Я замираю, сердце сжимается в груди.
— Что? — спрашиваю я, задыхаясь.
Этого достаточно, чтобы студенты, стоящие поблизости, посмотрели в мою сторону. Я отвожу глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце, и продолжаю идти.
«Осторожнее, сладкая ведьмочка», — предупреждает он, шагая рядом со мной. «Это лишь теория и предположения. У меня нет конкретных доказательств. Но я думаю, что твоя тетя намного старше, чем выглядит. Я считаю, что она на долгое время проводила церемонии и ритуалы, чтобы сохранить свою жизнь. Это объясняет, почему ее лицо часто меняется. Вы знаете о Джеремайсе? Он — глава древнего ордена, который поклонялся демону по имени Темный. У него тоже подвижное лицо, на нем запечатлены все жертвы, которые он приносил на протяжении веков. По крайней мере, так говорят», — взгляд Крейна мрачнеет. «Я верю, что Темный и Горуун могут быть одним и тем же человеком».
«Горуун — демон?» — мысленно спрашиваю я, надеясь, что он меня услышит, а если не сможет, то хотя бы прочтет вопрос на моем лице.
Он пристально смотрит на меня. Леона говорила, что Горуун божество в их ковене, но я думаю, что для них это другое слово, обозначающее демона. Так что, возможно, некоторые шабаши призывают не одного демона, но это не важно, потому что они верят, будто Горуун делает за них все, в том числе манипулирует нашими жизнями. Заманивает в свои сети.
Взгляд Крейна устремляется к собору у леса.
«С какой целью, я не знаю», — продолжает он. «Но они поклоняются ему. Учитывая все, что я понял из твоего разговора с сестрой Софи, из того, что Бром сказал о твоей матери, у меня есть основания полагать, что ваш брак с Бромом является частью какого-то… ритуала или церемонии, в которой участвует Горуун. И это принесет пользу их шабашу, вот почему я упомянул бессмертие. Твоя тетя сказала, что после конца света, — останется только пепел и ведьмы».
Я сглатываю, с трудом переваривая все это. Кажется, что мир ускользает от меня, зрение затуманивается.
Он прочищает горло, возвращая мое внимание к себе, его пристальный взгляд прикован ко мне.
«Мы разберемся с этим, Кэт», — говорит он. «Доверься мне. Я знаю, что у тебя есть чувства к Брому, и совершенно очевидно, что у него есть чувства к тебе, но вы оба должны понимать, что пока мы не разберемся, вам нельзя быть вместе. Особенно, если это может привести к твоей беременности».
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами.
Он смущенно улыбается мне.
«Есть вероятность, что они задумали принести жертву. Возможно, они пообещали Горууну твоего будущего ребенка от Брома».
Я останавливаюсь и качаю головой, чувствуя тошноту.
— Нет, — шепчу я. — Они бы не посмели.
Но взгляд, который он бросает на меня в ответ, говорит, что это вполне вероятно.
«Я знаю, ты не хочешь об этом думать», — тихо говорит он, едва шевеля губами. «Тебе и не нужно об этом думать. Не важно, какова правда, не важно, на что они надеются, они тебя не тронут. Они тебя не заберут. Они не смогут заставить вас пожениться, и они не смогут заставить Брома сделать так, чтобы ты забеременела. Я обсуждал это с ним, он знает, что поставлено на карту».
Он начинает уходить, и я следую за ним, не в силах избавиться от неприятного ощущения. Я жду, пока мы не окажемся вне пределов слышимости людей, прежде чем прошептать:
— Но они ведьмы. Они могут заставить нас.
— И мы тоже, — шепчет он в ответ, сверкая глазами. — Не забывай об этом. Мы не беззащитны и не беспомощны. Чем больше мы с тобой работаем вместе над твоей магией, над моей магией, тем больше…
— Как это будет? Как ты собираешься меня учить? Мы сейчас даже не можем поговорить друг с другом.
— Я все еще твой учитель, — резко говорит он. — Ты все еще моя ученица. На занятиях я буду учить тебя, прямо перед их любопытными глазами. Но прежде чем выяснять, чего хочет ковен от вас обоих, нужно изгнать дух из Брома, иначе…
Ему не нужно заканчивать мысль.
Иначе всадник возьмет над ним верх.
Иначе он станет оружием, которое сможет контролировать ковен.
Иначе они заставят его преследовать меня.
Теперь я точно знаю, что всадник не собирался меня убивать.
Он должен был заставить Брома обрюхатить меня.
— Я думаю, нам нужно уехать, — говорю я. — Уехать из школы. Проехать мимо Сонной Лощины. Куда-нибудь, куда угодно.
Он выдыхает, и я слышу в его дыхании тяжесть всего мира.
— Я согласен с тобой. Но лучший шанс вылечить Брома — здесь. Тут много энергетики. Есть причина, по которой школа построена здесь, и почему сюда манит призраков. Это место дает нам дополнительную силу, необходимую для проведения ритуала. И пока в нем находится всадник, они смогут выследить его и использовать, куда бы он ни направился. Бром далеко не уйдет.
Ну и ну. Я совсем забыла об этом.
— Значит, как только мы спасем Брома, уйдем?
Он на мгновение прикусывает губу.
— Я должен защитить студентов.
— От чего?
— Не знаю, — устало говорит он. — Доверься мне. Кем я буду, если отвернусь от них? — он смотрит на меня, нахмурив брови. — Кем я буду, если не вытащу вас с Бромом отсюда? Обещаю, как только он освободится от всадника, мы уйдем. Даже если без меня, я позабочусь о том, чтобы вы с Бромом выбрались отсюда.
Я замолкаю, меня охватывает ужас.
— Я никуда не пойду без тебя.
— Я ценю твою преданность, дорогая, — говорит он с благодарной улыбкой. — Но может наступить время, когда…
— Я сказала, что никуда не пойду без тебя. И без Брома тоже никуда не пойду. Я не брошу своих людей.
Он просто кивает, хотя выглядит довольным моей преданностью.
Я вздыхаю. Ту радость, которую я чувствовала раньше, исчезла. Крейн ведет меня в травяной сад, который, к счастью, тоже безлюден.
— Мне нужно сделать еще одну припарку, на случай, если я снова выстрелю в Брома, — говорит он, указывая на растения, и я не могу понять, шутит он или нет. — Ты говорила, что тебе что-то нужно отсюда?
Я киваю. Боже, я нуждаюсь в этом больше, чем когда-либо.
— Если ты скажешь, что тебе нужно, я смогу помочь, — продолжает он.
Я оглядываюсь по сторонам, еще раз убеждаюсь, что поблизости никого нет, и наклоняюсь, чтобы сорвать несколько цветков ромашки. Несмотря на октябрь, в саду все растет, хотя и поникло из-за ночного дождя.
— Мне нужно… — я шепчу, едва шевеля губами. — Мне нужно что-нибудь для прерывании беременности. Особенно после всего, что ты мне сейчас рассказал.
Он на мгновение замолкает.
— Понятно, — неуверенно произносит он. — Ты… ты думаешь, что это я…
Я сглатываю комок в горле, когда смотрю на него.
— На всякий случай, — шепчу я.
Он вздрагивает, совсем чуть-чуть, и с тревогой проводит рукой по волосам.
— Он кончал в тебя? — Крейн замолкает, и в его глазах появляется злость. — Перед тем, как напал на тебя?
Я киваю. Мне не стыдно за то, что я переспала с Бромом той ночью.
— Но есть вероятность, что ты уже забеременела от меня, — добавляет Крейн, и в его голосе звучит странная надежда. — Тогда тебе не о чем беспокоиться.
Я чуть не смеюсь, но затем бросаю на него недоверчивый взгляд. Ни намека на улыбку.
Он серьезен.
— Ты хочешь сказать, что мне не о чем беспокоиться, если я забеременею от тебя? — спрашиваю я.
— Это решит множество проблем, — говорит он, пожимая плечами.
— Это создаст множество проблем.
Он застенчиво улыбается мне.
— Думаешь? — спрашивает он мягким голосом.
Его искренность пугает меня.
— Крейн…
— Хорошо, — говорит он со вздохом, хмуро глядя на сад. — На чем мы остановились?
Я не могу оторвать от него взгляда, пока он копается в травах. Он серьезно хочет, чтобы я забеременела? Крейн хочет стать отцом? Боже, мы даже не женаты. Мы даже не любим друг друга.
Но от этой последней мысли мое сердце сжимается.
— Это должно помочь, — говорит Крейн, собирая пиретрум, тысячелистник и несколько других трав и цветов, которых я не знаю.
