с горящими глазенками, Катика:
— Я не отдам тебе папочку! Ты плохая, плохая ты, Сандра! Ты…ты как все те няньки!
Катика выпалила эти слова одним духом и вдруг тяжело задышала.
— Проклятый круг! — выругался сквозь стиснутые зубы генерал Лайат и вскочил.
— Леди, ни с места! — скомандовал он ошарашенной мне и я будто прилипла к скамейке. Жар прилил к щекам, я сидела, будто грязью облитая.
Да что эта мелкая паршивка себе позволяет! Ее папочка мне и даром не нужен! У меня совершенно другие планы…
Но что это с Огненосцем? Боги… Он что, будет сейчас наказывать своего ребенка, еще и при мне?!
О, нет.
Я не хочу этого видеть.
А генерал схватил девочку, одним движение разорвал до пояса миленькое платьице и положил дочку на траву, не отрывая своих рук от ее груди. Вокруг Огненосца вдруг возник яркий, видимый глазом даже на солнце, огненный ореол. Ореол продержался всего мгновение и исчез. Мужчина тяжело выдохнул и убрал одну руку от груди дочери.
— Кати, Кати, ты меня слышишь? — с невыразимой тоской прошептал он.
И тут до меня дошло.
У девочки случился выплеск магии! Да какой сильный… Ведь трава под ней задымилась. Платьице осыпалось пеплом, а кусты роз разом обгорели и вместо зеленых, радующих глаз листочков и ароматных сиреневых цветов торчали голые ветви. Огонь не пощадил даже колючек.
Сильная будет магичка.
— Проклятье… — глухо простонал мужчина и оторвал от груди девочки вторую руку, все также пристально следя за выражением ее лица.
И тут меня будто кто в спину толкнул. Я вскочила со скамейки, наплевав на запрет, и кинулась к Катике.
— Пустите, генерал, — сказала я спокойно.
Боги…
Не знаю, почему, но я точно знала, что должна делать сейчас.
— Я…дайте, я попробую, — и я села прямо на траву, забыв о своем строгом и самом подходящем для няни платье. Не до него сейчас.
Генерал Лайат нахмурился:
— Вы целитель, леди? Магический источник у вас действительно проснулся. Но… — он неожиданно сглотнул, — я думал, что…
— Неважно, — лицо мужчина опять посуровело.
— У Катики откат от сильного выплеска. Излишки я снял. Но она еще очень слаба, — и Огненосец, выдохнув, еще раз взглянул на дочь, а на щеках его заходили желваки.
Я пожала плечами. Ни разу я не целитель. Но…я все-таки попробую. Повинуясь внезапному импульсу, я наклонилась к девочке и приложила свой медальон к ее груди.
Как кстати, что несколько пуговиц на моем платье были расстегнуты и мне не пришлось медальон вытаскивать еще раз.
Неожиданно медальон запульсировал и на коже девочки появилось едва заметное зеленоватое сияние.
Катика вздрогнула, судорожно вздохнула и…открыла глаза.
Заморгала, глаза были совсем мутные и судорога еще раз сотрясла ее тельце.
— Леди, благодарю, — отрывисто произнес генерал и, отодвинув меня рукой, наклонился к дочери:
— Как ты, дорогая?
А я только выдохнула и отодвинулась. Совсем даже не обиделась.
Это ведь только хорошо. Пусть она сразу лицо отца увидит, а не мое. Во избежание рецедива, так сказать.
Боги…Что же за медальон мне достался от неизвестных родителей?
Я потихоньку потянула медальон к себе и уставилась на него во все глаза.
Показалось мне или нет, но на крышечке его появилась едва заметная, немного выпуклая…надпись?
— Папочка, — тихо сказала Катика и закашлялась. “Она же на мокрой траве, простудится!” — пронеслась у меня мысль, но я тотчас взяла себя в руки.
“Нет под ней мокрой травы. Все выжгла. И уж простудиться она точно не сможет. Огненная же”, — я почему-то вздохнула и посмотрела на генерала, который скинул камзол и, накрыв ребенка, взял ее на руки.
— Все, дорогая. Все, Кати. Все закончилось. Сейчас я отнесу тебя в постель, — сказал генерал, прижимая девочку к себе, и быстро пошел к замку.
Я же так и осталась сидеть, глядя им в след. С девочкой все в порядке, это уже это ясно. Но вот что я буду делать в другой раз, когда Катика опять что-нибудь отчебучит и у нее опять случится выплеск магии?
И почему ей пришло в голову, что я собираюсь отобрать отца?
Допускаю, что те девушки, которые были до меня, именно этого и добивались.
Но неужели она и им такие безобразные сцены устраивала?
Или..
Или дело совсем в другом? Я вспомнила ночь в саду, когда генералу и меня пришлось спасать. Его горячие руки, его поцелуи, которые поцелуями вовсе не были..
Неужели девочка не спала и все это видела?
А если и правда так, то сделала свои далеко идущие выводы…
Впрочем…
Выходит, у генерала имеется привычка подобным образом общаться с девушками, которые тут были прежде?
И мне стало от этой мысли очень неприятно.
Ну, нет, это не может быть правдой.
Глупости.
Он же дома почти не бывал, и заправлял всеми нянями исключительно лорд Эванс…
Я потрясла головой.
Ну и утро. И нечего мне сидеть тут на траве, платье портить. С генералом разговор состоялся. Катика в безопасности.
А я… Огненосец, конечно, сказал, что мы с ним зайдем к детям позже. Но ведь это было до того, как у Катики очередной раз прорыв случился.
Я вздохнула, отряхнула платье от приставших травинок и задумалась, глядя на свой медальон.
Что же там все-таки за надпись?
Поднесла его поближе к глазам. Но солнце светило слишком ярко, отражаясь от серебряной поверхности. Нужно отойти вон к той скамейке, на которой мы с Огненосцем сидели до триумфального появления разгневанной фурии. Скамейка и правда стояла в теньке, и ничто не помешало мне исследовать свое наследство.
Вот только никакой надписи я там не обнаружила. Поверхность медальона была такой же гладкой и ровной.
Совершенно обычной. И никакого тебе зеленоватого сияния.
Лайат
— Девочка, как же ты меня напугала, — я положил Кати на постель и сел рядом. Дочка свернулась клубочком, сонно посмотрела на меня и нахмурилась. А потом глаза ее закрылись и она заснула.
Колин стоял у двери и смотрел на нас, серьезный и собранный. Похоже, это происшествие его не особенно взволновало.
А вот меня…
Я вдруг понял, что мои близнецы находились в серьезной опасности. Но я и предположить не мог, что прорыв такой силы у ребенка вообще возможен!
Причем именно тогда, когда дочка была в одиночестве, и магия брата ее не никак на нее не влияла.
— Сынок… У Кати когда-нибудь был такой всплеск магии? — спросил я, уже предполагая ответ.
— Нет, папочка, — по-взрослому вздохнул
