Я крепче сжал ее руку, пока она смотрела на меня, правда была так ясна сейчас и так глубоко резала. Это было гораздо больнее, чем могло бы быть, но я похоронил эту боль, запер ее и загнал подальше, пока не перестал ее чувствовать, и во мне не осталось ничего, кроме холодной, жесткой ярости, когда я смотрел прямо на нее, наконец-то увидев ее.
— Ты делаешь мне больно, — сказала она, ее тон был горьким, а легкий изгиб губ говорил о том, что она считает меня не лучше человека, который вырастил меня, считая, что я способен на гораздо большее, чем слишком крепко держать ее.
Я резко высвободил ее руку и оттолкнул от себя, укус этого обвинения глубоко вонзился в меня, так как мои собственные страхи относительно моей природы отразились в ее глазах. Мое желание доказать, что я не такой, как он, отпустив ее, не оправдалось, поскольку она потеряла равновесие от того, как неожиданно я это сделал, и почти свалилась с кровати, а мое сердце заколотилось от желания протянуть руку и подхватить ее.
Я сжал кулак, сопротивляясь этому желанию, уверенный, что она просто пытается снова разыграть меня, желая показаться слабой, чтобы моя решимость сломалась. Но теперь я видел правду. Я знал ее игру, и я мог сказать, кто был ее целью.
Рокси отступила от меня, не то чтобы испугавшись, но словно пытаясь увеличить расстояние между нами на случай, если она решит ударить меня своей силой. Ее зрачки потемнели до цвета сажи, когда она призвала тени, и у меня свело челюсти, когда моя собственная сила устремилась через мои конечности, готовая защищаться, если она поддастся темным порывам, которые я видел в ее глазах.
Мой взгляд устремился на нее, когда она дошла до двери и взялась за ручку за спиной. Она собиралась уйти. И она будет думать, что ей удалось манипулировать мной и играть со мной, когда она это сделает, но к черту это. Если она действительно думала, что нашла способ пронзить мое почерневшее сердце, то ей нужно было напоминание о том, что у меня его нет, особенно когда дело касается ее.
— Не ищи меня в следующий раз, когда будешь слишком пьяна, чтобы позаботиться о себе, — с горечью произнес я, скорчив гримасу отвращения, одновременно пытаясь побороть чувство в груди, от которого я был наполовину уверен, что истекаю кровью прямо здесь, у ее чертовых ног.
Однако я не собирался позволить ей поверить в свои домыслы. Я отверг это. Мне было все равно, что это я искал ее, потому что теперь я знал, что именно она все это время работала, чтобы заманить меня. Идеальная ловушка для самонадеянного Дракона. Но теперь все стало ясно.
— Пошел ты, — прошипела она, и что-то в ее глазах впилось в меня еще глубже, чем осознание того, что она играла со мной — краткий миг сырой боли, которая казалась настолько реальной, что я почти купился на нее.
Но прежде чем я успел сказать что-либо еще, она захлопнула дверь между нами и оставила меня пялиться ей вслед.
Каким-то чудом я успел щелкнуть пальцами и установить заглушающий пузырь за полсекунды до того, как из меня вырвался яростный рев, и я вскочил с кровати. Моя плоть дрожала от желания сместиться, и через несколько мгновений я был у двери, врезав в нее кулаком с такой силой, что по центру разошлась огромная трещина.
Я перевел взгляд на остальную часть комнаты, желание разорвать, растерзать и уничтожить каждую гребаную вещь в ней когтями вцепилось в меня, когда мое зрение сместилось, и я обнаружил, что смотрю сквозь рептильные глаза моего Дракона.
Эта девушка. Эта гребаная девушка.
Никогда в жизни я не встречал никого, кто мог бы разозлить меня так, как она. Никогда в жизни я не находил никого, кто бы так бесил, раздражал и вызывал чертову ненависть. Она вызвала во мне все эмоции, которые я так старательно пытался скрыть, а потом изгоняла их с помощью одной лишь улыбки, и теперь я увидел, чем это было на самом деле: гребаной игрой. Она тащила меня за собой, как собаку на поводке, искушая приблизиться, но при этом все время стремилась вонзить нож в мою гребаную спину.
Что ж, шуткой для нее будет, когда она прочтет эту долбаную статью сегодня.
Я стащил с себя треники и боксеры, подошел к окну и распахнул его настежь, а затем выпрыгнул в небо и в мгновение ока переключился.
Мой Дракон вырвался из моей кожи, золотая чешуя заменила плоть, которая всю ночь была прижата к лежащему телу этой гребаной принцессы Вега, и предоставил мне возможность выплеснуть свою ярость на небеса.
Огонь вырывался из моей пасти, пока я мчался к облакам, рев, достаточно громкий, чтобы разбить окна дома Игнис, вырывался из меня, по мере того как я отдавался зверю. Я позволил своему гневу, ярости, обиде и негодованию вылиться из моей души, когда я мчался по небу, оставляя Роксанию Вегу так далеко позади себя, как только мог, и вытесняя все мысли прошлой ночи из черепа, пока не осталось ничего, кроме холодной, жесткой отстраненности, которую я должен был чувствовать по отношению к ней.
Она представляла собой проблему, от которой мне нужно было избавиться. Ничего больше. И я не вернусь в свою комнату, пока не убежу себя в этом достаточно твердо, чтобы вновь встретиться с ней лицом к лицу.
***
К тому времени, как я сбросил с себя дурное настроение, вернулся в свою комнату, принял душ и переоделся в форму академии для занятий, на обед я пришел гораздо позже обычного. Несомненно, Наследники будут допытываться, где я был за завтраком, но я не хотел говорить им, с кем делил постель, не в последнюю очередь потому, что это повлечет за собой кучу неточных обвинений о том, что мы делали в этой постели, а Макс, вероятно, сможет прочитать каждое поганое желание и укол отказа, который она оставила на мне.
Лучше бы я ничего не говорил и продолжал держать свои чувства к Рокси Вега при себе во всей их поганой красе.
Я вошел в двери Сферы и направился к красному дивану, где уже ожидали другие Наследники. Волнение Сета было ощутимо, он практически подпрыгивал на своем месте, его взгляд был прикован к чему-то в другом конце комнаты.
Я проследил за его взглядом и почувствовал себя так, словно меня ударили, когда мой взгляд упал на Рокси. Она сидела прямо на своем сиденье, ее пальцы сжимали Атлас настолько сильно, что казалось, он вот-вот треснет, и она даже не замечала, что делает с ним. Не было никаких сомнений в том, что она читает статью, напечатанную в «Небесном Таймс».
Она выглядела чертовски разъяренной, ее челюсть скалилась, когда она говорила со своими друзьями и Дарси, жар практически излучался от нее, и на мгновение я подумал, не потеряет ли она контроль над своей формой Ордена.
Уголок моих губ искривился в удовлетворении при виде того, как она взбешена. Это было меньшее, чего она заслуживала после того, что она пыталась устроить в моей комнате, роясь в моих вещах, но даже когда я пытался почувствовать себя хорошо, в моем нутре поселилась тяжесть. Я вспомнил, как она вела себя со мной прошлой ночью, о часах, которые я украл в ее обществе, когда она вела себя совсем по-другому. Я почти позволил себе поверить в другую историю для нас двоих. Которую так чертовски глупо было жаждать, и все же я не мог перестать хотеть, причем одновременно.
Макс наклонился вперед, когда я подошел.
— Ты едва не пропустил шоу, — укорил он, и Сет указал на другой конец комнаты, снова привлекая мое внимание к Вега.
Я повернулся, чтобы посмотреть, и увидел, что Рокси уже смотрит на меня, наши взгляды столкнулись, и меня пронзила боль прямо в центр груди, когда я увидел ненависть и отвращение на ее лице. Она была потрясающей в своей ярости, огонь ее Ордена пылал в ее зеленых глазах, и, несмотря на то, что я знал, насколько это было хреново, я не мог не наслаждаться ощущением ее внимания ко мне. Я просто хотел получить ее внимание любым способом, и даже ее ненависть стоила ярости в ее глазах, только чтобы знать, что я был в ее голове и на мыслях. В конце концов, это было самое малое, что она заслужила за то, что поглотила мои мысли.
