игнорирует мой вопрос. И когда я уже почти сдаюсь и готова вернуться к завтраку, двуликий вдруг еле слышно произносит:
— Дарья, я дам тебе обещанные деньги на учёбу и документы, подтверждающие твоё родство с Элроем Керташем. Хочу, чтобы ты отправилась в столицу уже завтра утром. — Я едва успеваю открыть рот, чтобы возразить, но Рисай останавливает меня жестом. — Ты отправишься не ради мести! Ради твоей безопасности.
— Что? — Я ждала, что сейчас двуликий начнёт оправдываться или снова лгать. И была крохотная вероятность, что скажет правду. Но я совершенно точно не ожидала услышать подобное. — С чего ты взял, что мне угрожает опасность?
— Ты, видимо, забыла, что вчера тебя пытались похитить второй раз, — злится двуликий и, следуя моему примеру, отодвигает завтрак. Он, как и я, к нему не притронулся. — Поверь, я знаю, о чём говорю, потому что знаю этих людей. Они очень опасны! И они не остановятся ни перед чем и будут предпринимать всё новые попытки. Пока не добьются своего.
— А разве ты не защитишь меня? Как вчера.
— Дарья, я не всегда смогу… — Он тяжело вздыхает. С каким-то надрывом. И продолжает, говоря явно не то, что собирался сказать мгновение назад. — У меня нет той власти, которой обладает твой отец. Здесь, в Призоне я всего лишь преступник в изгнании. А в столице, в доме наместника ты будешь под надёжной защитой.
Ещё недавно, сидя в комнате и размазывая слёзы по щекам, я много чего передумала. О том, был ли хоть малейший шанс у нас с Рисаем. Об отце, которого никогда не видела…
Нужна ли я хоть кому-то из этих мужчин?
— Почему ты вообще так уверен, что наместник примет меня, если двадцать лет его не волновала моя участь?
Я помню всё, что рассказывал мне Рисай. Историю их ссоры с наместником — тоже.
Она ещё тогда показалась мне странной и вызывающей множество вопросов. Но я списала все странности на то, что двуликие отличаются от землян. А значит, их отношения к друзьям, к женщинам и детям тоже вполне могут отличаться от привычных для меня.
— Я ведь говорил тебе, Дарья. — Рисай совершенно напрасно упрекает меня в забывчивости. — Элрой Керташ не знал о том, что ты его дочь. Его убедили, что Хлоя родила тебя от другого.
— Ага, от тебя, — парирую, не скрывая ироничного тона. Чувствую, как моя бровь при этом сама собой приподнимается, изгибаясь.
— От меня. — Рисай даже не пытается отказываться от слов, сказанных мне ранее. Только если тогда в них звучали лишь обвинения в адрес бывшего друга, то сейчас мне кажется, он в какой-то степени его оправдывает. — Но я точно знаю, когда выяснилась правда, отец искал тебя.
Душу в зародыше вопрос о том, откуда Рисаю известны такие подробности. С одной стороны, мне, конечно, любопытно. Но с другой…
Довольно с меня потрясений!
Иногда предпочтительнее и намного проще находиться в неведении.
— Наместник с его возможностями искал меня, но не нашёл? — поглядываю я на двуликого с недоверием. — Серьёзно?
Он с уверенностью качает головой.
— Не всё можно решить, используя лишь возможности. Ему сказали, что ты мертва.
— И он сразу поверил? Не пытался как-то проверить? — Я даже не знаю, кому сама в эту минуту не верю сильнее. Отцу, так легко отказавшемуся от поисков. Или Рисаю, с первого слова окружившего меня ложью.
— Дарья! — Рисай хмурится и, неожиданно повышая голос, зло ударяет кулаком по столу. — Ты поедешь в столицу завтра же! И это больше не обсуждается!
Только вот его голос больше не производит на меня прежнего впечатления.
— Скажи, Рисай. Почему у меня такое чувство, будто есть причины, по которым ты просто избавляешься от меня? Я больше не нужна тебе?
— Нет, нет! Ты нужна мне! — выпаливает Рисай, но тут же замолкает, чтобы через миг продолжить уже спокойно. — Просто между желанием быть с тобой и нежеланием подвергать тебя опасности, я выбрал второе.
— Но в таком случае мы больше не увидимся! — От одной только мысли об этом вместо недавней обиды на Рисая на меня накатывает внезапное отчаяние. До боли в висках. До дрожи в пальцах. — Тебе ведь запрещено покидать Призон.
