— Неужели? — игриво спрашивает он, хватая свое пальто. — Что говорят?
— Наверное, что ты подлый учитель-соблазнитель, охотящийся за юными ученицами, в частности, за восхитительной Катриной Ван Тассел.
Он улыбается мне.
— Ты все правильно сказала, кроме имени. Она предпочитает «Кэт».
Я смеюсь, и в животе у меня щекочет, как будто взлетают влиндерс.
От этого мужчины у меня порхают бабочки внутри.
— Подлый соблазнитель. Звучит грозно.
— Ты грозный, — говорю я, когда мы выходим, и он закрывает кабинет. — Для всего сверхъестественного. Как думаешь, почему так много женщин глазеют на тебя?
На это он закатывает глаза, но затем замолкает, его мысли где-то далеко, как это часто бывает. Мы все равно направляемся в столовую. К счастью, садимся с Полом и несколькими его друзьями. Кажется, все они восхищаются профессором Крейном, поэтому не возражают против его присутствия. Я просто молчу и позволяю Крейну отвечать на множество вопросов, поедая жареную птицу и репу.
Я впервые здесь обедаю. Обычно я уже еду домой верхом. На самом деле, Подснежнице, вероятно, сейчас неспокойно в конюшне, и я беру на заметку навестить ее. Еда не такая вкусная, как у Фамке, но довольно сносно. И когда подают десерт из запеченных абрикосов в меду и рикотты, я странно чувствую себя как дома.
«Это то, чего мне не хватало», — думаю я, чувствуя острую боль в груди. Это чуждо и знакомо одновременно.
Очень жаль, что мама никогда не позволит мне жить в кампусе. Она была так упряма, чтобы ее сестры не забрали меня. На самом деле, с начала учебы я даже не видела своих тетушек. Ни Леона, ни Ана никогда не приходили на мои занятия, чтобы проверить, как я. Я видела только Сестру Софи и Сестру Маргарет, но обе они относятся ко мне с каким-то тихим презрением. И они часто насмехаюсь над моей мамой, что сбивает с толку, зачем она их навещает. Может, они и не связаны с нами кровными узами, но они все еще часть одного ковена.
Думаю, она нуждается в них гораздо больше, чем они в ней.
Просто хочется узнать, для чего они ей на самом деле нужны.
Глава 13
Кэт
Когда ужин заканчивается, мой желудок полон, а на душе радостно от компании и разговоров, Крейн отправляется в общежитие факультета за припасами, а я иду проведать Подснежницу.
— Привет, дорогая, — говорю я своей кобыле, но сегодня она кажется особенно встревоженной. — Я знаю, мне жаль. Мы скоро уйдем, — говорю ей, проводя пальцами по ее шее.
— Ты все еще здесь.
Я подпрыгиваю от испуга и оборачиваюсь, увидев, что конюх держит фонарь и смотрит на меня.
— Да, — отвечаю я, пытаясь отдышаться. — Задержусь сегодня. Не беспокойся о ней. Я позже заберу ее.
— Тебе не следует быть здесь после наступления темноты, — категорично говорит мальчик. Он смотрит на меня не мигая, и его глаза кажутся особенно черными.
Я нервно сглатываю.
— Все в порядке. Я не буду одна.
— Здесь ты никогда не бываешь одна. Они больше не позволят тебе остаться одной.
Затем он поворачивается и уходит, растворяясь в ночи.
Я смотрю на Подснежницу, мое сердце бешено колотится.
— Боже. Наверное, у него был тяжелый день.
Я задаюсь вопросом, живет ли этот мальчик здесь. Кто его мать, если в кампусе не должно быть семей? Кто заботится о нем? Ковен?
— Кэт? — я слышу голос Крейна, доносящийся из темноты.
Целую свою лошадь в нос, а затем иду к огоньку, который приближается ко мне.
— Мимо тебя проходил маленький мальчик? — спрашиваю я его.
— Нет, — говорит он, оглядываясь по сторонам. Я никогда раньше не видела профессора Крейна в темноте. В свете керосиновой лампы его скулы становятся отчетливыми. Его голова похожа на череп. Это придает ему ту потусторонность, которую я раньше не замечала.
Этот человек — ведьмак.
Маг.
И он хочет, чтобы я творила магию вместе с ним.
— Кто это был? — спрашивает он, и я осознаю, что пристально смотрю, как его волосы сливаются с тенями, и какими темными выглядят его притягательные глаза.
— Конюх, — отвечаю я. Вдалеке большинство зданий погружены в темноту, свет исходит только из общежитий и столовой, где, я уверена, несколько человек все еще едят. Нет никаких признаков другого фонаря, как будто мальчик растворился в воздухе.
Возможно, он тоже владеет магией теней.
— Конюх, — размышляет Крейн. — Никогда его не замечал.
— Он не живет в мужском крыле общежития?
Он качает головой.
— Нет. Возможно, он ездит в город, как и ты. Или, может быть, живет в соборе с твоими тетушками.
Только сейчас я замечаю, что в одной руке он держит что-то похожее на черный галстук.
— Что это?
Уголок его рта приподнимается.
— Увидишь, — он протягивает мне руку. — Пойдем к озеру.
У меня все внутри переворачивается. От волнения или от чего-то еще, не знаю. Возможно, от всего. Два мага вместе уходят в темноту.
Я беру его под руку, и мы идем по тропинке, пока не достигаем главной, которая ведет нас ближе к берегу озера. Воздух прохладный, и я рада, что надела теплое платье и перчатки. Но в то же время здесь тихо, звук наших шагов прерывается лишь редким и тихим уханьем совы.
Мы стоим у подножия озера, вода такая же черная, как и все остальное. Сейчас оно выглядит больше, кажется бесконечным. Туман держится близко к поверхности, но наверху небо чистое. Я задерживаю дыхание, когда все звезды становятся видны, будто облака раздвинулись, как занавес.
— Не думаю, что когда-либо видела здесь такое чистое небо, — тихо говорю я, вытягивая шею и глядя вверх. Все созвездия рассыпались, как будто кто-то подбросил бриллианты в воздух, и они там застряли.
Его ладонь касается моей, он отпускает мою руку, пальцем хватаясь за мой мизинец.
— Я думаю, это ты осветила звезды, — бормочет он.
Затем его пальцы начинают двигаться вверх по тыльной стороне моей ладони, касаясь края перчатки.
— Можно сниму? — тихо спрашивает он.
Я сглатываю.
— Перчатку?
— Я хочу поделиться видением, — говорит он. — Чтобы ты знала, что мы ищем.
Мой пульс стучит где-то в горле, и я слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. В его глазах усердие, как у настоящего учителя.
— Ты пообещаешь не забирать мою энергию?
Его лицо расплывается в медленной улыбке, демонстрируя идеальные зубы. Тем не менее, при таком освещении и с резкими чертами его лица, я вздрагиваю.
— Только в этот раз, — мягко говорит он. — Мне нравится отдавать, но я также люблю побыть эгоистом.
Судя по хриплости в его голосе, у меня такое чувство, что мы говорим не об одном и том же.
— Я не хочу, чтобы ты пытался прочитать мои…
— Не буду, — уверяет он, его пальцы сжимают край перчатки.
Затем, одним быстрым движением, он снимает ее, обнажая мою кожу, и от холода бегут мурашки.
Он быстро обхватывает мою руку своей, пуская энергию. Я чувствую это, вижу белое свечение, напоминающее молнию, поднимающееся по моей руке.
Внезапно чернота озера исчезает, и я оказываюсь в темной комнате общежития. Сажусь, слышу женский смех и плач, и она зовет: «Икабод». Слышу стук за дверью. Хватаю подсвечник. Мне страшно и любопытно одновременно. Стою в темном холле, свеча мерцает. На полу тянется кровавый след. Тело. Обмякшие серые ноги волочатся за угол. Я иду следом.
Вспышки быстро вспыхивают и исчезают, а потом я снова оказываюсь перед озером и смотрю на встревоженное лицо Крейна, его рука обнимает меня за талию, как будто я вот-вот упаду в обморок.
— Ты в порядке? — спрашивает он, всматриваясь в мои глаза.
Я хватаю ртом воздух и киваю.
— Да. Кажется, да.
Он отпускает мою талию, и я жалею, что он не обнял меня.
— Что ты видела?
— Все, о чем ты говорил, — бормочу я, пытаясь отдышаться. — Я видела это твоими глазами. У меня были твои воспоминания. Крики в ночи, тело, все это.
Он хмурится, в его глазах появляется резкость.
