в подушки, царапая щетиной тонкий атлас.
Склонялся над твоей постелью,
Дыхание твое ловил…
Укрывшись крыльями, я плакал,
И Бога яростно молил:
Ты забери мое бессмертье!
Отдай мне женщину! Отдай любовь!
Но грозный Бог отверг мое прошенье:
Ты — Демон! И твое призванье — кровь!
Я падал с неба, крылья рвал и плакал,
Терял сознанье от любви…
Но лишь церковный воск в ее ладони капал,
Я — нечисть. Лучше мне уйти.
Склонившись перед образами,
Она была прекрасна как мираж,
А я застыл в преддверии храма,
Как верный пес, как темный страж.
Хотел лица ее коснуться,
Хотел услышать тихий вздох,
Увидеть, как ресницы вверх взметнутся,
Упасть, смеясь в пахучий стог…
И вдруг решившись, я предстал пред нею,
Волнуясь, крылья опустив.
И глаз отнять, с ее лица не смея,
Увидел страх и сразу отступил.
Я взвился в небо, рассекая тучи,
И камнем полетел к земле,
Чтоб рухнуть на морские кручи
И упокоиться на дне.
Но вдруг сквозь ветер я призыв услышал
И в сердце запылал огонь.
— Ты где? Вернись… Я видела тебя на крыше,
И ощущала на своем лице ладонь…
Я слышала твое дыханье,
Я замечала черное перо крыла…
И каждое незримое свиданье
Я появления ждала…
Я — Демон Ночи… Я — Проклятый Бес…
В ночи рожденный темным злом…
Прижал ее к своей груди,
Лаская глянцевым крылом…
* * *
Прошло несколько дней, а я все еще находилась в полном неведении относительно своего сна… Или не сна? Разве бывают столь явственные сновидения, похожие на воспоминания? Мне казалось, я сошла с ума и с каждым днем, это чувство становилось все сильнее. Я рисовала. Рисовала неистово, с какой-то больной страстью, выжигающей меня изнутри.
На мольберте появлялись огненные горизонты Ада, праздничные костры, кровавая луна и черные орхидеи, чуть не лишившие меня жизни.
Из-под моей кисти появлялось лицо Асмодея с красными глазами, и я выла ночами, сходя с ума… Это было подобно откровению. Я понимала, что больше не испытаю таких чувств никогда. Ни один мужчина не сравнится с НИМ. Такое бывает лишь раз в жизни. Некоторые живут, даже не зная, какой силы бывают чувства — они и созидают, и разрушают. Мне повезло — я узнала. Они наполнили меня как влага, пересохший источник. Живая и дающая жизнь…
К вечеру на горизонте собрались тучи, и где-то вдалеке слышались раскаты грома, похожие на рычание какого-то огромного зверя. Я выпила снотворное и прилегла на кровать, глядя невидящим взглядом в экран телевизора. Это был мой ежедневный ритуал — пережить очередной день, напиться таблеток и уснуть. Вскоре веки стали тяжелыми, а тело постепенно расслабилось. Голос диктора становился размытым и звучал словно издалека. Состояние покоя и блаженной истомы охватило меня полностью, и я уснула, снова ища в лихорадочных снах своего демона.
Когда сильный удар снес меня с кровати, я приземлилась возле батареи, ударившись о ее ребристые выпуклости. Сонный мозг был не в состоянии оценить происходящее, и я испуганно вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть невидимого нападающего. Мне было ужасно больно и слезы градом катились по щекам. Господи, что происходит? Почему так больно и трудно дышать?
Нащупав край подоконника, я встала и в сполохе молний увидела высокую фигуру, от которой веяло враждебностью и злом.
— Кто ты? — спросила я, глотая слезы, смешанные с кровью, льющейся из носа и не удержавшись, выкрикнула это. — Кто ты?!
— Я? — насмешливый, женский голос прозвучал резко и по-змеиному шипяще. — Я — та, которая угостила тебя ядом черной орхидеи. — И мне очень неприятно видеть, что мои старания не привели к желаемому результату.
— Но зачем? Что тебе нужно? — я пятилась к балконной двери, надеясь выскочить на лоджию и позвать на помощь.
— Мне нужно, чтобы тебя не стало. Асмодей мой, — сказала страшная гостья, не сходя с места, но я чувствовала, что она может за секунду оказаться рядом и одним движением, прекратить мою жизнь.
Значит, это был не сон! Радость от этого ошеломляющего понимания смешалась со страхом и болью.
— Я не нужна ему. Он отправил меня обратно. Так что можешь расслабиться, — я нащупала ручку двери и сжала ее, лелея последнюю надежду на спасение.
Она хохотнула и лениво произнесла, выдохнув на высокой ноте:
— Я должна быть уверена, что мне больше ничего не помешает. Не люблю оставлять грязные пятна на своем белье.
Она рванулась ко мне и хоть я успела открыть дверь, демоница схватила меня за шею и сдавила ее. Ее лицо приблизилось ко мне вплотную, и я узнала в ней ту, которая прижималась к Асмодею на празднике.
Дыхания не хватало, а от безумной силы этого исчадия ада, мои позвонки готовы были рассыпаться в порошок.
— Обизат… Обизат… Ты, как всегда, очень жестока… — голос прозвучал неожиданно, и демоница, бросив меня, повернулась на него. Я медленно сползла по стене, стараясь сделать хотя бы глоток воздуха и держась за горло. Боже, как же больно!
— Проваливай… Это не твоё дело, Астарот! — яростно выплюнула она. — Уходи!
— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! — рявкнул Астарот, и она отступила, склонив голову. — Ты забыла свое место?!
— Ну позволь мне убить ее… Прошу тебя… — страстно зашептала демоница, прижимаясь к нему всем телом. — Я отдамся тебе, сделаю все, что ты захочешь… Посмотри как прекрасно мое тело, оно жаждет ласк…
— Ты не нужна мне, — голос Астарота звучал насмешливо. — Это не то, что нужно мне. Тело — вместилище куда более притягательных вещей и, увы, в твоем случае — оно безжизненно как пустыня.
Я пыталась разглядеть его в темноте, но тщетно. Она хорошо скрывала его, но моя кожа чувствовала вибрации исходящие от демона и волоски на ней, становились дыбом.
— Тебе тоже нужна она?! — завопила Обизат, и от этого вопля у меня зашевелились волосы на голове. — Как может нравиться это уродливое, слабое тело?! Она кусок смертной плоти, который канет в Лету и мир забудет о нем! Я все равно уничтожу ее! Люцифер поймет меня!
Она молниеносно кинулась ко мне, но как только ее пальцы снова коснулись моего горла, Астарот появился из темноты и с хрустом оторвал ей голову.
Тело демоницы упало на пол и забилось в конвульсиях, а через минуту вспыхнуло холодным пламенем и превратилось в пепел. Голова тоже рассыпалась в прах, оставив после себя серую кучку. Все это вынесло порывом ветра в распахнутую балконную дверь и лишь запах паленой шерсти, напоминал о страшной гостье. Нереально большая луна заглянула в
