внешнего мира.
Ты же не эр-лан, посмотри на себя, зачем вырядился, как они? Ты просто насмешка над их красотой, их изяществом и великолепием, ты позоришь свой клан, свою касту одним своим видом. За что ты цепляешься? Куда хочешь вернуться? Что ты возомнил о себе, несчастный уродец?
Полуликий всхлипнул и откинул голову, с силой ударившись затылком о стену. Он чувствовал, что теряет контроль и ничего не мог поделать. Тело дрожало, как норовистая лошадь, что вот-вот вырвет поводья из рук седока и помчит куда глаза глядят.
Рана на предплечье открылась, и вид крови немного отрезвил Полуликого. Он размотал неловко наложенную Питером повязку. Мальчик так спешил ему помочь, не зная, что это не требуется, – эр-ланы легко останавливают кровь одним усилием воли. Несколько секунд Полуликий смотрел на яркие, точно губы, края рассеченной плоти – кто-то из швалей полоснул ножом, когда он оттолкнул их, чтобы помочь Питеру. Но сам-то он, сам… можно подумать, лучше?
Мальчик, появившийся из-за Барьера, дал ему имя, заботился о нем, был готов драться за него.
Полуликий прикрыл глаза здоровой рукой.
Распустить волосы, наречь тайным именем, даровать счастье… три ступени Единения, которые проходит каждая влюбленная пара – знание хранилось глубоко в сознании Полуликого, как и многие другие секреты эр-ланов, которые никто не мог у него отнять.
Неужели этот неловкий, порывистый юноша, вдвое младше него, с крупными, но удивительно ловкими руками и немым обожанием во взгляде – Дар Небес 5?
Но когда Дебаты закончатся – и если все пройдет как надо – Полуликий избавится от своего уродства и вернется в клан полноправным эр-ланом. Их пути все равно разойдутся, раз и навсегда. И если бы только это!
Ведь их расставание – не самая серьёзная угроза для Питера…
Полуликий провел кончиками пальцев по ноющим краям разреза.
То, о чем он всегда мечтал, так близко – всего лишь протянуть руку и взять! Признание, уважение, возможность заниматься тем, для чего был рожден, занять место, принадлежащее ему по праву.
Что значат старые ритуалы и символы по сравнению с этим? А Питер… просто оказался не в то время и не в том месте.
«Мелл Фэлри…» – прошептал в голове дрожащий голос, низкий и страстный, глубоко трогательный своей дикой робостью.
Полуликий застонал и с силой погрузил пальцы прямо в зев раны.
Хлынула кровь, обжигающая боль полоснула по руке и плечу, перехватила дыхание, выбила слезы из глаз. Он схватил ртом воздух, с трудом сдерживая крик. Пальцы скользили в липкой крови, но он не разжимал их, с остервенением терзая ненавистное тело, способное заживить любое повреждение за считанные часы.
Лишь бы заглушить чувство вины и боль в сердце при мысли о том, что он отказывается от дара Небес. Потому что он не мог поступить иначе.
Просто не мог.
14
Питер проснулся внезапно, словно от грубого рывка за плечо, и окинул взглядом пустую комнату. Неужели Полуликий до сих пор сидит в этой их помывочной?
Из-за отсутствия окна чувство времени стерлось, не поймешь, минуты прошли или часы. Питер поднялся, подошел к закрытой двери и осторожно прижался к ней ухом. Подслушивать неловко, но ведь Полуликий ранен – вдруг ему стало хуже и нужна помощь?
Вначале все было тихо, а потом отчетливо раздался слабый стон, исполненный глубокой муки – такой тихий, что Питер ни за что не услышал бы, не стой он вплотную к двери.
– Фэлри! – он машинально толкнул дверь, она не поддалась. – Что с тобой?
– Н-ничего, – голос звучал слегка гнусаво – словно у Полуликого сильно заложило нос. – Я сейчас выйду.
– Что-то случилось! – странность этой фразы Питер осознал, только когда произнес ее. – Открой!
– Нет!
В коротком слове звенел страх – даже не надо было чувствовать запах Полуликого, чтобы понять, насколько ему страшно. И Питер тоже перепугался до безумия, даже сильнее, чем в тот миг, когда понял, что не может контролировать полет воздушного шара. В груди разлился холод, ладони онемели. Ни разу в жизни так не боялся – причем без всяких видимых причин.
Он навалился на дверь плечом, потом вспомнил, что она отодвигается в сторону, и сменил направление усилия.
– Открой!
– Нет, Питер, пожалуйста… пожалуйста, подожди минуту… только не входи!
Этот жалобный, умоляющий голос настолько не вязался с образом Полуликого, что Питер окончательно потерял голову. Позабыл о том, что Фэлри может быть не одет, что нельзя смотреть на его распущенные волосы. Навалился на дверь со всей силы, ломал и бил в нее, одержимый единственным желанием – прорвать тонкую преграду, отделяющую его от эр-лана.
Хлипкая пластина недолго выдерживала натиск – сначала промялась в середине, потом выскочила из верхнего паза и с грохотом рухнула внутрь комнатки. Питер перепрыгнул через нее и одним движением развернулся к Полуликому.
Одежда его была в полном порядке, волосы завязаны в узел, как полагается. Глаза опущены, лицо бледнее стены, к которой он прислонился – даже родимое пятно стало почти незаметным.
В комнатке разило кровью, болью и страданием так сильно, что Питер задохнулся, втянув в себя эту гремучую смесь. Однако ни на полу, ни на стенах, ни на одежде Полуликого он не увидел ни пятнышка. Левый рукав черного одеяния снова цел и чист, импровизированная повязка исчезла.
Питер смутился.
– Что… что случилось? У тебя все хорошо?
– А сам как думаешь, Питер? – Полуликий произнес имя таким тоном, словно хотел оттолкнуть его от себя. – Я похож на человека, которому нужна помощь?
«Очень сильно», – подумал Питер. Вот только он не знал, какую помощь можно тут предложить. Фэлри не истекал кровью, твердо стоял на ногах и выглядел как обычно… и все же что-то с ним было не так, ужасно не так.
– Почему ты не открывал? – пробормотал Питер, опустив глаза.
Полуликий язвительно хмыкнул.
– Потому что делал то, что обычно делают люди в этом помещении – мылся и одевался. Достаточно веский предлог, чтобы побыть в одиночестве, я надеюсь?
– Конечно, конечно! – поспешно произнес Питер и отступил в сторону, освобождая проход.
Полуликий вихрем пронесся мимо него и затормозил в центре комнаты, словно не совсем понимал, что ему делать дальше. Питер с тревогой наблюдал за ним. Что-то произошло, пока он спал, Фэлри словно подменили. И особенно пугало то, что он не смотрел в глаза Питеру – и вообще старался не поворачиваться к нему лицом, как в начале их знакомства.
Наконец эр-лан глубоко вздохнул, потер глаза основаниями ладоней и произнес, по-прежнему стоя к Питеру спиной:
– Мне надо уйти. Здесь ты в безопасности, замок реагирует только на мой генотип. Еда и вода вон там, – он кивнул головой на неприметную дверцу в стене рядом с дверью, – когда я вернусь, решим, что делать дальше.
– Хорошо, – убито пробормотал Питер.
Все кончено, он все испортил – как всегда. Идиотская
