сидел на бортике и мочил в ледяной воде ноги. И никто не сказал им ни слова! Лейтенант хмыкнул – в столице их уже разорвали бы на куски местные кумушки, а тут только провожают взглядом, пробегая мимо, и все.
– Интересно, почему они не ворчат? – озадачился Медина.
– Зеленка всегда за собой убирает, – пожал плечами Гомез, – фонтан на площади Правосудия самый чистый в городе.
– Понятно! – Аугусто ощутил прилив сил и сообразил, что под невзрачным фонтаном прячется магический источник. Так вот почему синьорита Видаль любит сюда нырять. Да и оборотень не отстает!
Они смыли в фонтане грязь и усталость непростого дня, потом выбрались из него, и кикимора несколькими жестами убрала из воды черные волокна, похожие на грубые волосы, не прикасаясь руками, донесла их до отхожего места и утопила.
– Теперь можно домой, – вздохнула она, оглядываясь.
– Что, зеленка, опять на кухне мышь повесилась? – понятливо хмыкнул Гомез. – Иди домой, скажу матушке Гарсии, чтобы принесла тебе ужин!
– Спасибо, Паблито, ты настоящий друг! – девушка слабо улыбнулась и поплелась к своему домику.
– Матушка Гарсия? – нейтральным тоном поинтересовался лейтенант.
– Хозяйка траттории, – оборотень ткнул пальцем в дальний конец площади. – Кара часто поесть забывает или приходит поздно, когда уже и не купить ничего. Матушка это знает и держит для нее котелок супа или жаркое.
Оборотень дошагал до траттории и стукнул в оконце кухни:
– Матушка Гарсия, пошлите Серджио к синьорите Видаль, она очень проголодалась.
Женщина средних лет высунулась из окна и проворчала:
– Да уж отправлю, только сможет ли она заплатить?
Аугусто не стал ждать – сунул в окно пару медяков и попросил:
– Добавьте к ужину что-нибудь сладкое, синьорита сегодня очень устала.
– Ладно уж, – подобрела стряпуха и закричала: – Серджио, негодный мальчишка, иди скорее сюда!
Мужчины простились – волк свернул к своему дому, а столичный гость двинулся к папаше Хименесу, размышляя о том, что приезжего можно вычислить иначе. Рыбаки, конечно, вспомнят странного чужака, но надежнее поговорить с трактирщиками.
Папаша Хименес не порадовался позднему появлению мокрого гостя, однако слугу с горячей водой и мылом прислал и ужин в номер подал. И даже согласился за пару монет порасспрашивать других трактирщиков – не появлялся ли в городе странный иностранец, любящий длительные прогулки. Нет, сначала папаша, конечно, уперся, но Аугусто без колебаний рассказал ему, чем они весь день занимались:
– Этот человек притащил кучу нечисти в ваш город, – сказал он, аккуратно сбривая щетину перед крохотным дорожным зеркальцем. – Если бы не синьорита Видаль, через пару недель, к приезду инфанты, в вашем городе опасно было бы даже по нужде сходить. Знаки-приманки прятались в колодцах, фонтанах и выгребных ямах.
Старый пират прищурился, видимо, не доверяя столичному гостю, и тогда Аугусто добавил самый убойный аргумент:
– Он пытался потопить корабли в порту.
– Что? – вот этого старый пират уже не выдержал.
– Треть манков была притоплена возле пирса, – сказал лейтенант. Потом смыл с лица остаток пены и сел за стол, чтобы поесть второй раз за день.
Папаше не надо было ничего объяснять. Моряки знают, сколько всего можно встретить в море. И если мелочь вроде хищных рыб шум порта может отпугнуть, то существа покрупнее найдут, чем поживиться…
– Я понял, дон Медина, – хозяин встал и тщательно расправил на руке белое полотенце, – завтра навещу друзей!
Свадебный поезд инфанты Изабеллы покинул город на рассвете. Вереница карет, повозок, нарядных всадников, закованных в латы пикинеров и томных дам – все торжественно проехали через столицу, и заняло это шествие почти четыре часа!
Потом потянулись предместья, и рано вставшая инфанта, зевая, смотрела в окно кареты. Читать было невозможно, а пышное парадное платье с высоким жестким воротником не позволяло устроиться удобно.
Терпеть пришлось до самого вечера.
На ночь свадебный поезд остановился в одном из королевских загородных дворцов, и донья Изабель с облегчением скинула парадное платье и распорядилась приготовить на следующий день костюм для езды верхом. Он тоже был богато расшит галунами и жемчугом, но воротник был очень скромным, а под юбкой с разрезами красовались кокетливые шаровары, прикрывающие скромность принцессы.
Дамы помогли ее высочеству принять с дороги ванну, высушить волосы, надеть уютное домашнее одеяние без корсета и тяжелых рукавов. А потом уложили утомленную инфанту в постель, оставив подле нее только двух дежурных дам. Одна негромко читала вслух жизнеописание короля Хлодвикуса, вторая плела шнурок в неверном свете камина.
Малый дворец затихал, только из кухни доносился легкий шум – слуги готовили все необходимое к следующему дню.
* * *
– Габриэль! Куда ты запропастился? – грозный голос камеристки инфанты отражался от каменных стен, гулко разлетаясь по коридору замка.
Паж кропотливо лезвием ножа собирал синие хлопья из свёртка плотной промасленной ткани и пересыпал в округлую металлическую коробочку с вензелем принцессы. После он тем же ножом перемешал содержимое коробочки, скрывая синие крупинки среди белесых и зеленоватых, закрыл баночку и вернул её в ларь. Торопливо скрутив, перевязав бечевкой и спрятав свёрток с краской индиго, Габриэль де Тост помчался по коридору:
– Здесь! Я всё принёс, синьора Агата, вот! – торопливо проговорил он, протягивая пожилой камеристке ларь с косметическими принадлежностями инфанты.
– Противный мальчишка! – буркнула камеристка.
Она была простой синьорой, но ее семья служила в королевском дворце уже несколько поколений. А уж статус личной камеристки инфанты давал Агате куда больше влияния и денег, чем имели некоторые придворные.
Габриэль же, пусть и принадлежал к дворянскому роду, служил всего лишь пажом, что в его возрасте было почти оскорблением. Однако семья юноши радовалась и тому. Очень уж бедно они жили. Да и род считался захудалым – обычные окраинные дворяне без титула. Идальго. Таких в столице пруд пруди.
Вот и приходится шестнадцатилетнему мужчине подчиняться строгой синьоре средних лет. Носить шкатулки с косметикой, подавать платки и гребни, а порой смеяться, когда не хочется, и рыдать, когда на душе весна. Но недолго Габриэлю осталось терпеть. Уже в Овьедо он «заболеет» и останется и Гишпании. Если инфанта все же уедет к жениху. А если нет… Молодой человек сладко зажмурился – ему обещали поместье! Самое настоящее! С оливковой рощей и виноградником! Для этого он сделает все, что будет в его силах!
Проводив взглядом камеристку, паж довольно улыбнулся и двинулся на кухню – нужно было успеть перекусить, пока не началась суета в комнатах принцессы.
* * *
Инфанта Изабель устало пошевелила затёкшими плечами, вышагивая из только что снятого платья.
Весь день она тряслась в карете в сопровождении
