– А я не видал, как наги танцуют.
– Во! Пусть танцует!
Везунчик приободрился и подал голос.
– Да, пусть господин спляшет.
– Эй, девка! – окликнул Дейну бородатый мужик. – Вспомогни мужику своему. Отпляшите чёй-нибудь.
Ссадаши заинтересованно посмотрел на хранительницу.
Улыбчивая Дейна казалась юнее лет на семь. Этакая девчонка с красными щеками и тёмными, влажно блестящими глазами. После первой чаши дики аппетит у неё проснулся, и девушка с удовольствием ела. Даже не отказалась от супа, который ей предложила пробегающая мимо Ейра. Кошка нависала над ней, преданно собрав глаза в кучу, и тихо рычала-взмуркивала, выклянчивая угощение. Дейна не жадничала.
Она вообще казалась немного другой. Лёгкой, радостной, словно бы каждую секунду готовой к шалости. Ссадаши очень нравилась такая Дейна. Скучные серьёзность и немногословность спали с неё. Девушка шутила, отсыпала комплименты его хвосту и груди Инан, тискала и целовала кошку, подначивая её хлопнуть лапой по попе пробегавшей мимо подавальщицы.
– Дейна, станцуешь со мной? – хитро прищурился Ссадаши.
– Что станцую? – Дейна вскинула на него взгляд.
– Давай, ребёнок, тебе пора размяться, – поддержала Инан, – а то скоро под стол сползёшь.
– Да она ещё не пьяная, – заступился Ссадаши.
– А они умеют играть бальное? – хранительница чуть удивлённо посмотрела на музыкантов, которые с любопытством пялились на неё.
– Бальное-небальное, но танцевать можно, – хмыкнула Инан.
Оборотница была заинтригована. Девочка, обычно такая серьёзная и хмурая, бледнеющая при страстных охах из-за стены, вдруг так поменялась, что стала похожа на своего брата не только внешне. А тут ещё и папенька… Инан надеялась, что наглого змея всё же взгреют.
– Да госпожа, наверное, и танцевать не умеет, – язвительно протянула одна из наездниц, симпатичная девка со светлыми косами.
– Роша, договоришься, – ласково попеняла Инан.
– А чего сразу договоришься? – зачастила девка, приподнимаясь с мужских колен. – Госпожа же из приличных, – зелёные глазки нахально зыркнули на хранительницу. – По-нашему она не умеет.
– Я? – Дейна лихо вскинула одну бровь, вмиг став похожей на того красавца, которым иногда оборачивалась, и Роша затаила дыхание. С мужской версией госпожи она была знакома о-о-очень близко и жаждала повторить знакомство.
Легко встав, хранительница быстро пересекла комнату и склонилась над взволнованной и забывшей о госте, на коленях которого сидела, наездницей. Роша охнуть не успела, как Дейна сдёрнула с неё длинное малиново-красное покрывало, заменяющее женщине юбку, и под общий хохот отошла. Наездница ничуть не смутилась и даже вытянула ноги, позволяя всем полюбоваться на них и на очень фривольные панталончики.
Остановившись посреди зала, Дейна обвязала покрывало вокруг талии и поманила наагалея пальцем.
– О-о-о-о… – прокатилось по залу, и музыкант интригующее забряцал струнами гитары.
Конечно же, Ссадаши не заставил себя ждать и мигом поднялся со своего места. Только бросаться к прелестной спутнице не стал, сперва подполз к музыкантам, о чём-то с ними пошептался и только после этого неторопливо приблизился к хранительнице и подал ей руку. Та благосклонно приняла его ладонь и тут же, рывком за талию, притянула к себе.
– Не-е-е, моя дорогая, – с улыбкой протянул Ссадаши, перекладывая руку себе на плечо и приобнимая за талию Дейну, – сегодня веду я.
И грянула музыка! Лихая, задорная и скачущая, словно почуявший волю жеребец. Ссадаши и Дейна, не сговариваясь, повернулись боком и под громовой хохот щека к щеке побежали по залу вытанцовывать народную поскакушку. Если наг лишь задорно извивал хвост, ну и ещё успевал кончиком бить по полу в такт музыке, то Дейна подпрыгивала за двоих. И так ловко, что мужики, которые в поскакушке старались больше дам, ободряюще засвистели. Дотанцевав до столиков, парочка развернулась, и Ссадаши раскрутил Дейну и отпустил её кружиться по залу и выписывать ногами коленца и идти едва ли не вприсядку.
– Во девка даёт!
– Давай, Дейна! – Ссадаши хлопал в ладоши и стучал хвостом в пол. – Покажи этим неженкам, как по-нашему!
Раскрасневшаяся и раззадорившаяся женщина топнула так, что мнительной Ейре послышался хруст половиц, хлопнула ладонями по бёдрам, а затем приглашающе вскинула руки в сторону наагалея, насмешливо сверкая глазами.
«Ну что? Сможете?»
«Я? – Ссадаши ехидно приподнял бровь и изогнул хвост. – Лучше тебя».
И, раскинув руки, пополз по залу, выписывая хвостом такие кренделя, что гости охнули сперва в ужасе – вот змеища-то! – а потом завопили и захлопали. «Топал» змей не хуже Дейны, хвост то бухал в половицы, то хлестал их.
– Ты смотри, чего хвостом-то творит!
– Ядрёней, ядрёней давай!!!
Доплясав до Дейны, наг сцапал её хвостом и бросил себе же в объятия. Хохочущая хранительница повисла на его шее, и они вновь закружили по залу, уже плавнее, но всё так же задорно, вызывая восторг у зрителей. Разухабистая музыка вознеслась к потолку и оборвалась, успешно заменившись хохотом, свистом и притоптыванием. Громче всех хохотал Ссадаши. Дейна, откинувшись назад и повиснув на его руках, тоже смеялась до слёз.
– Эй, тебе удобно вниз головой хохотать? – наг подпихнул её хвостом под спину и, подняв, прижал к своей груди.
Разгорячённая и развеселившаяся девушка продолжала смеяться, пока он нёс её под подбадривающие крики к столу.
– Хи-хи-хи-и-и-ха-ха-ха-ха, – Инан, упершись руками в колени, плакала от смеха. – Матушка-Богиня, как вы… щека к щеке… кони Вару̀шевой колесницы[1]! Я хочу теперь на императорский бал, посмотреть, как вытягиваются чванливые лица, когда вы танцевать начнёте… Божечки, я щас умру… Ха-ха-ха…
Ссадаши усадил Дейну и сам плюхнулся на своё место, с весёлым прищуром посматривая на хранительницу. Та смеялась, откинув голову назад, на прижавшуюся к ней перепуганную кошку, и была в этот момент невероятно красива. Яркие губы, блестящие глаза, растрепавшиеся кудри и тяжело вздымающаяся грудь. Протянув назад руку, чтобы погладить кошку, Дейна слегка изогнулась, и в плавном изгибе её тела было столько женского соблазна…
– А знаете, господин, – Дейна широко улыбнулась, – пейте. Боги со всем… Пейте. Растрясём весельем это болото.
– Вот это правильно, ребёнок, – одобрила Инан и потянулась к бутылке.
– Ейра, не нуди, – пьяно морщилась Инан, прижимаясь щекой к животу разгневанной наездницы и приобнимая её за ягодицы. – Чё ты как сварливая жена? Вот женюсь на тебе…
– Что? – помощница с негодованием посмотрела на госпожу.
– Чтоб хотя бы право ворчать имела. А то ворчишь и ворчишь… – Инан зевнула. – Без всякого права…
– Кому нужен такой пропащий муж? – ярилась Ейра.
– Ну я же ничего не сломала, – Инан страдальчески притёрлась лицом к платью женщины, – чего тебе надо?
– Мне нужна трезвая хозяйка, которая точно ничего не сломает! Так, отпускайте меня, мне нужно к гостям. И только посмейте что-то учудить!
Ейра отцепила от себя госпожу и, переложив её головой на стол, заспешила по делам. Оборотница приподняла голову и уставилась на нага и Дейну, которые плечом к плечу сидели на притащенной скамейке. Наг держал в руках гитару и вполне мелодично пощипывал струны, а Дейна заворожённо слушала. Оба уже были хорошо пьяны. Единственный трезвый член компании – Госпожа – прятался под столом, наружу торчала только задница с хвостом.
Наагалей что-то тихо-тихо напел по-наагатински, порой замирая и вспоминая слова. Дейна ему подсказывала и иногда даже по-наагатински. Наг благодарно улыбался и начинал петь новую песню.
Из-за пробудившейся крови детей мира Дейна пьянела не так быстро, как могла бы. Из-за ослабевшей защиты от яда Ссадаши пьянел быстрее, чем мог бы. В целом они оба опьянели примерно одновременно и сперва развлекали публику слезоточивыми песнями – наагалей, – а затем скабрёзными анекдотами, которых Дейна знала не меньше, чем сама Инан. Ну с таким-то дядей… Инан сама половину от Милаша слышала.
