но…
– Так почему бы не помочь? – перебила я Барона. Его неутешительное «но» не сулило ничего хорошего, и я отказывалась это слышать.
– Я не помогаю людям.
– Потому что мы все равно умрем и нет смысла тратить на нас время и силы? – Я была абсолютно серьезна. В моем голосе не звучало и тени насмешки, только злой интерес.
Я ждала, что Барон скажет «да» и я смогу смело, окончательно и бесповоротно портить свое о нем мнение. Которое, по какой-то совершенно ненормальной причине, было очень положительным.
Барон вздохнул.
– Потому что ничем хорошим это не закончится.
– Что?
– Драконы, дорогая, действительно существовали и, подозреваю, все еще существуют. – Он усмехнулся. – А я никогда не хотел становиться главным злодеем ваших глупых людских легенд.
О Древних Богах, драконах и о том, как первые прокляли вторых, я слушала затаив дыхание. За драконов было обидно, если честно. Пытались крылатые спасти мир, а их за это наказали.
Потом уже стало обидно за Барона, который хотел помочь, а в конце еще и крайним оказался.
– Никто же не знал, что пробужденный дракон озвереет, – попыталась возмутиться я. – Почему обвинили вас? Вы же хотели как лучше. Да без вашей помощи никто никогда не сумел бы вернуть дракона к жизни!
Высший невесело усмехнулся:
– В этом-то все дело. Я помог пробудить дракона. После, в попытке его укротить, уничтожил целый город и людей, что мне верили.
Я притихла. Мазь на руке засыхала, Барон так и стоял, комкая в пальцах полосу ткани, над дверью мерно тикали часы, такие же серые, как и все здесь.
Сложно было принять на веру его слова. Ну в самом деле, разве ж могли существовать драконы? И если могли, то как удалось кому-то их проклясть настолько качественно, что все они превратились в камень? Даже если проклинали боги…
Но я почему-то верила. Никто не может врать с таким выражением лица.
– Вы поэтому не хотите помогать? Потому что с одним проклятием у вас уже как-то вышла накладка?
– Мне больше нет дела до жизни людей, – ответил он. – Предлагаю закончить разговор на этом. Пора вернуть тебя в магазин.
– Улиса…
Я осеклась и потупилась, не в силах выдерживать его тяжелый взгляд. Напряженные мгновения тишины принесли с собой неожиданное облегчение:
– На этот раз я ее не трону, но лишь по одной причине: тебе нужна помощь с перевязкой.
– Спасибо! – Я соскочила с кушетки и, не заботясь о своем совершенно не героическом ранении, двумя руками вцепилась в его ладонь – крепкую и теплую. Сжала со всей силой, какая во мне только была, и энергично потрясла. – Спасибо большое!
Потом, когда первый приступ слепой благодарности схлынул, я ойкала и жалобно баюкала руку, тихо радуясь, что наброситься на него и расцеловать мне не хватило духу. Барон и так выглядел удивленным.
* * *
Улиса не ругалась.
Наградила злым взглядом меня, недоверчиво-напряженным – Барона и отчиталась:
– Покупателей не было, но приходили две дамы, расспрашивали о Полуночном Бароне. – Ведьма усмехнулась: – В городе такое творится, а они сплетни собирают.
– Люди никогда не меняются, – подтвердил Высший.
В отличие от этих двух заядлых пессимистов, я видела в визите дам и хорошую сторону:
– По крайней мере, панику новость о Бароне не вызвала.
– Пока просто никто не верит. – Улиса еще раз с опаской посмотрела на Высшего. Она, как ведьма опытная, очень хорошо чуяла грядущую беду.
Барон ее взгляд встретил недоброй улыбкой.
– О, не сомневаюсь, что очень скоро весть обо мне из неправдоподобного слуха превратится в полноценную сплетню.
С каждым его словом ведьма все сильнее бледнела; прижав ладони к груди, она медленно оседала, придавленная к полу его холодным голосом.
– И я очень рассчитываю, что к тому времени ты научишься справляться с неуместными приступами безмозглого самопожертвования своей подруги.
Улиса коротко простонала, готовая обещать все что угодно, лишь бы Высший отвел взгляд.
– Вы же обещали! – Я бросилась к ведьме, попыталась ее поддержать, но свалилась на пол вместе с ней. – Барон!
– Я обещал ее не наказывать. – Он нехотя отвел глаза, и ведьма шумно задышала, уткнувшись лбом в мои колени. – И не наказал, лишь высказал свои пожелания.
Я нервно поглаживала Улису по спине, чувствуя свою перед ней вину. Ничего хорошего за весь день не сделала, зато столько проблем наплодила…
– Прости меня, пожалуйста, – попросила я шепотом. Ведьма сдавленно фыркнула.
Раздраженно звякнул колокольчик – Барон покинул нас молча. Не прощаясь.
Я не могла бы с уверенностью сказать, кого из нас двоих это обрадовало больше.
Глава 7
О втором отказе
Улиса смотрела на меня с подозрением. О беспокойстве речи не шло – ведьмы не могли похвастаться человеколюбием и состраданием.
– Может, стоит позвать Барона? – спросила она с сомнением после очередного короткого взрыва кашля с моей стороны.
– Да не проклята я, простудилась немного, и все. Я вчера основательно промокла, да и случившееся с Аришами… – Меня передернуло. Я не успела еще научиться думать об их смерти спокойно. – К тому же амулет абсолютно цел.
Желая успокоить ведьму, я вытащила его из-за ворота платья: полупрозрачный искристый камень жизнерадостно ловил отсветы усталого блеклого солнца – погода сегодня была немногим лучше вчерашней.
Поутру, почувствовав недомогание, я первым делом амулет взялась проверять и еще хорошо помнила, как дрожали мои руки, а он раскачивался на цепочке, успокаивающе обычный.
После случившегося сны мои расцвели зловещими красками ночных кошмаров, что лишь усиливало тревожность и вытягивало силы, ненавязчиво подтачивая здоровье.
– И все же… – Так просто Улиса успокаиваться не желала.
– Не терпится еще раз встретиться с Бароном? – с напускным равнодушием поинтересовалась я.
Она нахмурилась и медленно покачала головой.
Я опасалась его появления, боялась, что, узнав о моем глупом недомогании, Барон таки накажет ведьму. Улиса боялась того же.
Раз уж ранения портят вкус жизненной силы, то и сопли, должно быть, тоже…
– Шелла! – в магазинчик, спугнув мои угрюмые размышления, ворвалась Сатива. Я знала ее с раннего детства, она всегда казалась мне смелой, решительной и немного безрассудной. Безоговорочно восхитительной.
Сатива одной из первых покинула деревню, не побоявшись неизвестности земель, в которых никогда не была. Не успели засохнуть венки на могилах ее родных, как она ушла.
И, встретив ее многим позже, совершенно случайно, на улицах этого города, я не сразу поверила своим глазам. Она почти не изменилась, разве что стала увереннее и тверже.
Конечно, мы отдалились и стали видеться редко. Пару раз в год – на праздники, но я никогда не забывала о ней.
Как выяснилось, она обо мне тоже.
– Что случилось? – спросила я, в беспомощной тоске ожидая плохих вестей.
Сатива дрожала, ее платье нежного розового цвета утратило былой прелестный вид: юбка, лиф платья, даже рукава – все, вплоть до длинной золотистой тугой косы, было забрызгано темной, подсыхающей кровью.
Я ничуть не удивилась ее явлению, даже не подумала о том, что ее кто-то мог заметить и остановить. Четыре улицы – не такое уж
