ведь! Хозяйка меня вчера лишь мельком увидела, и сейчас всего один взгляд бросила, но сразу поняла, что я не то, чем хочу казаться.
Или просто у женщин глаз-алмаз, и ничего удивительного, что она сразу раскусила мою маскировку?
Это плохо, очень плохо – что, если все встречные на дороге легко догадываются, что я не мальчик?
- Что с моим конем не так, хозяюшка? – пробасила я, делая вид, что не поняла намеков женщины, но внутренне холодея от страха и дурных предчувствий.
- Приметный уж больно конь ваш. Таких во всем королевстве раз-два, и обчелся, — женщина смущенно сцепила пальцы. - У нас, пока муж мой покойный жив был и сам вел дела, много кто останавливался на ночлег. И благородные господа, и придворные важные. А все равно таких коней, как ваш, ни у кого не было.
Один только раз господин из Инквизиции заезжал, вот у него конь был похож на вашего.
- И давно он у вас бывал, этот господин? – как можно равнодушнее спросила я, косясь в угол комнаты, где лежала седельная сумка инквизитора.
- Да с месяц назад и был. Вежливый такой, и щедрый, несмотря, что из Высших, — тут женщина очень нежно улыбнулась, сразу похорошев и помолодев лет на пять.
От ее улыбки в груди неприятно кольнуло – с чего она так довольна, вспоминая этого инквизитора с конем?!
- Из Высших? – переспросила я настороженно. – Что это значит?
- Значок у него на плече был, гидра алая. Ее только Высшие чины из Инквизиции носят. А вы не знаете разве?
Я покачала головой.
- Я не местный, здесь проездом, и не знаю ничего про ваши порядки.
Женщина перестала отводить глаза, и смело посмотрела мне в лицо.
- Я так и подумала, вы уж не сердитесь. Вон как под солнцем обгорели – сразу понятно, что не знаете наших особенностей. У нас все на кожу мазь наносят специальную, чтобы не почернеть как головешка.
Моя рука тут же потянулась к лицу – зеркала в комнате не было, но я и без него чувствовала, как горит и чешется обгоревшая на солнце кожа. Руки вообще стали похожи на ужас – красные, растрескавшиеся.
- У меня есть мазь, могу вам предложить, — женщина застенчиво потупилась. – А личико вам все-таки прикрыть бы. Неровен час, присмотрит вас кто-то для себя или на продажу. Оглянуться не успеете, как в беду попадете…
- Не переживай за меня, хозяюшка, — пробасила я, стараясь не показать ужаса, вызванного ее словами. – Мазь твою с удовольствием куплю. Еще приготовь мне с собой в дорогу с десяток пирожков, да скажи, сколько я тебе должен.
- Два тибера за ночлег и остальное. Мазь и еду сейчас принесу, — женщина выскользнула за дверь, оставив меня в напряженных раздумьях.
Ее намеки всерьез напугали меня – до этого я даже не думала, что моя маскировка не так уж надежна. Нужно с этим что-то придумывать.
К тому же, необходимо понять, как среди имеющихся у меня монет найти эти самые тиберы.
Я вскочила с кровати и подошла к лежащей у стены большой кожаной сумке инквизитора. Постояла над ней, в сомнениях кусая губы, потом плюнула на приличия и полезла внутрь - у меня вопрос жизни и смерти, не до хороших манер.
По одному начала доставать лежащие там предметы, чувствуя, как смущение заливает щеки. Словно трогая и рассматривая вещи этого мужчины, я совершала что-то до ужаса интимное, почти непристойное…
Перебрав содержимое сумки, аккуратно уложила все обратно и закрыла замки – простите, господин Инквизитор, но позже мне придется воспользоваться вашим имуществом.
Затем достала из своей сумки мешочек с монетами.
Разложила их на столе и принялась гипнотизировать металлические кругляшики взглядом.
Среди них было три крупных, белого цвета монеты с выбитым на одной стороне летящим драконом.
Было пять черных размером поменьше, без дракона, но с каким-то узором, похожим на герб.
Ещё три десятка совсем мелких, диаметром не больше сантиметра. Эти были медного цвета, с волнистым узором по ранту.
- Ну и кто из вас тиберы? – спросила у них, попутно принимаясь за вкуснейшее рагу из ярко-зеленых овощей и кусочков светлого мяса, похожего на курятину.
Монеты угрюмо молчали, зато в дверь коротко постучали и в комнате снова появилась хозяйка.
Принесла небольшую склянку, наполненную серой массой и тряпичный сверток, от которого шел вкусный запах сдобы.
- Вот, мазь и пироги. Воды бутыль возьмите, а то в дороге и попить бывает негде.
Это я уже знала – вчера один только раз удалось найти ручеек, в крошечной роще, куда я заехала, чтобы хоть немного передохнуть от невозможного зноя.
- Возьми, хозяюшка свои два тибера. Еще один будет твоим, если нарисуешь мне карту, как до Эризеи добраться, — предложила я, указав на разложенные в ряд монеты.
Женщина побледнела, потом покраснела, увидев мои богатства. Робко взяла две из самых мелких монет и, поколебавшись, еще одну.
- Сейчас сына попрошу, он вам дорогу нарисует и расскажет, как ехать. Сама то я неграмотная, - пообещала она и вышла, оставив меня доедать свой завтрак и напряженно думать.
Вскоре я снова была в седле. За спиной приторочена сумка с припасами и водой. Белые и четыре черных монеты я спрятала в кармашек на панталонах рядом с таинственным кулоном. Мелкие и одну среднюю уложила в свою сумку.
Там же лежала бережно сложенная в четыре раза, нарисованная куском угля на пергаменте карта дороги до Эризеи. Очень приблизительная, но по крайней мере на ней были обозначены самые приметные места, через которые мне предстояло проехать.
Вооруженная этими богатствами, я выехала из гостеприимной гостиницы на дорогу.
Солнце только-только поднялось над изумрудными холмами, раскрашивая мир в розово-золотые цвета. Утренние птички звонко подпевали ритмичному цоканью копыт моей лошади, создавая иллюзию радости и безопасности.
Ничего подобного даже близко не было в моей душе, но вперед меня гнало неистребимое чувство, умирающее только вместе с нами – надежда.
Проехав пару километров, я свернула в сторону группки деревьев, собравшихся в небольшую рощицу.
Укрывшись за деревьями, достала из сумки инквизитора феноменальное богатство – серый плащ
