— Кофе и чай, да?
— Да.
Я слабо улыбнулся Марине и опустил взгляд на экран. Довлатыч звонил всего один раз. Последний. На мой звонок ответил не сразу.
— У меня плохие новости, — хмуро сообщил мне без приветствия. Ну а разве могло быть по-другому? — Демьян мертв.
Ну, идиоты вы, что мне вам сказать еще? Не уберечь такого свидетеля — это надо умудриться.
— Интересно, как, — презрительно усмехнулся я, поднимаясь на ноги.
— Самоубийство. Разгрыз капсулу с ядом.
А вот это звучало как-то паршиво даже для такой новости.
— И на камерах это есть.
— Да.
— Хреново, Артур Довлатович, — процедил я, а сам направился в гостиную, прикидывая, за сколько минут мы с Мариной можем собраться. В том, что меня загнали в угол, сомневаться не приходилось, и рассчитывать было не на кого. Снова. Марина осталась единственной свидетельницей. Ее не отпустят.
Моя художница привычно мазала булочку маслом, сидя за столом в гостиной, но ее настороженный взгляд показался таким чуждым, что хотелось выматериться на ведьмака и бросить трубку.
— Но и это не все.
— Ну еще бы…
— Тахир, Стерегов подал претензию против следовательского отдела и тебя лично. Он утверждает, что Марина принадлежит ему и что мы удерживаем ее силой.
Сказать, что это удивило, я бы не смог. Да, должно было случиться что-то… Пока я валялся в отключке под препаратами, Стерегов разыграл беспрецедентную партию — убрал одного свидетеля и разинул пасть на другого…
— Ну и что думаешь? — автоматически поинтересовался я, спешно одеваясь.
Глубоко плевать, что он там скажет. Марина — покойница, если попадет к Стерегову в лапы. А значит, другого выхода, кроме как перейти на темную сторону, у меня нет. И даже не перейти — мне надо бежать не оглядываясь. Я пока слабо понимал, как буду продолжать общаться с семьей, но это все не играло роли. Я должен спасать себя. Потому что Марина — часть меня.
Я схватил джинсы и принялся быстро их натягивать, прижимая трубку к уху.
— Если Марина не подтвердит их связь, то ему ничего не обломится, — делился выводами ведьмак. — Поэтому, я бы тут не переживал.
Я вернулся в спальню и замер, вслушиваясь в звуки на кухне.
— Она подтвердит, — тихо сообщил ему.
— В смысле? — хмуро потребовал Довлатыч.
— Она боится Стерегова, — объяснил я, медленно опускаясь на кресло. — То, что он убивает одним своим существованием даже через защищенные стены и решетку, она знала всегда.
Марина стояла в проеме с моей чашкой кофе и смотрела на меня таким же стеклянным взглядом, как и я на нее. Слишком умная, чтобы не догадаться, что именно сейчас происходит. Она не сбежит со мной. Потому что я уже не сбегу. Это от системы я бы сбежал. Когда такой, как Довлатыч, падает тебе на хвост, сложно извернуться, но возможно.
А от Стерегова я не побегу.
43
— И что? — напряженно процедил ведьмак на том конце.
— Ну, Демьяна ты уже охранял. Что, пообещаешь ей, что ответишь за мою безопасность тоже? — И я зло оскалился, прикидывая свои финальные позиции.
Уговорить Марину теперь не вестись на угрозы Стерегова и не спасать меня? Бред. Она уже вся белая и дрожит, как заяц, сжимая кружку в ладонях до побелевших пальцев.
— Если ты не будешь грызть капсулы с ядом, то да! — рявкнул Довлатыч.
Предложить Марине новую тюрьму пожизненно? Это вряд ли.
— Мне тут сообщили, что Стерегов к вам через полтора часа приедет со следственным комитетом. Выезжаю тоже.
Я убрал мобильный и уставился перед собой.
— Он убьет тебя, если пойдешь к нему, — сделал я бесполезную попытку. — А жизнь без тебя мне не нужна…
— Нужна, — тихо возразила она. — Ты очень сильный, Тахир. И ты нужен семье. Без тебя они еще чего-нибудь натворят. А нам он жизни не даст. Иосиф загонит тебя в ловушку и сдерет с тебя кожу на моих глазах. Он всегда выполняет обещания.
— Все может быть, — отстраненно заметил я. Партия проиграна. Вариантов нет. Шах и мат. — Можно кофе?
Она кивнула. А я прикипел взглядом к ее голым стопам, пока те не исчезли из виду. И закрыл глаза. В душе все затихло перед тем, как сломаться. Как же мне был нужен свет в конце тоннеля… Хоть какой-то намек на вариант на спасение. Но чудес не бывает.
Мы позавтракали в тишине. Наблюдать за жизнью, стоя двумя лапами в могиле, своеобразно. Звуки уже доходят будто через воду, а запахи становятся острее. Теперь мне аж горчило от растворителя и красок на языке, и кофе вместе с тем становился незабываемым.
— Ты говорил, что не простишь меня, если предам, — прошептала она.
— Да, — рассеяно кивнул я.
— Это ведь не будет иметь значения, если мы не увидимся больше, — вдруг дрогнул ее голос, и Марина заплакала. Я поднялся и направился к ней, но она взвилась, роняя стул: — Не надо… не трогай! Я не смогу… потом…
Я только тяжело сглотнул и опустил голову, не в силах смотреть на ее слезы, бегущие по щекам. Пожалуй, она права. Лучше не трогать друг друга, иначе разлучить нас смогут только через чей-то труп…
Солнце ударило в морду со всей дури, когда я вышел на балкон. Аж слезы брызнули из глаз. Или не из-за солнца? Я закурил, наполняя легкие дымом, а голову — пустотой. Знакомое состояние. Такое же у меня было, когда врач сказал мне, что Полине осталось времени максимум до вечера. Это — те самые секунды между отливом прошлой волны и ударом следующей. Шелест камней может показаться даже успокаивающим. Кажется, все это можно принять и смириться… Но, когда оглушает ударом равнодушной стихии, понимаешь, что всем глубоко плевать, смирился ли ты, принял или нет — тебя все равно раздавит.
— Тахир… —Я даже не слышал, как Довлатыч пришел за мной на балкон. — Стерегов хочет поговорить с тобой.
С губ сорвался смешок.
— Ну-ну… — и я повернул к нему голову. — Каково чувствовать себя проигравшим, ведьмак?
— Мы еще не проиграли, — сдвинул он седые брови.
— Ну, поиграйся, — отвернулся я.
— Я могу вас защитить, — процедил он. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.
— Мне не нужно изображать внимание, чтобы «смотреть» на тебя, — неприязненно процедил, упрямо глядя на сигарету в пальцах.
— Не верю, что ты опустил лапы.
— О, да, время пафосных речей, — закатил я глаза, но Довлатыч вдруг проявил удивительное терпение:
— Знаешь, почему Демьян засунул тебя в свой отдел?
— Чтобы был на виду с Мариной.
— Нет. Он боялся тебя.
— Мне дела нет до его фобий.
— А вот мне бы на твоем месте стало интересно, зачем Стерегов попросил с тобой разговор с глазу на глаз.
— Пришло время договариваться, да? — презрительно усмехнулся я, сминая окурок в пепельнице. — Ну, пойдем…
— Не думаю, что это про договоренности, — холодно заметил ведьмак и шагнул за мной в комнату.
В первый вздох шерсть на загривке стала дыбом. Где Марина? Но потом я увидел Катерину у выхода из квартиры. Она кивнула мне, глядя глазами, полными сочувствия и неверия. Да, детка, и твой дед иногда бывает никчемным, если связывается с несчастливым волком…
Меня провели на этаж выше. Марина уже была здесь — я чувствовал запах. Значит, дает показания. В глотке дрогнуло от рычания — зверь мой жив еще что ли? Но волк только замер в темных закоулках души, обещая сожрать меня позже со всеми потрохами.
За дверью соседнего помещения оказался какой-то номер типа нашего с Мариной, только больше и напыщенней. Стерегов стоял спиной у окна, обернувшись на мое появление.
— Свободны, — рыкнул моему конвою, и за мной закрылись двери.
Но я уловил едва заметную тень напряжения, прошедшую по его лицу. Мы замерли в тишине. Я смотрел на него равнодушно, он — изучающе. Хотелось спросить, когда он насмотрится, но желание что-либо говорить пропало. Время разговоров прошло.
— Я не трону Марину.
Мне показалось, у меня галлюцинации. Но снаружи я только вздернул бровь, поднимая высокомерно голову. Медведь потянул носом, пытаясь меня сканировать, но результаты ему не нравились. А я и правда чувствовал в себе прилив какой-то темной решимости раздавить его одним взглядом…
