Ужасно выглядящее тело, которое лежит на стекле, вяло пытается поднять руку, чтобы защитить глаза от света.
— Мертвые воскресают, — говорит моя мама.
Она кажется взволнованной, как будто всегда знала, что это произойдет.
— Он не был мертв, мама.
— Ты была первой воскресшей, — говорит мама. — Первой из умерших.
— Я не была мертва, — говорю я.
— Я надеюсь, он найдет свою семью, и они примут его обратно, — говорит Клара.
По ее тону понятно, что она в этом сомневается.
Я стараюсь не думать об остальных жертвах.
Как ни странно, моя мать, возможно, спасла жертв скорпионов, и они переживут эту ночь.
Когда мы уже довольно далеко от лагеря Сопротивления, Клара останавливает машину, и я наконец-то могу пересесть. Так как моя мать больше не желает сидеть на заднем сидении за решеткой, все мы перебираемся вперед, и я оказываюсь посередине.
— Спасибо, Клара, — говорю я. — Как ты достала ключ?
— Удача, — отвечает она. — Те близнецы с забавными именами уронили его всего в нескольких футах от меня.
— Они… уронили его?
Эти ребята самые квалифицированные и ловкие обманщики, коих я когда-либо видела. Трудно себе представить, что они могут просто что-то выронить.
— Да, они перекидывали разные вещи друг дружке, пока шли. Ключ упал, а они не заметили.
— Но ты заметила.
— Конечно.
— Как ты узнала, что этот ключ от нашей полицейской машины?
Она снимает с ключей брелок и показывает его мне. Это пластиковый прозрачный держатель, вероятнее всего предназначенный для фотографии.
В него вложен маленький квадратный лист бумаги, на котором нацарапано малопонятными печатными буквами:
"Пенрин в полицейской машине — супер секретно".
Когда я снова увижу близнецов, я должна буду выплатить им долг, устроив для них бой зомби-девочки в грязи.
— Надеюсь, они не попадут из-за этого в неприятности, — говорит Клара. — Кажется, они хорошие ребята.
— Я сильно удивлюсь, если кто-то вообще знал о том, что у них был ключ. Не волнуйся, они не попадут в беду. — Но один из их врагов — вполне возможно.
Мама быстро что-то шепчет в телефон, разговаривая с несуществующим человеком.
— Так куда нам нужно отправиться? — спрашивает Клара.
Это омрачает мое настроение. Такой простой вопрос… Я не могу даже начать думать об этом. И мама, и Клара гораздо старше меня, но, так или иначе, они обе полагают, что именно я решу эту проблему.
Пейдж ушла. И то тело, над которым она стояла…
Я закрываю глаза, чтобы попытаться избавиться от изображения, стоящего перед глазами, но становится лишь хуже. Кровь у нее на лице была не ее, я уверена в этом. Или она будет охотиться на людей, или люди будут охотиться на нее. А может быть и то, и другое.
Я не могу смириться с этой мыслью. Если ее поймают, к ней отнесутся также, как это сделали люди Сопротивления — свяжут, словно животное и убьют. Если же она поймает их…
Не думай об этом.
Но я должна об этом думать, не так ли? Я не могу оставить ее одну, отчаянную и испуганную.
Вероятно, Сопротивление начнет искать ее утром. Если мы первые найдем ее, то, возможно, найдем и способ справиться с ее проблемами. Но как нам ее найти?
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.
— Давайте уедем на несколько городов от Сопротивления и скроемся до тех пор, пока не разработаем план действий.
— Хорошая идея, — говорит Клара, смотря то на небо, то на дорогу.
— Нет, — говорит мама, указывая одной рукой вперед, другой, придерживая сотовый телефон. — Езжай дальше. Она пошла этим путем. — Ее голос звучит уверенно.
Есть что-то странное в мобильнике. Он больше и выглядит более громоздким, чем обычно. Он кажется смутно знакомым.
— Что это за телефон? — Я выхватываю его у нее.
— Нет! — Мама отбирает его и бережно качает в руках, словно в колыбели. — Он предназначен не для тебя, Пенрин. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
У моей матери особое отношение к неодушевленным предметам, не такое, как у большинства из нас. Иногда переключатель света — просто переключатель. До тех пор, пока что-то не изменится.
Многие годы она использовала переключатель просто для того, чтобы включить свет. Пока однажды она не решила, что ей нужно повернуть его вперед и назад, чтобы спасти город Чикаго. После этого он вновь стал обычным переключателем. До того дня, пока ей не понадобилось вновь повернуть его вперед и назад, для того, чтобы спасти Нью-Йорк.
— Что это такое? — Спрашиваю я.
— Это дьявол.
— Дьявол в маленькой черной коробочке?
Конечно, это не имеет значения. Никогда не имело. Но по какой-то причине я хочу, чтобы она мне об этом рассказала. Может быть, это заставит меня вспомнить, где я видела это раньше.
— Дьявол разговаривает со мной через эту маленькую черную коробочку.
— О, — я киваю и пытаюсь придумать, чтобы еще сказать. — Может, выбросим ее?
Если бы все было так просто.
— Тогда как мы найдем твою сестру?
Разговор неизбежно идет по большому кругу. Я только зря трачу время.
Моя мама слегка передвигается, и я мельком вижу экран телефона. Это карта залива, на которой желтыми стрелками выделены две области.
Я узнаю этот дисплей. Я помню, как мой отец принес его однажды домой.
— Это папин прототип.
Мама прячет его за спину, словно испугавшись того, что я могу его забрать.
— Не могу поверить, что это ты его украла! Отца за это уволили, — не удивительно, что он нас оставил.
— В любом случае, он никогда не любил эту работу.
— Он любил эту работу. Он был сильно подавлен, когда потерял ее. Разве ты не помнишь, как он повсюду искал эту вещь?
— Его компании она не была настолько нужна, насколько мне. Дьявол хотел, чтобы она была у меня. Это не их вещь и она не должна была храниться у них.
— Мам… — Какой в этом смысл?
Если бы его не уволили из-за потери прототипа, то уволили бы из-за чего-нибудь другого. Мама бы все равно что-то сделала. Трудно быть инженером, когда твоя жена названивает каждые две минуты. И если он не брал трубку, то она звонила в приемную, или его боссу, или случайным коллегам, лишь для того, чтобы узнать, все ли у него хорошо. И если вдруг никто не отвечал, то к нему неожиданно мог прийти полицейский с известием о том, что его жена устроила истерику на публике, крича и вопя о том, что кто-то там добрался до ее мужа.
