большое расстояние для опустелого тихого города. Проклятие и страх не выпускали горожан за порог. Люди еще не знали, что происходит, но понимали – все это не к добру и лучше поберечься. Никто им еще не сказал, что опасность не бродит по улицам города, она засела в их домах и даже не прячется. Демонстрирует свое присутствие кашлем, температурой, болезненной слабостью и вялостью.
Смертельная опасность находилась у всех на глазах, и люди могли бы ее увидеть, если бы знали, куда смотреть.
– Она… она, а я… – Сатива задыхалась. – Я не знала, куда мне идти…
– Принесу воды, – коротко отчиталась Улиса и скрылась за дверью в жилые помещения. Я поспешила к подруге.
Ту сильно трясло, и стоило мне прикоснуться к ней, как она шарахнулась назад.
– Сати, успокойся.
– Она на меня напала, – потерянно пробормотала девушка, позволив мне приобнять себя и увести в небольшую комнатку, которой я пользовалась в основном для осмотра покупателей.
Просто поразительно, насколько крепко порой люди готовы верить простой травнице, товар которой всегда помогает. Мне и болячки свои с охотой показывали, для лучшего, так сказать, понимания ситуации с моей стороны, и кровью для особенно сложных препаратов делились, и никто не опасался, что я использую это им во вред. Даже зная о моей дружбе с ведьмой.
Конечно, быть может, кто-то и боялся, но открыто мне об этом не заявляли, а я предпочитала не искать в лицах покупателей сомнения и страх.
Только в комнатке, после воды, щедро сдобренной успокоительными каплями, Сатива смогла рассказать, что случилось.
– Моей хозяйке последние дни нездоровилось, – заговорила она, и голос ее дрожал. – Температура, кашель, частые головные боли и слабость – ничего необычного. Она женщина немолодая и не могла прожить года, чтобы не приболеть пару раз. Но…
Сатива запнулась и попросила еще воды. Переглянувшись с Улисой, я уверенно передала той пустой стакан – ведьма, не возражая, отправилась его наполнять.
О хозяйке дома, где Сатива снимала комнату, я уже пару раз слышала: некоторые жизненные новости, что, по мнению подруги, непременно следовало рассказать мне в редкие наши встречи, касались дамы Фэншес – вдовы, имеющей не самый легкий и покладистый характер, дочку на выданье и пять комнат, которые можно было сдавать.
К тому моменту, как Улиса вернулась с полным стаканом, успокоительные капли начали действовать и Сативу перестало трясти. Она все еще порой вздрагивала и невольно всхлипывала, но могла связно мыслить и говорить.
– Вчера вечером я сделала для нее специальный отвар, прописанный целителем, заварила и отнесла. К тому времени она уже спала… как мне показалось. – Сатива беспомощно посмотрела на меня. – Все было как обычно, совершенно нормально, я не могла представить, что что-то может пойти не так. Сегодня утром она не спустилась к завтраку, и ее дочь Фанси отнесла еду наверх. После этого я ее уже не видела, но не придала этому особого значения. В свой выходной я просто не хотела думать о плохом. Вчера вот, например, у нас сломалось сразу несколько швейных машин, полдня их чинили, работа встала, выработки никакой…
Сатива с детства любила шить и, попав в город, умудрилась очень удачно устроиться швеей. Еще она легко отвлекалась и переключалась с одной темы на другую – тем быстрее и охотнее, чем страшнее и болезненнее была изначальная тема разговора. В таких случаях ее всегда приходилось направлять в нужную сторону.
– Это все очень неприятно, – согласилась я, – но давай вернемся к проблеме с твоей хозяйкой.
Мои слова вызвали сдавленный, чуть истеричный смех.
– А нет больше никаких проблем, потому что хозяйки нет. Вернее, теперь по дому ходит мертвяк, представляешь? Настоящий мертвяк в ночной сорочке с оборочками… – проговорила она с жутковатой веселостью. Осеклась и мрачно добавила: – Впрочем, кто эти оборки будет разглядывать среди кровавых пятен?
Дама Фэншес, вероятно, умерла ночью и утром поднялась. Съела свою дочь, после ненадолго впала в полудрему. Покой ее был нарушен ближе к обеду, когда на кухне вновь началась возня, а в столовой собрались пять молодых воспитанных девушек и, как это свойственно молодым и воспитанным девушкам (когда они собираются вместе, их уровень воспитанности просто зашкаливает), очень громко и весело принялись обсуждать недавние сплетни. В обычные дни их энтузиазм остужала холодность дамы Фэншес, но в этот раз они чувствовали свободу. Недолго.
Хозяйка дома спустилась вниз, дабы продемонстрировать свое недовольство неподобающим поведением квартиранток и съесть заодно пару сердец.
– Улиса, надо рассказать командору…
– Я схожу в управление! – выпалила она. – А ты сиди здесь и не смей даже носа показать на улицу, поняла?
Я послушно кивнула. Ни мне, ни тем более ей не хотелось нарваться на гнев Барона… повторно.
Пока Улисы не было, я успела втащить на жилой этаж Сативу, вялую и безразличную после второго стакана успокоительного; приготовить ей ванну, выбрать платье, которое на высокой изящной фигуре если и не сидело бы сносно, то хотя бы не висело безразмерным, но обидно коротким мешком. Платьев таких, к сожалению, у меня почти не было. Пришлось вытаскивать старое, нежно мною хранимое как память о том, что не всегда я была хозяйкой этого магазина. Когда-то я была здесь простым работником – напуганной от вида города тощей деревенской девчонкой, носившей одежду на два размера меньше сегодняшней…
На выцветшую и потертую ткань бледно-сиреневого платья страшно было смотреть, но оно оказалось всяко лучше заскорузлого от впитавшейся и высохшей крови платья Сативы.
* * *
Капитан с уже знакомым мне лейтенантом Мабэти и двумя капралами из личной десятки Бэйса объявился ровно в тот момент, как переодетая в мое платье очередная жертва встречи с последствиями проклятия села за стол, покорно согласившись на предложение выпить чаю.
– Шелл! – раздался с первого этажа запыхавшийся голос ведьмы. – Я их привела.
– Сиди здесь, – велела я начавшей было подниматься Сативе и вылетела из кухни.
Санхел, все еще несколько бледный, но уже достаточно бодрый, чтобы исполнять свои обязанности, в ответ на свое приветствие получил от меня злое:
– Вы не имеете права больше замалчивать правду о проклятии! Вы представляете, сколько людей по незнанию подвергают себя опасности? Уже есть жертвы!
– Жертв будет больше, если мы откроем информацию обществу. Начнутся самосуды, каждый чихнувший в неудачном месте будет убит, – сухо заметил лейтенант Мабэти, угрюмым утесом возвышаясь над плечом капитана. Хотя, если учесть, что роста они были примерно одного, уместнее было бы сказать: «скромно выглядывал».
– Люди умирают, – огрызнулась я. Показалось почему-то, что кто-нибудь непременно скажет: «Люди всегда умирают». Только Барона поблизости не наблюдалось, и некому было напомнить о скоротечности человеческой жизни.
Лейтенант мне не нравился, и, кажется, неприязнь эта была взаимной.
– Мы делаем все возможное, – ровным голосом отозвался он.
– Шелла, поймите, изолировать больных, не вызывая подозрений, довольно сложно. Лорд
