порой смердят не лучше трупов, – парировал Юншен. – И зачем мне вуаль?
– Затем, что белая дева всегда скрывает лицо, никто не должен знать, что это я. А по твоей запоминающейся внешности меня сразу вычислят.
– Ты – белая дева?!
Кажется, я смогла по-настоящему удивить заклинателя. В который раз.
– Ага… А ты откуда вообще знаешь о ней? Какое дело бессмертным небожителям до обычной городской лекарки? – Мне и правда стало интересно.
Практикуя больше года и не отказывая никому в помощи, я уже получила довольно широкую известность среди простолюдинов. Но здесь нет средств массовой информации и интернета, слухи разлетаются хоть и быстро, да не слишком далеко.
Какими путями они могли попасть на пики бессмертных?
– Ты лечишь бесплатно. А у пика целителей – столетиями фиксированная и совсем не маленькая плата. Шиди постоянно ворчал, что некоторые нуждающиеся жалуются и требуют снизить цены. А еще рассказывают сказки о белой деве, умеющей исцелить лучше и быстрее, – подтвердил мои предположения заклинатель.
– Те, кого я лечу, все равно никогда не смогли бы столько заплатить. – Невесело фыркнув, я пошла к комоду, чтобы добыть оттуда очередной кусок белого тонкого муслина. – А богатые люди ко мне не обращаются. Поэтому я вам, в смысле им, не конкурентка.
– Что тоже угнетает. Какие-то рабы и крестьяне тут лечатся даром, а другие платят именитым лекарям. Лучше не упоминать белую деву в разговорах с целителями.
– Я с целителями не общаюсь, все в порядке. – Широкополая плетеная из бамбука шляпа аккуратно приземлилась на макушку сидящего в позе лотоса Юншена. – Сгодится. Это моя запасная. Сейчас пришью вуаль, будут здесь две белых девы вместо одной. Отлично, спутаем следы!
– Разве мне обязательно быть именно… девой? В этом есть какой-то скрытый смысл? – насупился парень.
Нетипичная реакция для местных мужчин. А-Лей, к примеру, стоит мне лишь упомянуть про маскарад под девушку, ревет белугой. Ему же просто одежду на время сменить предлагают, а не внешность…
– Учитель, все достаточно банально, безо всяких намеков. У меня просто нет подходящей мужской одежды твоего размера, – пояснила я, доставая запасной комплект врачебных одеяний. – Честно говоря, если ты наденешь это с вуалью, никто не сможет определить, кто ты такой. Зато многие, вероятно, сразу подумают про белую деву. По привычке. В общем, быть тебе моей ученицей.
– Хм… – только и сказал Юншен, рассматривая удобные шаровары, рубашку и весьма просторный по здешним меркам верхний халат. – Займемся медитацией. Если ты до вечера не научишься контролировать ци и по-прежнему будешь умирать от любого запаха, мы сегодня ночью никуда не пойдем. – Чуть помолчав, он добавил: – Носовое кровотечение мигом тебя демаскирует.
– Логично, – признала я и опустилась на пол рядом с парнем. – Терпеть не могу неудобную позу, какой садист придумал издеваться над суставами и связками?
Это был самый длинный день в моей жизни. Похоже, спустя несколько часов у меня была готова потечь кровь вообще изо всех мест, а не только из носа.
Да, с ци я худо-бедно справилась. Но сил на то, чтобы встать, уже не осталось.
– До заката еще час. Мы можем выбраться из поместья ближе к полуночи. – Откуда у Юншена, кстати, пророс безапелляционный учительско-родительский тон? – Поспишь немного?
– Сам поспи, иначе мне придется тебя на плечах тащить, – оценив зеленоватое лицо заклинателя, сделала вывод я.
– Я могу погрузиться в глубокую медитацию, – покачал головой Юншен. – Так легче отследить время, подобная практика легко заменит сон без вреда для организма, особенно первые несколько суток. У меня сейчас достаточно ци.
– Разумеется. Только сначала поешь и примешь все лекарства. – Расплетать ноги из узла, в который мне их свернула распроклятая поза лотоса, оказалось неприятно. Коленки чуть подрагивали, пока я хромала к полке – собирать ежевечернюю дозу снадобий для Юншена. – И не кривись. Горький отвар сегодня только один.
– Зато самый горький… – вздохнул учитель. На том его неодобрение и закончилось.
Когда я подробно объяснила заклинателю, как именно действуют лекарства, он во время медитации отследил их влияние на организм и любое сопротивление прекратил.
Небожитель даже раздеваться стал почти добровольно для сеансов массажа и иглоукалывания. Ключевое слово – «почти», стащить нижний халат было весьма проблематично. Умолчу про штаны. Но все равно – прогресс налицо.
– Постарайся перед тем, как лечь, распределить ци равномерно по меридианам. – Юншен устроился в моей нелюбимой ногоскрученной позе на своей половине кровати и руководил моими действиями. – Тогда сон будет легче, полезнее и лучше освежит.
– Господи, уже и отдохнуть нельзя без мозговыноса… – простонала я тихонько.
– Ты что-то сказала? – открыл один глаз учитель, многозначительно всматриваясь в мое лицо.
– Не-не… сплю.
– Не спишь, а считаешь вдохи и выдохи, как я учил, – педантично поправил мой личный садист. Он так за лечение отыгрывается, что ли? – И выравниваешь ци, как я уже объяснял. Сон наступит в конце упражнения. Давай.
– Да, наставник. – Назвался груздем – лезь в корзинку.
А еще мне нравится, как Юншен морщится каждый раз, когда я его так называю.
Нет, Юншен во всем прав. Я же просто ворчу. Восстановиться мне и впрямь не помешает.
Проснувшись через пару часов, я и правда почувствовала себя отдохнувшей. Поэтому, когда в дом ввалился А-Лей, зажег лампу и принялся копаться за ширмой, переодеваясь в дорожное, на него даже никто ругаться не стал. Только вынырнувший из медитации Юншен вопросительно поднял бровь.
– Так я вас и отпустил одних, – выдал нахальный брат. – И вообще, я давно привык ее сопровождать, а ты в деле новенький. У тебя опыта нет!
Янли
– Он не похож на деву, – констатировал Юншен с некоторой претензией в голосе. Переодетый в белое заклинатель из-под вуали рассматривал А-Лея, лицо которого скрывала полумаска наемника. – Слишком резкие и порывистые движения, широкие плечи и пружинистая походка. И он не в белом! – Последняя реплика была адресована мне.
– Но я телохранитель девы, мне положено одеваться так, чтобы быть незаметным, – похвастался братец, поправляя темно-серое верхнее одеяние.
– Незаметен ты будешь разве что слепоглухому, – фыркнул Юншен, проверяя, как пришита вуаль к шляпе. – И телохранители так себя не ведут. Достаточно услышать, сколько шума ты издаешь при ходьбе, и даже крестьянин скажет, что ты обычный переодетый юнец.
– На фоне вас двоих на меня никто и внимания не обратит, – отмахнулся брат. – А стукнуть тяжелой палкой по башке того, кто начнет руки распускать… много ума и тренировок на это не требуется.
– Ты не прав. Защитой я тоже займусь. –
