нахмурился.
– Я знаю, что люди, когда любят, дают друг другу прозвища. Обычно это «солнышко», «зайчик», «котик». Очень глупые, на мой взгляд, – добавил он. – Но «утку» я слышу впервые. Почему именно утка?
– Утёнок, Иннар! Как – почему? Сам посмотри. – Я подняла голову и задрала нос, чтобы было очевиднее.
Иннар только сильнее нахмурился.
– Не понимаю.
– Ладно, смотри вот так. – Я вызвала голографический экран, вывела изображение утки в профиль и снова повернула голову, задрав нос. – Ну? Понял?
Иннар покачал головой.
– У меня нос уточкой, ну же, видишь? А если я вот так губы сделаю, то вообще!
Иннар смахнул экран.
– Нисколько не похоже. Утки глупые и некрасивые. Они даже на вкус противные.
Мне стало смешно.
– А я тогда какая? Думаешь, ничего так? На вкус.
– Вы… – Дракон задумался. Потом уверенно заявил: – Вы похожи на пламя.
– Я? Серьёзно?
– Смотрите. – Он вытянул руку, и над его покрытой золотой чешуёй ладонью появился тонкий и маленький, как у свечи, лепесток огня. – Он всегда в движении, очень тёплый, но не обжигает. Он не сделает больно, просто не умеет. И – видите? Он улыбается. Как вы.
Я смотрела не на огонь, а на дракона. Вот он как раз улыбался – рассеянно и нежно, почти влюблённо.
– То есть мне бы ты прозвище дал Огонёк?
– Нарри. – Дракон поднял руку (лапу?), наклонил голову и потёрся об огонь щекой.
Снова сверкнула чешуя, и я на мгновение зажмурилась. А когда открыла глаза, Иннар уже сидел как ни в чём не бывало и смотрел на меня.
– Нарри?
– Это на дракко значит «маленький огонь». Огонёк, по-вашему.
– А Иннар – это большой огонь?
– Не очень. Даже без печати мне не быть пожаром или разрушающим пламенем.
Я отставила пустую чашку и потянулась за вазочкой сладостей – домашней пастилой, ярко-красной, завёрнутой в маленькие, с мизинец, трубочки. Господи, какой же она оказалась вкусной! Сначала кислая, да так, что аж слёзы из глаз – и тут же сладкая, она просто таяла на языке. Как Иннар умудряется так чудесно готовить?
– Разве драконы-полукровки на такое способны? Даже без печати. Я думала, это только драконы древности были… ну… пожаром и всяким там жутким пламенем.
Иннар вдруг как-то плавно, мягко, очень по-змеиному подался ко мне, не сводя глаз с пастилы в моих руках. Или… моих губ?
В нос ударил аромат дыма, карамели, а ещё яблок и корицы. Словно рядом пекли аппетитный штрудель, который мне очень хотелось попробовать, но я понимала: обожгусь.
– Кто знает? В питомнике между драконами ходила легенда о том, как один из подопытных, когда с него сняли печать, устроил взрыв такой силы, что смял все барьеры и даже забрал с собой на тот свет наблюдателей-магов. Мы считали его героем.
– Ассистент выжил. – Я замерла, потому что Иннар снова облизывался. Раздвоенный язык мелькал между тонких губ, и это было одновременно жутко и маняще. Отвернуться не получалось, меня словно приворожили, хотя я голову могла отдать на отсечение, что никакой магией дракон сейчас не пользовался.
– Ассистент? – выдохнул дракон в каких-то сантиметрах от моего лица.
– Да… Я читала об этом… Есть статья… – Мне вдруг стало не хватать воздуха. – Статья…
– Статья, Эля?
– Да…
Иннар подобрался ещё ближе, как будто собирался меня поцеловать. Ага, как же! Он дракон – значит, не поцеловать, а укусить. Я перед ним – как заяц перед удавом! Вот они, те самые инстинкты, причём у нас обоих они сейчас работали с одинаковой силой – меня гипнотизировали, а Иннара соблазняли. Гадость какая.
Я призвала на помощь всё своё здравомыслие и спросила:
– Ты помнишь, что я ведьма?
А значит, невкусная. Он ведь должен это понимать.
Иннар поймал мой взгляд и что-то произнёс на дракко. Что-то рычаще-нежное. Сама удивилась, но оказывается, и так бывает. Ничего себе, драконы, оказывается, любезничают с едой! Так и представляю огнедышащего монстра в его змеином обличье – он держит в когтях корову и воркует: «Ну прости меня, милая, я просто голоден. Жизнь такая!» И корова сочувствующе ему отвечает: «Му-у-у!» Вроде как: бери меня, я вся твоя – и правда ведь, жизнь такая.
– Научишь меня дракко?
Сработало: Иннар так удивился, что, наверное, весь аппетит растерял. Он отстранился и спросил:
– Что?
– Дракко. Хочу разговаривать с тобой на твоём языке. Сейчас у тебя преимущество: я и так тебя не понимаю, а ты вдобавок ещё и на чужом языке говоришь. Согласись, это неправильно.
Иннар усмехнулся, его змеиные глаза сверкнули золотом.
– Скажите волшебное слово.
– Пожалуйста.
– Нет, не это. Драконье волшебное слово.
– Чего?
– «Приказываю», Эля. Вы же с драконом разговариваете, не забыли?
Я в ответ сказала аж два волшебных слова, только не буду их здесь повторять, они все были неприличные.
Потом добавила:
– Если ты, конечно, не против.
– Как я могу быть против, хозяйка?
Да он же меня провоцирует! Прямо как мама, когда ссорится с отцом. «Что значит, ты не сможешь прийти на благотворительный бал? Надо прийти. Как – нет? Работа? А, ну да, конечно, я-то не работаю, это только ты у нас в семье вечно занят. Нет-нет, что ты, я не обиделась, это же правда, а на правду не обижаются. Почему ты извиняешься? Не стоит, я не злюсь. Как я могу быть против твоей работы, милый?» И так далее, это может длиться часами. В детстве, ещё до рождения Тео, я такое часто наблюдала. Папа говорил, что всё в порядке, это взрослая игра, в которую и я однажды сыграю. Выходит, был прав.
– Ладно. Не хочешь – как хочешь. – Я магией отправила грязную посуду в мойку и встала изо стола. – Тогда хорошего тебе вечера.
У Иннара выражение лица стало в точности как у мамы, когда отец с ней такое проделывал. Она однажды даже не выдержала и призналась:
– Милый, как же так? Почему ты меня терпишь? Давай устроим грандиозный скандал, что-нибудь сломаем и успокоимся!
Папа на это ответил:
– Солнышко, устраивай и ломай, я не против.
– Милый, я хочу делать это с тобой!
– Прости, солнышко, но тут я тебе компанию составить не могу. Хочешь, я посижу рядом и посмотрю, как ты это делаешь?
Мама и правда тогда что-то разбила – кажется, папин кубок по плаванию. Что ж, я не против, если Иннар побьёт посуду. Только я в этом, как и папа когда-то, участвовать не хочу.
Но, наверное, посуду Иннару было жалко. Он выдохнул дым – как делал каждый раз, когда бывал раздражён – и сказал:
– Научу.
«Сдаюсь», – услышала я, не выдержала и рассмеялась.
– С чего бы вы хотели начать? – спросил Иннар в гостиной, после того как я убрала со стола, а он сходил за учебниками и тетрадями.
– Понятия не имею.
– Что вы знаете о моём языке?
– Он заумный. Прямо как ты.
Иннар поднял брови, но отвечать не стал – просто подал мне открытый учебник. Там на первой же странице красовалась какая-то абракадабра, причём мелким шрифтом.
Я повертела книгу, принюхалась к корешку. Пахло пылью и старой бумагой.
– А где ты это вообще нашёл?
– В подвале, хозяйка, вместе с вашими школьными учебниками. Пожалуйста, не отвлекайтесь. Вы можете это прочесть?
– Не-а.
– Хозяйка, это несложный текст для начинающих. Вы наверняка можете его прочесть. Пожалуйста, попытайтесь.
– Ты очень хорошего мнения о моих способностях. – Я захлопнула учебник. – Правда не могу. Я в дракко полный ноль. Или даже ухожу в минус. Так что начинай с нуля.
Иннар со вздохом закрыл глаза и что-то коротко прорычал.
Повисла пауза. Шелестел за окном дождь, в камине потрескивал огонь.
Потом я не выдержала и спросила:
– Это что сейчас было?
– Так на моём языке звучит «ноль», – ответил Иннар, не открывая глаз. – Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной, хозяйка?
– Да если бы. Хм… – Я попыталась повторить драконье рычание. Вышло так забавно, что даже Иннар улыбнулся и наконец на меня посмотрел. – Я правда полный ноль в дракко.
– Насколько… ноль? – уточнил Иннар недоверчиво.
– Абсолютный. Даже алфавита не знаю.
Улыбка дракона стала шире – но клыки он не показал, так что я решила, что всё идёт хорошо. Пока.
– В дракко нет алфавита, хозяйка. Я понял – и постараюсь представить, что верю вам. Давайте начнём со звуков.
– Давай.
– Тогда если позволите, я сяду ближе. Так мне будет удобнее отмечать ваши ошибки.
Я подвинулась.
– Садись.
Иннар осторожно опустился рядом на мой
