— И не говори, Митрофановна, дрищ в мериканских шальварах, а туды ж.
Тем не менее во взглядах женщин проскользнул живой интерес. Несмотря на шутливый и напускной местечковый тон, они явно были не прочь отвлечься от повседневной рутины.
— Спросить хочу… — решил я не затягивать с наболевшей темой.
— Чай не прокурор. За так-то спрашивать? — тут же насупилась золотозубая.
— А может я хочу семок купить, а, Митрофановна?
— Так и купи, — хитро прищурилась торговка.
Пришлось, позвенев мелочью, насобирать на большой стаканчик.
— Ну, спрашивай, — снизошла золотозубая.
— Хату ищу или комнатку, чтоб не сильно дорого. На полгода бы снял.
— Студент?
— Само собой.
— Родители что ль богатые? — влезла в разговор вторая, что с авоськой.
— Да нет. Сам зарабатываю. Жить отдельно хочется. В общаге по четверо в комнате. Целый день гай-гуй. Сами понимаете.
— Сам говоришь? И где работаешь? Нонче-то с работой бяда сувсем, — вот же, заноза! А ещё меня прокурором обзывала. Но решил особенно ничего не скрывать.
— Грузчиком на железке.
— Да ты чо? — с сомнением оглядела золотозубая, — а так и не скажешь. Хлипковат парниша. Сказывали мне мужики там деньгу неплохую зашибають. Слышь, Петровна, у тебя же жильцы вроде ещё в мае съехали. Гляди, какой парнишка, при деньгах, опять же, хе-хе, — торговка снова засветила зубом.
Я с надеждой повернулся к даме с авоськой. Та скривила губы, упёршись в меня взглядом.
— Куришь? Водку пьёшь?
— Никак нет! Спортсмен. Учусь, работаю, тренируюсь. Член ВЛКСМ, — я, дурачась, принял стойку смирно.
— Это не важно, — задумчиво пожевала губами Петровна, — девок водить не дам! И ежели чего по хозяйству попрошу…
— Так я завсегда, — я поспешил уверить в своей полной лояльности суровую домохозяйку.
— Цыть! Ещё не решила. Условия слухай. Значить, пятьдесят рублёв за комнату в месяц. За полгода, стало быть, триста. Сто рублей аванс, — женщина поджала губы, скрестив руки на груди, заплетя пальцы потёртой ручкой от авоськи.
— Э… — я немного растерялся. Федька вроде бы говорил о двадцати пяти рублях за комнату. Правда, это когда ещё цены были! Прошлого ноября. Инфляция… Инфляция. Инфляция! Будь она неладна. Сколько ни повторяй, дешевле не станет.
— Что, не потянешь, студент? — прищурилась Петровна.
Погодите, сейчас моя стипендия шестьдесят, а в январе вроде бы станет на сотню больше. Или около того. Только вот и цены улетят в космос. И трёхсот рублей как бы едва хватило на месячный съём. То, что сейчас кажется дорогим, очень скоро съест скрытая девальвация. Похоже, мне везёт. Надо брать, однозначно.
— Я согласен! — выпалил я и тут же понял, что даже не поинтересовался, где находится дом Петровны. Надо это немедленно исправить. На кота в мешке я не согласен, — только хотел узнать, а где жильё-то ваше расположено? Какой адрес дома?
— Не меньжуйси, студентик! — всплеснула руками торговка, — у Валентины Петровны не дом — считай хоромы. Аккурат в самом начале улицы Дзержинского, прости Господи. И вода есть, и газ, и даже тёплый сортир. Телефон! — последнее было произнесено с нескрываемой и явно выпестованной годами завистью, — ты только веди себя, как обещано, не то вона у нас жёнка суровая, вдова полковничья, враз на тебя управу найдёть!
— Балаболка, — беззлобно ругнула Петровна золотозубую торговку, — ну, студент, сговорились?
— Ну да, — я не верил своей удаче. Сегодня у меня вышел определённо неплохой день.
— Ладно, адрес есть на чём записать?
— Блин… — только и смог я произнести, как на помощь пришла торговка.
— Эх, тетёха! На, держи, студентик, — она протянула мне один из кусков газеты, из которых сворачивала кульки и огрызок химического карандаша.
Я старательно записал адрес и номер телефона Валентины Петровны Сердюковой. И не забыл представиться сам.
— Вещей-то много у тебя, Гаврила Никитич? — после знакомства тон квартирной хозяйки немного смягчился.
— Чемодан да рюкзак с книжками. Вот и весь мой скарб.
— Чего ты всё тянешься, Гаврила? Служил что ль? — поинтересовалась Петровна.
— Так само оно как-то вышло. Наверно вы так влияете, Валентина Петровна, — подмигнул я скалящейся торговке, — а так-то да, срочную отслужил. Младший сержант запаса.
— Ладно, младший…сержант. Раз согласен, что насчёт аванса?
Я полез в карман, лихорадочно прикидывая, уж не развод ли это местных мошенниц на доверии? Хотя Валентина Петровна на мошенницу не очень походила. Вот золотозубая Митрофановна, та вполне могла бы исполнить. Да и много ли я видел настоящих мошенниц на своём веку? Так, обманывали по мелочи. Это было. А чтобы действительно стать жертвой крупного развода — Бог миловал.
Время с началом девяностых, когда вокруг начинают разводить всех и вся: граждане государство, государство граждан, граждане друг дружку, ещё не набрало достаточного размаха. Но маховик уже раскручивается, а шестерёнки вертелись всё быстрей. Может, хозяйка меня проверяет? Смотрит, как себя поведу. Что я теряю? Сто рублей? А если нет — степень доверия между нами будет совсем иной.
— Вот, прошу, — я протянул Валентине Петровне несколько сложенных вдвое купюр. Та ничего не сказала, бегло пересчитав деньги, лишь коротко бросив взгляд в сторону Митрофановны, которая пожала плечами.
После короткого молчаливого диалога со своей подругой квартирная хозяйка вновь обратилась ко мне.
— Доверие оценила, сержант. Можешь завтра вечером перебираться на новое жильё. Только если придёшь после двадцати трёх — не обессудь, не пущу. Я на пенсии, да и режим муж приучил соблюдать. Дверь и калитку я на ночь запираю, так что, не хочешь ночевать на улице — приходи вовремя.
— Всё понял, Валентина Петровна.
— Вот и молодец. Ну, всё. Пойду я, Митрофановна, вон, троллейбус мой подходит. Бывайте!
— Бывай, Валечка, до воскресенья, — махнула уходящей женщине торговка.
Я выпросил бумажный кулёк у Митрофановны и стал щёлкать удивительно крупные и вкусные семечки. Нужно было обдумать дальнейшие планы. До десяти вечера, когда предложил мне явиться в контору Зелимханович, была ещё прорва времени. Нужно было провести его с пользой.
Я прикинул, сколько наличности у меня ещё осталось. Получалось больше трёхсот пятидесяти рублей. Штаны свои я после последней разгрузки убил в ноль. Даже после стирки они годились лишь на тряпки. Надо что-то с рабочей одеждой придумать. Кстати, мне же ещё и проставляться бригаде сегодня. Вот и займусь.
— Митрофановна, — решил я снова использовать в качестве информатора бойкую на язык торговку. Фарт следовало использовать по полной.
— Чего ещё тебе, студентик? — прищурила та один глаз: не по-осеннему яркое вечернее солнце светило ей в лицо.
— Где бы мне поблизости водки непалёной и хорошей закуски купить?
— Тю! А говорил, что не пьёшь…
— Так то не мне. Бригаде надо проставиться, по понятиям…
— По понятиям…щегол ты, Гаврила, понятия ему через коромысло!
— Чего в бутылку-то лезть, Митрофановна? — мне уже порядком стала надоедать клоунада золотозубой торговки.
— На обиженных воду возють, Гаврилка! — не унималась Митрофановна, — тебе водки-то сколько надобно?
— Не знаю. Там бригада человек десять-двенадцать. Бутылки три-четыре, наверное?
— Бери пять, не прогадаешь. Тут рынок рядышком. Нижний. Там на развале и возьмёшь. Деньги-то найдутся?
— А сколько нужно?
— Ну, ежели три четвертные отыщешь, так я свому деду отпишу, пусть он тябе ещё из моих запасов три кило копчёного сала отрежет, да огурцов маринованных две банки. Как, сойдёмси?
Я прикинул в уме: если покупать без талонов в магазине пять бутылок, то так и выйдет — семьдесят пять рублей. Но без закуски. А Митрофановна, видать, ушлая водкой где-то отоварилась подешевле. Но цену держит, а закуска привлекает покупателей. Бизнес! Предложение хорошее. Отказаться сложно. Хлеба я в булочной рядом куплю. Копчёное сало — закуска что надо. Особенно по нынешним-то временам. Кстати, а чего это я про себя любимого забыл?
