Однако Ларс проходит вперёд:
— Синьорина, в связи с происшествием, я должен снять оттиск магического фона.
— Флигель принадлежит не мне, — тут же открещиваюсь я.
— Я лишь информирую.
По знаку Ларса один его сопровождающих достаёт из-под полы камзола стопку листов бумаги, раздаёт, и маги разбредаются по помещению, половина группы уходит на улицу. Я наблюдаю за ближайшим. Он кладёт чистый лист на пол, проводит над ним ладонью и отступает на шаг. Минуту спустя на листе проступают красно-оранжевые разводы. Маг выжидает минуту, поднимает лист, сворачивает в трубочку и прячет.
Ларс подходит ко мне, бросает неприязненный взгляд на Ирвина:
— Синьорина Иветта, если сеньор Мэгг доставил вам хоть какие-то неприятности, прошу, не бойтесь рассказать правду.
Ирвин выжидательно прищуривается, вмешаться не пытается. А ведь мне есть, на что пожаловаться, начиная с того, что заявился Ирвин без приглашения. Что он, что Сквозняк — одного поля ягоды. Но жаловаться после того, как Ирвин привёл мне в порядок дом, я точно не буду.
— Всё в порядке. Сеньор, вы же видели, когда вы вошли, мы ужинали, — улыбаюсь я.
Ларс не настаивает, но напоследок всё же бросает:
— Если вы боитесь говорить сейчас, вы можете прийти в мэрию, синьорина.
— Учту, спасибо.
— Всего доброго, синьорина.
Маги гуськом выходят, Ларс замыкает. Уже стоя на пороге он оглядывается, но так ничего и не говорит. Он выглядит разочарованным. Во мне? Вероятно. Дверь захлопывается, оставляя тягостное чувство неправоты.
— Выскочка, — неприязненно сообщает попугай. — Тьфу!
Увы, согласиться со Сквозей я не могу.
Я поворачиваюсь к Ирвину. Он беззаботно доедает мой бутерброд, словно назревающие проблемы его вообще не заботят, и Ларс со своими угрозами не больше, чем назойливая муха. Но ведь Ирвин не дурак, не мог не осознавать последствия своей выходки. Мой флигель он использовал для своих интриг?
— И к чему вы устроили эту провокацию? — строго спрашиваю я.
— Я?! Синьорина, я лишь выполнил вашу просьбу. И, заметьте, всю вину взял на себя.
Ирвин делает честные глаза.
Я фыркаю, но продолжаю серьёзно:
— Пока маги проверяли магический фон здесь, их помощь могла быть нужна в другом месте.
— Их бы вызвали. Три года назад загорелась гостиница. Огонь был магический, кто-то случайно разбил кувшин с запрещённым взрыв-зельем. Вроде бы готовили для покушение на чиновника в столице, не довезли. Чёрно-рыжее пламя пожирало деревянное здание. Многих жертв удалось бы избежать, если бы в ту ночь я был не один, но маги из ночной смены устроили попойку в честь дня рождения одного из них.
— Сожалею.
— Время от времени я устраиваю тайные проверки с разрешения мэра.
— Вы, оказывается, герой, — растерянно произношу я.
— Нет, синьорина. Был бы героем, я бы всех спас, — он говорит с искренней горечью.
Наши взгляды встречаются, наши лица близко-близко. Я сглатываю и первой протягиваю руку, касаюсь его запястья. Ирвин вдруг подаётся вперёд, и от сладкого предчувствия у меня перехватывает дыхание.
Глава 24
Он… поцелует? Мы не настолько знакомы. Почему…?
Ирвин хмыкает, отстраняется. Я завороженно смотрю на него, а он как ни в чём ни бывало поднимается. Он всё ещё бледен, и я не думаю, что он достаточно оклемался, но Ирвин скрывает слабость, притворяется бодрым, полным сил. Он прощается, желает доброй ночи. Кстати, разве Ирвин приходил не за свёртками, которые за день Сквозя перетаскал?
Я окликаю.
Ирвин корчит обиженное выражение лица:
— Синьорина, за кого вы меня принимаете? Это подарки, — Ирвин заговорщицки подмигивает и исчезает в ночи вместе с попугаем.
Я ничего не понимаю в отношениях…
А значит, нечего голову ломать, тем более темнота — время хитрых фокусов. Я вызываю телефон, запускаю приложение Системы и лезу в каталог, во вкладку истории покупок. Я ещё ничего не покупала, но бонусная кисточка всё равно в списке, только с ценой в ноль карат и выскакивающих пояснениях при нажатии на цену. Я же открываю не пояснения к цене, а описание кисточки.
Если верить инструкции, волшебной штучки хватит на одно изображение, но нет ни слова о его размере. Я могу вообразить картинку на спичечный коробок, а могу — на ватман. Опять же, про требование к поверхности ни слова. Холст? Дерево? Стекло? Изображение можно нанести только на ровную поверхность или, допустим, на ёлочный шар? Радует обещание, что изображение будет стойким.
“Коснитесь волосяным пучком поверхности и представьте, как на ней появляется желаемое изображение. Вы можете вносить коррективы в течение часа, после этого изображение фиксируется. Также изображение будет зафиксировано сразу после того, как вы отнимите кисточку от поверхности. Внимание! Не отнимайте кисточку от поверхности, пока работа не завершена”.
Ага…
Я открываю “Оперу” и палитру цветов для дизайнеров. Мне нужен жизнерадостный основной цвет, тёплый, но не кричащий. Сине-зелёная гамма отпадает. Бежевый скорее строгий оттенок, чем праздничный. Жёлтый и его вариации мне не нравится, потому что с желтухой ассоциируется.
Пожалуй, девчачий розовый самое то. А сочетать его буду с жемчужно-серым. Ну и ярко-красный пойдёт для акцентов. Насколько я знаю, больше трёх тонов в дизайне лучше не использовать, чтобы не перегрузить. Конечно, это не правило, а скорее рекомендация, но я не буду рисковать, я ведь не профи, ориентируюсь на фото из Сети.
Я достаю кисточку и настраиваю на телефоне таймер — первое оповещение пройдёт через сорок пять минут, второе — через пятьдесят пять, и третье — через пятьдесят девять. Телефон перестроился, таймер будет работать по системному времени, так что ошибиться из-за разницы величин я не боюсь.
Я ещё раз мысленно представляю, что хочу увидеть. У меня заготовлено три варианта: посложнее, если кисточка позволит, средний по сложности и простой, если желаемую задумку кисточка на потянет.
Основной цвет станет фоном, серым добавлю широкие диагональные полосы, а красным редкие штрихи. Что-то не понравится — исправлю.
Хах, кисточка, способная вытянуть из воображения любую картину будет использоваться для малярных работ. Я, как и сказано в инструкции, прижимаю волосяной пучок к стене.
По-хорошему нужен настоящий ремонт, но платить за выравнивание стен я не готова.
Стена послушно окрашивается в приглушённый розовый. Я мысленно приказываю краске идти дальше. Помешает угол или нет?
Есть! Остальные стены тоже розовеют. Потолок и пол я делаю серыми, но добавляю розовых полос. На стены — серых полос.
Наверное, я могла бы выкрасить всю планету. А что, шарик же.
Больше отвлекаться я себе не позволяю и пробую тот самый фокус: я крашу подоконник, дверь и мысленно направляю краску на внешнюю сторону здания. Жаль, не могу проконтролировать, как оно там снаружи получается. Мысленно прохожусь по всем сторонам от линии фундамента до крыши. Черепице тоже достаётся. После основного цвета я добавляю серые полосы.
Как получаются красные штрихи, мне не нравится, и я заменяю их на геометрический узор.
Второй сигнал таймера раздаётся, когда я заканчиваю узор снаружи. За оставшиеся пять минут я наскоро раскрашиваю лестницу, украшаю ступеньки ромбиками. Звучит третий сигнал — обратный отсчёт пошёл на секунды. Я мысленно представляю, как розовеют стены, пол и потолок в подвале.
Кисточка с треском разламывается. В пальцах остаётся деревянный обломок черенка. Волосяной пучок падает, малярные работы останавливаются по техническим причинам.
То, что я вижу в холле, мне нравится, значит, на улице вряд ли хуже. На результат посмотрю уже завтра. Я гашу свет, широко зеваю и возвращаюсь в спальню с мыслью, что, пусть из-за непредвиденных обстоятельств я ложусь поздно, уж в эту ночь я нормально высплюсь, а встану, как получится.
Кто бы мне позволил…
— Иветта! Ты!
