— Хорошо, — послушно согласилась принцесса, но, прежде чем они вернулись на берег, обхватила руками лицо Элендила и…
…просто замерла в сантиметре от его губ. Он сам ее поцеловал. Сам. Первым. Не выдержал, со стоном накинулся на приоткрытый рот, как голодный хищник.
Внизу живота все стянуло и стало твердым. Каменным. Еще тогда, когда Лейна ласкала его соски, Элендилу казалось, что удовольствие вот-вот выплеснется наружу, и сейчас он тоже был в шаге от немыслимого позора, от того, чтобы излиться в собственные штаны от обычного поцелуя, ни разу не потрогав себя между ног.
Когда они вылезли на берег, от эмоций Элендила трясло, и Лейна наверняка видела его дрожь, видела, как его колотит, словно в приступе лихорадки, но он ничего, совершенно ничего не мог с этим поделать. Сгорая от стыда за то, что вот так трясется, он сел рядом с озером и перекинул длинную мокрую косу через плечо, себе на грудь.
Безумие. То, что они творили там, в воде, безумие. Он изменил Визарре.
Магией Лейна принялась сушить на них обоих одежду. Ее пальцы, те самые пальцы, которые подарили ему целую бездну удовольствия, изредка касались его волос, острых кончиков ушей, тыльной стороны шеи, и каждое такое прикосновение посылало по телу волну сладко-щекотного покалывания.
А потом, заслонив вид на озеро, Лейна уселась на колени прямо перед Элендилом, и ему захотелось завыть от острого желания снова почувствовать на себе ее руки, ее губы, повторить то, что было в воде, только теперь на берегу.
А надо было возвращаться домой. Притворяться, что ничего не было. Играть роль примерного мужа и как-то жить со своим предательством.
— Эй, все в порядке? — нахмурилась Лейна, заметив, что Элендил помрачнел.
Благодаря магии принцессы, его одежда и волосы полностью высохли. Пришло время прощаться, они и так поступили неосмотрительно, и без того подвергли себя слишком большому риску — ну точно влюбленные подростки, у которых в голове ветер и никаких мозгов. Наверняка об этой уединенной пещере знала не только Лейна. Кто угодно мог их здесь застукать.
— Все в порядке, — Элендил улыбнулся, сначала слабо и неуверенно, а потом широко, отбросив все тревоги. Он потянулся и расплел свою белоснежную косу, затем, глядя Лейне в глаза, распустил волосы по плечам.
* * *
В этот раз в порядке исключения Малаггар был дома и занимался тем, что собирал в разбитую и склеенную вазу маленькие разноцветные камешки. Элендил не стал спрашивать, что он делает. Вместо этого он замялся и после недолгих колебаний сказал:
— Чтобы быть с другой женщиной, я должен попросить разрешения у Визарры?
Наверное, это было глупо — спрашивать о таком Малаггара. Все равно что вручить нож бывшему врагу, ставшему ненадежным союзником, и повернуться к нему незащищенной спиной. Но сильно уж тяготила мысль об измене, о том, что случилось в пещере с подземным озером.
Может, если Визарра даст ему разрешение…
Услышав вопрос, Малаггар вскинул голову и посмотрел на Элендила, как на безумца.
— Даже не думай, — стиснул он в кулаке светло-зеленый камешек. — Я, конечно, буду рад, если ты станешь держаться от Визарры подальше, но пусть эта твоя женщина сама подойдет к жене с просьбой.
Элендил нахмурился. Может ли быть, что Лейна уже заручилась согласием Визарры? Он не знал, они это не обсуждали, но в той пещере принцесса вела себя так бесстрашно и напористо, что закрадывались подозрения.
А если действительно Лейна уже говорила с Визаррой?
Элендил замер, пытаясь понять свое отношение к подобному варианту событий. С одной стороны, он чувствовал, что его гордость задета, с другой — испытывал изрядную долю облегчения.
Так знает супруга о них с Лейной или нет?
— Почему я сам не могу спросить Визарру?
— А что, без объяснений не ясно? — Малаггар снова принялся аккуратно складывать цветные камешки в вазу. Во время повисшей паузы тишину нарушал глухой, повторяющийся стук, с которым один камень опускался на другой. — Своей просьбой ты покажешь, что заинтересовался чужой женщиной. Для законной жены, даже если она тебя не любит, это оскорбительно. Настоящее унижение.
— То есть меня могут брать только против воли, без моего желания?
— А ты как хотел? — удивился Малаггар. — Всех нас хотя бы раз в жизни брали против воли. А некоторым вообще не повезло, — он тяжело вздохнул, невидящим взглядом уставившись перед собой. — Бывает, что прямо на твое совершеннолетие, когда ты еще зеленый, неопытный юнец, в дом к тебе на праздник врывается толпа похотливых стерв, слишком высокородных, чтобы твоя мать могла им отказать.
Возникло стойкое ощущение, что Малаггар говорит о чем-то глубоко личном. Его рука, лежащая на сиденье софы, сжалась в кулак.
— В общем, — встрепенулся дроу, будто выплыв из воспоминаний, — если тебя трахает не жена, ты должен всячески демонстрировать, что не получаешь от происходящего удовольствия.
— А если эта женщина, — Элендил покусал губу, — ну, о которой я говорил… Если она не попросит меня у Визарры?
— Но все равно продолжит иметь? — остро взглянул на него Малаггар. — Будет трахать тайком в каких-нибудь темных закутках, в удаленных пустых пещерах Гремвола?
Элендил вздрогнул, вспомнив их купание с Лейной в одной из таких удаленных пустых пещер, и с трудом выдавил:
— Да.
— Ну, значит, ей на тебя плевать, приятель. Не ей же получать пятьдесят ударов плетью за измену.
Глава 21
Я все думала о том, что Элен распустил волосы на берегу озера, о том, почему он это сделал. Говорил же, что только жене, Визарре, имеет право показаться в таком неприбранном виде. И все-таки расплел косу, позволил мне смотреть на себя, растрепанного, пропускать сквозь пальцы светлые пряди мягкие, как шелк.
Что означал этот жест? Что Элендил хотел им сказать? Что вручает себя мне? Что хочет быть моим, а не Визарры? Что доверяет безраздельно и полностью?
В дверь постучали. Я не ждала гостей, как раз собиралась в душ, даже успела раздеться и обмотать тело полотенцем — в таком виде и отправилась открывать незваному визитеру. На пороге обнаружился Элен. Он стоял в коридоре, непрактично одетый во все белое, и, судя по бегающему взгляду, был чем-то сильно взволнован.
— Заходи, — сказала я и сама втянула его в комнату.
В этот раз волосы Элена были собраны в низкий хвост, перевязанный под затылком черной лентой. Невольно я скользнула взглядом по сбившемуся ряду пуговиц его рубашки: один подол был ниже другого, и это бросалось в глаза. Похоже, одеваясь, Элендил витал в облаках и не заметил, как сунул пуговицу не в ту петлю. Учитывая, какой он был аккуратист, как тщательно следил за своим внешним видом, подобная небрежность удивляла. И настораживала. Элен то ли сильно спешил, то ли очень глубоко погрузился в мысли, когда собирался ко мне.
— Три часа назад расстались. Уже соскучился?
Я потянулась к его рубашке, чтобы перестегнуть пуговицы, но Элендил перехватил мою ладонь.
Какой внимательный взгляд! Элен смотрел так, словно хотел о чем-то спросить, словно стремился проникнуть мне в голову и найти ответ на определенный вопрос. Что успело случиться за эти три часа? Почему он так напряжен?
— Ты, — он замялся, явно чувствуя себя неловко. Его пальцы все еще сжимали на весу мою руку. — Ты разговаривала с Визаррой? О нас.
Его скулы вспыхнули, а взгляд метнулся к стене, чтобы не пересечься с моим.
Я не ожидала, что Элендил поднимет эту тему, и почувствовала себя застигнутой врасплох и пристыженной. Почувствовала, как мои собственные щеки запылали от стыда. Я соблазнила Элена в той пещере, склонила его к измене, но не защитила от последствий. А ведь это была моя ответственность!
— Я не…
О Великая, как сложно признаваться в собственном малодушии!
— Если я спрошу Визарру о нас и она откажет, мы больше не сможем оставаться наедине. Встречаться тайком станет слишком опасно.
Пятьдесят ударов плетью.
Мне почудился характерный свист, с которым длинный хвост из перевитых кожаных ремней рассекает воздух.
