сторону стола. – Я запрещаю тебе прикасаться ко мне, раб.
– Ты подписала вольную, Амедея, – хрипло напомнил Геррах, подходя ко мне, но я уперлась ладонями ему в грудь. Сердце с ней билось гулко и почти так же быстро, как и мое.
– Я тебе доверяю, – выпалила я. – Ты не причинишь мне вреда.
Его лицо исказилось от эмоций, и на миг мне померещился рисунок чешуи на его скулах.
– Я не собираюсь вредить тебе, Амедея, – возразил он. – Напротив.
Я поправила платье, пригладила растрепавшиеся волосы. О чем я только думала? Понятно, о чем: какие нежные у него губы и умелые руки, и как приятно он пахнет – сразу и морем, и костром.
– Что такое шехсайя? – спросила я.
– Желанная, – ответил он после паузы.
Это окончательно меня отрезвило. Нашла время – удовлетворять чужие желания, когда мне отчаянно пора заняться своими.
Я оттолкнула Герраха и, подойдя к двери, открыла ее. Нахмурившись, он приблизился ко мне, и я, протянув руку, расстегнула рабский браслет.
– Амедея, я очень тебе благодарен, – начал Геррах.
– Вот и славно, – сказала я, стараясь держаться холодно и отстраненно. – Мы помогли друг другу, а теперь уходи. Ты ведь не собирался меня обесчестить в качестве благодарности?
Он сжал зубы, шагнул ко мне и, упершись ладонью в дверь, склонился к моему лицу.
– В любви нет никакого бесчестья, – прошептал Геррах мне на ухо. – Выходи за меня. Уезжай со мной. Или без брачных клятв – как захочешь. В красных горах ты будешь своей. Будешь творить свою магию, и никто не посмеет даже посмотреть на тебя косо. Амедея, ты сама сказала, что доверяешь мне.
– Сказала, – подтвердила я, стараясь не выдать волнения. – А теперь уходи, Геррах, прошу.
Он окинул меня пылающим взглядом и вышел, и я быстро захлопнула за ним дверь.
Мои пальцы дрожали, и я рассыпала драгоценные стержни, которыми так удобно выписывать руны, и книги все норовили выскользнуть из рук. Но в итоге я собрала все необходимое и унесла в свою комнату. Вытянув чемодан, переложила все в саквояж поменьше. Я попрощалась с тетей и, выслушав еще одну порцию причитаний, обещала писать. Потом подобрала одежду на завтрашний день: неброское серое платье, в котором легко затеряюсь в толпе. Надела дорожные туфли и прогулялась по комнате, чтобы убедиться, что они удобные. Я делала все запланированное, пытаясь плыть по течению, но в мои паруса дул настойчивый ветер, принесший запахи далеких лесистых гор. И ночью я все же не выдержала и пошла к Герраху, потому что отзвуки его мелодии все звучали во мне и не давали покоя. Каюта на двоих, и если он согласится… Но комната была пуста, и я как-то сразу поняла, что моего дракона здесь больше нет. Рабский браслет лежал на кровати.
Я вернулась в спальню и легла спать, кусая губы и злясь на себя за то, что мне так обидно. Все к лучшему. Что ему делать в хрустальном городе? Что он там забыл? Мало ли у него желанных в красных горах? Отчего я вообще решила, что тот новый и нежный мотив – лишь для меня?
Помаявшись и так толком и не уснув, я встала, едва рассвело. Быстро собралась и вышла из дома. Саквояж поставила в экипаж, отказавшись от легких носилок, и приказала везти меня в тот чудесный магазин, где мы с тетей выбирали наряды. По дороге я пожелала заглянуть в лавку сладостей, где купила кулек сахарных орешков, потом ненадолго задержалась у лотка с лентами и у ювелирного тоже приказала остановиться, пытаясь разглядеть в отражении блестящих витрин, не идет ли кто-то за мной.
Я всерьез опасалась слежки, и мой недруг, если он есть, должен был расслабиться и потерять бдительность: девушка праздно шатается по городу, вот и магазин готового платья неподалеку от порта вызвал ее интерес – ничего странного. Взяв саквояж и пытаясь держать его без видимых усилий, я вышла из экипажа и впорхнула внутрь.
– Позволите выйти через черный ход? – спросила я у заспанной торговки, и она согласно кивнула, не слишком удивленная моей просьбой.
В прошлый раз, пока тетя крутилась в примерочных, я воспользовалась тем же маневром.
Шмыгнув в неприметную дверь, я быстро пошла вниз по улочке, в конце которой расстилалось море. Сердце так и выпрыгивало, саквояж оттягивал руку, а туфли скользили по мостовой. Но вскоре я нашла свой корабль – огромный и белый и уже разворачивающий паруса, и, заплатив за оба места, спустилась в каюту точно в чрево морского чудовища. Спрятала саквояж под койку, села, сложив руки на коленях и уставилась в крохотное окошко.
Все шло по плану, но я не могла поверить, что это правда со мной происходит. Свобода, я упорно ее добивалась, и вот она, за мутным стеклом, кричит резкими голосами чаек, пахнет рыбой и трогает пенными пальцами борт. Но сердце все не успокаивалось, я прислушивалась к звукам, доносящимся с палубы, и мысленно подгоняла матросов.
Корабль заскрипел и тяжело вздохнул, будто набираясь сил перед долгим плаваньем. В оконце мелькнула пристань, портовые здания. Я выждала еще не меньше получаса и только потом разрешила себе выйти на палубу. Берега Аль-Малены с блестящими башнями дворцов и хибарами бедняков медленно отдалялись.
Пассажирам выделили прогулочную палубу, и я обратила внимание на парочку: высокая женщина в желтом платье отчитывала мужчину, на лице которого читалось желание сбежать, но отступать было некуда – кругом море.
– Я полагала, это будет романтичное путешествие, Константин, – ругалась дама, раздувая тонкие ноздри. – Я надеялась, что ты все устроил!
– Уточка моя, – залебезил он, подняв брови домиком. – Все ведь так хорошо…
– Хорошо? – возмутилась дама. – В нашей каюте еще шесть человек и коза!
Тетины коты были бы отличными попутчиками по сравнению с козами.
Я обхватила перила ладонями, подставила лицо ветру, все пытаясь проникнуться духом свободы, но что-то мешало. Я бы не уехала из дома, если бы не обстоятельства. Я не хотела расставаться с тетей. И Геррах упорно не исчезал из моих мыслей: искры в его глазах, теплое касание губ, та музыка… Хрустальные башни
