Каждая ласка его пальцев с каждым последующим мгновением возносит нас всё выше. Всё ближе к вершине неземного удовольствия.
Каждое размеренное движение, подводя к финалу, медленно сжигает в пламени страсти нас обоих. И в этом пламени постепенно сгорают все мои страхи и обиды.
Как же мало, оказывается, мне нужно, чтобы простить того кого я люблю. Того, ради кого моё сердце готово биться сильнее.
С последним толчком Рисай, глухо хрипя, опускается на меня, придавливая к кровати всем своим весом.
А я, задыхаясь от удовольствия, целую его покрытый капельками пота лоб.
— Как хорошо… — шепчу еле слышно и облизываю пересохшие губы, ощущая на них солоноватый привкус.
Мы так и отключаемся, засыпая в объятиях друг друга…
Когда я снова открываю глаза, в комнате уже светло. Воспоминания о том, как начался вчерашний день, и о том, как он закончился, заставляют меня покраснеть.
Может быть, сегодня я всё-таки сумею убедить Рисая на время отложить мою поездку в столицу? Что же касается письма, которое он написал моему отцу… Я ведь с самого начала знала, для чего была нужна Рисаю.
Увидев меня выставленную в качестве лота на торгах и услышав моё имя, двуликий понял, кто я. И просто решил воспользоваться выпавшим шансом.
Какой смысл винить его за то, что произошло до нашего знакомства, до первой близости и до первых чувств, вспыхнувших между нами?
— Ри. — Поворачиваюсь к Рисаю, касаюсь его руки и замираю…
На тыльной стороне широкой мужской ладони я вижу тату…
То самое изображение свернувшейся крылатой змеи.
То самое, которое снилось мне несколько ночей подряд перед похищением.
То самое, которое я видела у мужчины, незадолго до начала торгов приходившего «посмотреть товар» по сговору с хозяйкой аукциона.
Глава 17. Жертва
Дарья
Рисай спит так крепко, что не чувствует моего прикосновения.
Стараясь не потревожить двуликого, аккуратно соскальзываю с кровати. Не то, чтобы я боялась разбудить его. Просто именно сейчас нет желания разговаривать с ним.
И причина моего нежелания даже не в загадочной татуировке на руке Рисая. Причина в том, что он солгал мне, сказав, что никогда такую не видел.
Я до сих пор не понимаю, зачем нужна была ложь, которая всё равно рано или поздно всплыла бы.
Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
Сегодня, когда таксомобиль со мной поднимется в небо, мы с Рисаем расстанемся навсегда. И прошедшая ночь станет для нас прощальной…
Я передвигаюсь на носочках по комнате и собираю одежду, которую двуликий второпях стаскивал с меня накануне.
По-быстрому привожу себя в порядок, одеваюсь и сбегаю в столовую. Хотя прекрасно понимаю, что нам всё равно очень скоро придётся поговорить. Рисай обещал вызвать таксомобиль, дать документы, деньги и адрес дома, где живёт мой биологический отец.
Не дожидаясь Марка, я сама разогреваю еду, готовлю кофе и устраиваюсь за столом, чтобы позавтракать.
Рисай приходит в столовую, когда я уже почти заканчиваю. Он выглядит бодрым и ведёт себя так, словно ничего не произошло. Но это ведь невозможно, чтобы Рисай, проснувшись, не заметил тату, проявившуюся у него на руке. А значит, он должен понимать, что я тоже её видела.
— Доброе утро, Дарья. — Его голос звучит слегка отстранённо, как будто ему всё равно.
— И тебе доброе утро, Рисай, — киваю я, стараясь говорить таким же тоном, каким говорит двуликий.
Он усмехается. Без ехидства, но с едва заметной грустью.
— Мне больше нравилось, когда ты звала меня Ри.
Держа руки в карманах, двуликий приближается ко мне и тоже садится за стол. Только не на своё обычное место напротив, а рядом.
Какое-то время мы молчим.
Я стараюсь не смотреть на Рисая и делаю вид, что всё ещё занята завтраком, хотя чувствую на себе пристальный взгляд.
— Ты уже собрала вещи? — нарушает Рисай тягостное молчание.
— Ещё вчера, — киваю я вновь.
— Хорошо. Я заказал таксомобиль. Он прибудет через два часа. И ещё…
Рисай вытаскивает из кармана руку, и я первым делом бросаю взгляд на тыльную сторону ладони. Но тату на ней больше нет.
Лишь потом я замечаю, что двуликий держит в руке новенький галаком.
— Что это? — перевожу взгляд с руки Рисая на его лицо. — Зачем?
Он кладёт устройство связи на стол передо мной.
— Купил вчера специально для тебя. Хотел отдать вечером, но… Как-то всё пошло не плану, — оправдывается двуликий.
— Не нужно. Я не возьму…
— Ещё как возьмёшь! — Рисай резко ударяет ладонью по столу и раздражённо добавляет: — У тебя нет выбора. В этот галаком я загрузил все документы, подтверждающие твоё родство с наместником. Кроме того к этому галакому привязан электронный банковский счёт, который я открыл на твоё имя и куда вчера перевёл обещанную сумму на твоё обучение.
Он произносит всё это на одном дыхании, а закончив, отводит взгляд.
— Рисай, я… — Как ни стараюсь сохранять спокойствие, голос всё-таки дрожит от переизбытка эмоций. Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я столько всего собиралась наговорить тебе перед самым отъездом, но теперь… Я запуталась. Я не знаю, что сказать.
— Тогда не говори ничего, — усмехается Рисай, качая головой. — Поверь мне, когда запутался, лучше молчать, чтобы впоследствии не пожалеть о сказанном. — Он вдруг резко поднимается из-за стола. — Заканчивай завтрак, Дарья. Увидимся через два часа.
Двуликий разворачивается и быстрыми шагами идёт к двери, а я несколько мгновений смотрю ему вслед.
— Рисай! — Имя само слетает с губ, и его обладатель моментально оборачивается.
Я вскакиваю из-за стола, срываюсь с места и бросаюсь к Рисаю. Подбежав, висну у него на шее и шепчу:
— Несмотря ни на что, я знаю, что ты не плохой человек, — утыкаюсь лбом ему в плечо. — Спасибо за всё, Ри.
— Это тебе спасибо, куколка. — Он улыбается. На этот раз искренне. Я чувствую по тому, как меняется и теплеет его голос.
Рисай касается губами моей макушки, легонько отталкивает от себя и выходит из столовой…
Через два часа мы стоим точно так же, только уже на улице. Двуликий загружает в багажник мои немногочисленные вещи, а после что-то недолго объясняет пилоту таксомобиля.
— Ну, вот и всё. — Рисай подходит ко мне и смотрит прямо в глаза. — Я назвал пилоту адрес, объяснил, как быстрее добраться и не попасть в пробку.
— Спасибо, — киваю я, страшась даже думать о том, что стану делать, если всё-таки окажусь не нужна отцу.
— Запомни, что я скажу. — Двуликий осторожно обнимает меня и, кажется, даже не замечает, как гладит по плечам. — Дом твоего отца находится на закрытой территории, где живут высшие двуликие. Без разрешения туда не пустят. Скажешь охране на въезде, что ты Дарья Верес и наместник Керташ ждёт тебя.
— Но он не ждёт… — пытаюсь я возразить, на что Рисай только качает головой.
— Просто сделай, как я прошу. И пока не окажешься на месте, никому не сообщай ни своё имя, ни тем более, что ты дочь наместника. Договорились?
— Конечно. Я же не маленькая, Рисай, и всё понимаю.
— Дарья. — Он как будто вовсе не слышит меня, а его мысли заняты чем-то другим. — Обещай позвонить, как только доберёшься. Я хочу знать, что у тебя всё в порядке.
— Не беспокойся, Рисай. — Я со вздохом легонько касаюсь его руки. — У меня всё будет в порядке.
— Пообещай мне, Дарья! — Двуликий почти до боли сжимает мою ладонь. По-моему, он сам не замечает этого.
— Обещаю, — машу в ответ головой и уже только для себя мысленно добавляю, что моё обещание относится вовсе не к звонкам Рисаю. К чему бередить раны у нас обоих?
Я сделаю всё, чтобы стать счастливой в столице.
Поднимаюсь на носочки и, оставив на губах Рисая прощальный поцелуй, выпутываюсь из его опьяняющих объятий.
Не оглядываясь, сажусь в салон таксомобиля и закрываю дверь. Отворачиваюсь к окну, молча вглядываясь вдаль.
