Эшли Дьюал - У истоков Броукри (СИ)

— Ты знаешь, почему ты здесь, Адора, — говорит Дэбра, наклонив острый подбородок. Ее пальцы вертят остро заточенный карандаш. — Ты разбила окно.

— У меня не было выбора.

— Что за глупое оправдание?

— Я просто пыталась остановить драку. — Сглатываю и громко выдыхаю. — Я знаю, вы не верите мне, но миссис Обервилль, я не хотела, чтобы все так вышло. Мне очень жаль, и я понимаю, что должна заплатить за то, что испортила.

— Заплатить? Зачем мне деньги, Адора? У твоей семьи их так много, что они даже не заметят пропажи. Они мало, что замечают.

Деканша медленно откидывается в кресле и пронзает меня ледяным взглядом, будто ей известно то, о чем я не имею ни малейшего понятия. Внутри становится не по себе. Не знаю, что сказать, как понять Вилли, и потому лишь пожимаю плечами.

— Это все?

— Наверно, это трудно, — покачнувшись, шепчет Дэбра, прикрывая пальцами рот.

— Что трудно?

— Дышать, когда здесь пусто.

Она указывает на грудь, а я холодею. Невольно отступаю назад. Кровь вспыхивает в венах пожаром, и, поддавшись порыву злости и недовольства, я стискиваю в кулаки руки, да так сильно, что хрустят пальцы.

— Понятия не имею, о чем вы.

— Имеешь. — Кивает она.

— Как это относится к тому, что произошло на улице?

— Возможно, только это и важно.

Задумчивый взгляд деканши испепеляет меня, будто ее глаза — лупа, а я тонкий лист бумаги, скорчившийся от палящего солнца. И я растерянно отступаю назад, столкнувшись спиной с дубовой дверью. Поднимаю подбородок.

— Мне можно идти?

— А как ты считаешь? Я не могу заставить тебя остаться. Как и наказать тебя не могу. Принцесса, наследница — кто ты еще, Адора де Веро? Что мне позволено в отношениях с тобой? Нетронутая и ледяная, как собственная мать.

— О чем вы говорите? — вновь громче повторяю я, теряя над собой контроль. — Как то, что произошло, вообще связано с моими родителями? С моей матерью?

— Считаешь, тебе все позволено?

— Что? Нет!

— Избалованная девчонка. — Деканша вдруг резко поднимается из-за стола, а я гляжу на нее, не скрывая ужаса. Что за черт с ней творится? — Я ничего не могу. Я бессильна, как и против твоего брата. Но меня успокаивает мысль, что хуже вам уже и быть не может. Та жизнь, в которой вы живете — уже наказание, и это справедливо.

В носу покалывает. Смотрю на Обервилль и ощущаю, как в груди разливается нечто горячее и колючее. Касаюсь пальцами груди. Дыхание в ту же секунду сбивается. Откуда она знает? Кто ей сказал? Пустота в моей груди невымышленная. Там, действительно, нет ничего. Зияющая дыра пылает и манит в себя, как черную дыру. И я ощущаю эту пустоту, что растет внутри меня, и я не могу сопротивляться. Стискиваю зубы, ладони порывисто валятся вниз. Я гляжу на женщину, стоящую напротив, и шепчу:

— Вы ничего обо мне не знаете.

— Я знаю гораздо больше, чем ты можешь предположить. Передавай привет Сьюз, не думаю, что она услышит. Но ты все же передай. Ты ведь умеешь разговаривать, несмотря на то, что она не умеет слушать. Правда?

Резко поворачиваюсь к деканше спиной. Распахиваю дверь и вырываюсь наружу, не видя дорогу перед глазами. Меня трясет. Закрываю ладонями лицо и едва не падаю, круто зацепившись каблуком о порожек.

— Адора? — восклицает знакомый голос, и, выпрямившись, я встречаюсь взглядом с Эрихом. Парень тянет ко мне руки, будто собирается подхватить, если я вновь упаду или оступлюсь. Но я расправляю плечи. Порывисто смахиваю с глаз пелену. — Что с тобой? Ты плакала? Что она тебе сказала?

— Ничего.

— Дор…

Эрих делает шаг ко мне, но я отскакиваю в сторону, как от огня. Гляжу на парня и не вижу в нем больше друга. Он такой же, как и остальные. Он делает мне больно.

— Не прикасайся ко мне.

Я ухожу, обхватив себя ледяными пальцами за талию.

Мы с Лиз идем молча. Она отослала водителя и сказала, что пройдется со мной. Мне кажется, она чувствует, что я на взводе и не хочет оставлять меня одну. Правильно делает. Мне необходимо отвлечься. Или хотя бы высказаться.

— Ты как? — подруга подхватывает меня под локоть. — Лицо бледнее блузки. Что она тебе наговорила?

— Это был странный разговор.

— Неудивительно. Вилли — сумасшедшая.

— Да, нет. Не в том смысле. — Выдыхаю и поправляю свободной рукой волосы. — Она знает об операции, Лиз.

— Что? — подруга тормозит. Ее карие глаза пронзают меня недоверием, которое эхом отдается по всему моему телу. Я прекрасно понимаю, как это звучит. Более того, я знаю, у меня и мыслей подобных не должно быть в голове, потому что узнай люди правду — отца бы уже давно сняли с должности. От Лиз скрывать правду было трудно. Шрам, горящий у меня на груди, не так-то просто спрятать. Но как узнала Обервилль? Дело в том, что наше райское гнездышко — совсем не Ноев Ковчег. Да, у людей много денег, что обеспечивает им практически вечную жизнь. Но сам Верхний Эдем — обыкновенная часть города, где не так уж и много места. Люди должны рождаться и умирать, а когда у тебя миллиарды на банковском счете — болезни превращаются в легкую встряску. Недуг. Проблему. Иными словами здесь нет больных, все могут позволить себе дорогостоящее лечение. В Нижнем же Эдеме денег нет, и потому у них каждую минуту гибнут люди. Правда, есть один пункт в Конституции, который исполняют обе стороны: забирать органы у своих — кощунство. У чужих — смешение крови, что попахивает расизмом. То есть пересадка — запрещена, как здесь, так и за стеной. Правда, у меня не было выбора, мне нужно было новое сердце. Как ни странно меня спасли. Родители рисковали всем, и я цепляюсь за эти воспоминания, как за нечто хорошее. Я могла умереть, а они не позволили этому случиться. Так значит, они меня любили? Верно? Я была им нужна? — Как Вилли узнала? Ох, это странно, Дор.

— Это опасно. Отца могут уволить.

— Ты должна рассказать ему.

— Но вдруг я ошибаюсь?

— А ты не ошибайся. Нужно проверить Обервилль. Она слишком часто придирается к тебе. Тут что-то нечисто.

— Хочешь поиграть в детективов?

— Я уверена, что мне пойдет строгий костюм и собранные в хвост волосы. Пусть это и скучно, зато со вкусом. — Лиз, смеясь, толкает меня в бок. — Да и вообще, у меня никогда не было проблем с интуицией. Я всегда оказываюсь права. Например, насчет того парня.

— Какого парня?

— Сынка палача. Ты как его увидела — сразу в лице изменилась.

— Не выдумывай я… — устало потираю ладонями лицо, а затем выдыхаю, — ох, да, так и есть, черт подери. Я не могу нормально учиться, когда он рядом. А он повсюду, ах, Лиз, он просто вокруг меня. На каждом повороте. За каждым столом. Куда бы я ни посмотрела, я везде его вижу.