невзгодах, не боялся принимать на себя ответственность за свою жизнь. Хотя, кажется, порой он взваливал на себя слишком много ответственности. А его преданность семье выражалась в прощении, доходящем до искажения реальности. Джейс рассказывал об отце, которого надо было лишать родительских прав, как о трагичной фигуре, заслуживающей понимания. Его брата Коре хотелось выпороть, но в голосе Джейса звучала лишь нежность. И только ненависть к убийце родителей и бывшему хозяину была абсолютно незамутненной. У Коры появилось уважение к парню, даже некое восхищение его силой.
Стало очень горько и больно за то, сколько несправедливости выпало на его долю. Самое обидное, Кора даже не могла освободить его. Дело было не в пожизненном контракте, отпустить человека с такими тараканами и в нынешнем состоянии было бы сродни убийству. Что дальше делать, Кора не могла сейчас решить. Требовалось срочно выпить. Все равно они должны были где-то поужинать, вот и выпьют заодно!
Джейс явно был опустошен своей исповедью и ждал какой-то реакции от неё, а она ничего не могла ему дать, кроме своего смятения. Кора быстро собралась, отключила вообще все ограничения в ошейнике Джейса и потащила парня искать подходящее злачное место.
Стоял приятный, не слишком прохладный вечер. По улицам бродили туристы, которых издалека можно было узнать по слишком новым шляпам и сапогам, а главное — по джинсам со швами на внутренней стороне штанин. Десять минут в таких на лошади, и внутренняя сторона бёдер сотрется до мяса. На поясах многие из приезжих носили большие ножи — "айокинские зубочистки". Ножны у всех чужаков были излишне декорированными и абсолютно новыми. У местных, лишённых права носить огнестрельное оружие на время ярмарки, "зубочистки" были у всех и чаще покоились в простых и потертых ножнах, став повседневным и часто используемым инструментом.
Отработавшие прогон пастухи выглядели колоритными оборванцами и шатались между барами, на полную катушку используя короткий промежуток между окончанием прогона и началом фестиваля. Кора вписывалась в их ряды удивительно органично, хотя и была симпатичной молодой женщиной, а не грубоватым погонщиком. Она была одета в такую же комфортную рабочую одежду, на её поясе висел такой же тесак, а её походка и манера держаться были лишены торопливости и суеты. Она была тут своей и чувствовала себя, как рыба в воде. Бросая украдкой редкие взгляды на спутника, она с удовлетворением отмечала, что он намного больше похож на одного из местных, чем на залетного чужака.
Атмосфера была довольно разбитная, все заведения, где можно было поесть и выпить, были забиты. В таких условиях было очень выгодно считаться бароном крупного рогатого скота. Или баронессой. Уважаемых людей знали в лицо. В выбранном баре чудесным образом для Коры со спутником освободилось место.
— Ты виски пьёшь? — спросила Кора. Глаза Джейса разве что из орбит не выскочили от удивления. — Да или нет?
— Когда-то пил, потом четыре года трезвости были, — видимо, сарказм проскочил в ответ исключительно из-за удивления.
— У нас тут пока виноградники особо не прижились. "Горючее" гоним из зерновых. Ну и из мёда и тростника ещё, — Кора сделала вид, что ничего не заметила. — С тех пор как всех, у кого есть подходящая земля, обязали держать пасеку, мы мёдом разве что машины не заправляем. Ну что? Пиво, виски или ром?
Джейс явно собирался передать право выбор ей, а потом, видимо, уловив настроение, все же решился:
— Виски, пожалуйста.
Видно было, что ему ещё не комфортно в новой роли, поэтому Кора наклонилась к нему поближе и заговорщицким тоном предложила:
— Слушай, давай договоримся на этот вечер. Я не буду вести себя как твоя хозяйка, а ты не будешь себя вести как раб. Мы с тобой только что пригнали вместе хренову тучу коров и имели чертовски серьёзный разговор. Думаю, будет более уместно вести себя просто, как хорошие знакомые. На один вечер.
Она вопросительно уставилась на Джейса, ожидая ответа. Парень помедлил, а потом робко улыбнулся:
— Думаю, на один вечер это точно возможно.
Они выбрали себе ужин, Кора ненавязчиво подбадривала Джейса выбирать то, что ему хочется, а не самое дешёвое в меню. А потом дело наладилось. Особенно после первых порций двенадцатилетнего виски. Слово за слово, оказалось, что у Коры и Джейса было много общего и они вполне понимали жизненный опыт друг друга. Оба выросли, таскаясь за своими родителями, оба успели понюхать пороху. Кора не раскрывала всех карт, но кое-что о себе решилась рассказать, хоть и без особых подробностей. Они травили безобидные смешные байки, обсуждали любимую музыку и вообще вели себя просто как парень и девушка, решившие посидеть в баре. Им было хорошо и комфортно в обществе друг друга.
Кора вдруг заметила, какие роскошные длинные тени отбрасывают пушистые ресницы Джейса на его лицо. Проскочила пьяная зависть к мужчинам, которым, вопреки распространенному мнению, гораздо чаще достаются густые длинные ресницы. А ещё губы у этого парня были красивые и чувственные, но ничуть не умаляющие мужественность внешности в целом. Но больше всего Коре нравилось смотреть на его улыбку — в ней было столько солнца и искренности, что зелёные глаза Джейса вспыхивали ярче.
Оперевшись головой о руку и немного заваливаясь набок, Кора подумала, что, наверное, виски и усталость были не лучшим коктейлем. Вело её заметно больше, чем должно было, вот и глупости всякие в голову полезли, и даже почудилось, что Джейс смотрит на неё как-то по-особому, будто хочет нарисовать в своей памяти её портрет. Несомненно, глупости.
— А можно вопрос? — Джейс покрутил в руке стакан. Он явно осмелел за этот вечер. Видимо, количество выпитого и для него не прошло бесследно. Кора с серьёзной мной кивнула. — Почему вы здесь, на этой планете? Почему именно фермерство, а не путешествия или карьера где-нибудь поближе к Центру?
— Что, откровенность за откровенность? — Кора ухмыльнулась, а Джейс в ответ смутился. Но ей было ясно, что придётся на такой обмен согласиться, иначе доверие потом не восстановишь. Да и по какой-то причине хотелось, чтобы Джейс тоже, в рамках допустимого, знал, о ней и её прошлом чуть больше. Последнее желание было совершенно необъяснимым и Коре не нравилось. Оно же было самым сильным.
— Я здесь родилась, — вздохнула Кора. Опять объяснять то, что никто не хотел понять. — Даже
