на выходных, толку-то от нее.
Правда, составленная карта пока не особо позволила мне приблизиться к разгадке того, что произошло в прошлом. В «Туасон ле Фре», где мои родители покупали подарок для Керуана, меня послали. То есть, когда я пришла поинтересоваться, не заказывал ли кто-то дубликат и не могли ли выдать фирменный артефакт с логотипом кому-то еще (или не мог ли его «позаимствовать» кто-то еще), на меня сначала посмотрели как на идиотку, а потом выставили взашей. Точнее, вежливо сопроводили на выход с охранником. Чтобы разбираться с тем, кто мог подставить маму с отцом, нужно было восстанавливать все их связи на тот момент, и вот эти самые связи восстанавливались с очень большим скрипом.
Потому что «предавший да лишится истории», в результате чего я могла плясать только от Хитара и остальных архимагов. Тогда место Валентайна занимал отец, а место Хитара — какой-то Буроджольд Хаусский, который был весьма преклонных лет и почил через полгода после истории с заговорщиками. У Хаусского был наследник, который по силе магии мог бы занять место отца, но он отказался, сославшись на то, что ему важнее семья, а должность архимага потребует слишком много времени и внимания. В итоге они с семьей потом переехали куда-то на юга, к морям и океанам.
«Вытащить» из прошлого родительских друзей не представлялось возможным, поэтому я начала копаться в окружении Хитара. По крайней мере, в том, которое было в те дни… никакое. Он общался разве что с Иваном Драконовым, познакомившись с ним на каком-то приеме, куда его пригласили мама и отец Ленор. Его вообще много куда приглашали, но то ли Хитар был социофобом, то ли социопатом, то ли обладал мерзким характером: круг общения у него не складывался.
Короче говоря, я то и дело заходила в тупик, и уже раз сто хотела сдаться. Сдаться не позволяло только природное упрямство и грядущий стимул в виде разбирательства по моему делу. Ну и еще немножечко то, что меня никуда не брали на работу. Как только узнавали, кто я такая.
— Не бери в голову, — я кивнула Максу. — Лучше расскажи, как у тебя в школе.
— Да в школе все по-прежнему, ничего не изменилось. Ленор, что насчет выходных?
— А что насчет выходных?
На выходных мы встречаться не могли, потому что Хитар отслеживал каждый его шаг. Буквально. Он приставил к нему соглядатая, который ходил за ним по пятам, и которого аргументировал тем, что после моей выходки Максу нужна защита.
— Ленор, я знаю, что это сложно. И раньше я бы не стал тебя просить. Но сейчас… — Брат посмотрел мне в глаза. — Ты другая. Ты изменилась. И поэтому я хочу тебя попросить. Давай вместе навестим родителей.
— Навестить? — переспрашиваю я, но тут же осекаюсь.
Понятно же, где навещать родителей Макса и Ленор. И то, что он пришел с этим ко мне…
— Хитар запретил нам видеться, — напоминаю я.
— Ну, к родителям я смогу выбраться один. В смысле, моему надзирателю вовсе необязательно идти со мной на кладбище. — Макс мрачнеет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы его не обнять.
Когда я горевала по родителям, я просто зверела ото всех попыток меня пожалеть. Не знаю, почему. Может быть, потому что жалость была показная, для хорошести, а может быть, потому что для каждого это глубоко, бесконечно личное.
— Тебе просто нужно прийти пораньше и уйти попозже, — говорит он, и я поспешно киваю:
— Конечно. Я буду.
На миг в его глазах вспыхивает изумление, будто он сомневался, что я соглашусь. Но потом брат улыбается:
— Я рад, Лен. Правда, рад. С Валентайном проблем не будет?
Все мои проблемы с Валентайном остались в далеком прошлом, но не говорить же об этом Максу. Я вообще не уверена, что хочу об этом говорить, поэтому просто качаю головой:
— Нет. Все хорошо.
— Хорошо, — подтверждает Макс. В глазах его лучится улыбка, и я могу поклясться, что в этот момент мы стали еще чуточку ближе, но… Но он по-прежнему не знает, кто я такая.
Это несправедливо. Нечестно. Вот только как сказать об этом парню, который только-только обрел сестру? Обрел ее по-настоящему, а не по крови и не по совместному проживанию в одном доме.
Я прикусываю свое желание рассыпать правду, когда она совсем не нужна, и мысленно клянусь себе, что стану лучшей сестрой для него. Лучшей сестрой и лучшим другом.
— Ой! Мне пора, — спохватывается брат, и я открываю ему портал.
Портал с применением темной магии — естественно, какой еще может быть магия Валентайна, которую он мне «перечислил», но на этом портале стоит заклинание, не позволяющее защитным системам Академии идентифицировать его как угрозу. Валентайн поставил его, когда я попросила: на случай, если мне придется воспользоваться порталом. Вся остальная его магия, которая у меня «на счету» проходит магическую трансформацию и при оплате за что бы то ни было становится светлой. Я так до сих пор и не разобралась, как работает эта магическая конвертация валют, но пока она для меня не критична.
Главное, что мы с братом можем общаться, потому что я могу открыть ему портал и выиграть нам время для разговоров. Главное, что Валентайн об этом не догадывается, потому что если узнает, как я трачу его магию… Хотя если честно, не уверена, что ему вообще есть дело, куда и что я трачу. Мы с ним в самом начале знакомства были более близки, чем сейчас.
Была бы моя воля, я бы и на выходные в Академии оставалась, с Валентайном встречаясь только для того, чтобы позаниматься магией, но увы. На выходные меня «высылают» из Академии, поскольку Драконова и остальные с дистанционного обучения не должны со мной пересечься даже на секунду. Иными словами, меня не должно быть ни в Академии, ни в радиусе из пребывания, согласно воле их родителей.
Можно было бы поспорить на тему своих прав, но это лишние заморочки для Валентайна. К тому же, в Академии у меня ровно столько же друзей, сколько в доме Альгора, поэтому без разницы. Дома у Альгора хотя бы можно заниматься дизайном интерьера — в смысле, я спросила у него разрешения немного «оживить» его мрачное жилище, а Валентайн возражать не стал. Он мне вообще больше не возражает, хотя, может быть, я ни о чем таком возражательном не просила.
В
