осмысление. — То есть, когда стул отлетел от двери в кладовку, это тоже была его магия?
— Кажется, д-да. Замок вас проверил. Вы ему вроде как понравились. Тогда он решил вам подсобить немного.
— Э-м-м… Это очень мило с его стороны, — осторожно подбираю слова, ведь лучше не злить того, кто может тебя уронить. — В чем-то мы даже похожи. Я тоже сначала людей проверяю, а потом доверяю.
Ладно. Чуть-чуть отдышавшись, начинаю мыслить практично. Пока замок не передумал со мной любезничать, тяну руки к ленточкам, и принимаюсь отвязывать темно-красную занавеску от бруса. Замечаю, что с каждой отвязанной ленточкой я продвигаюсь чуть правее, чтобы удобнее было развязывать следующие.
Какой заботливый. Не замок, а милашка, если ты ему приглянешься. Хвала богам, что мне повезло завоевать его симпатию!
Наконец, занавески с балдахина падают на пол, и я плавненько опускаюсь на кровать. С облегчением выдохнув, сгребаю в кучу занавески и мягкое покрывало, несу к порогу.
Наконец-то, под ногами твердая земля! Все-таки своими ногами ходить намного приятнее!
И покрывало, и шторы, и занавесь, снятая с балдахина, разного цвета, но сшиты из одинаковой ткани. Она напоминает бархат, но чуть тоньше и легче, на счастье моей спине. Ведь это мне всю ткань придется отстирывать, сушить и перетаскивать с места на место!
Теперь остается самая легкая часть. Постельное белье. Снимаю пододеяльник, наволочки, простыню, и моим глазам открывается матрас… скажем так, не первой свежести. Сшит он из очень плотного льна — такой не протрется и порвать будет непросто. Вот только местами он просел и выглядит, как долина с двумя широкими, неглубокими канавами. Похоже, и его придется стирать! Хорошо, что наполнитель у меня уже есть! Набью матрас пухом, который набрала на улице!
Да уж, масштаб работ растет на глазах. Теперь на пороге комнаты собралась высокая куча стирки. Мне по пояс.
Тут вдруг вспоминаю, что мыла-то нет! Придется щелок готовить собственными ручками! Причем, бадейки для этой цели будет явно маловато. Уверена, в замке должно быть место, оборудованное для стирки! Прачечная какая-нибудь.
Где-то я видела здесь корыто…
На секунду замираю, пытаюсь извлечь из памяти нужное воспоминание.
Точно! Видела во дворе, аж три корыта под деревянным навесом. Там же я впервые заметила канавки, выложенные камнем и велела себе быть аккуратной, чтобы не споткнуться. Наверно, это слив, ведущий в болото. Рядом с корытами лежали камни покрупнее, и место для костра было. Прямо, как в детстве у бабушкиных соседей.
Это хорошо, потому что я теперь знаю, как здесь проходит стирка!
Вот только белку надо куда-то деть.
Боюсь на нее случайно наступить, пока таскаю корзины с бельем. Ведь белье будет загораживать мне обзор. Или в спешке дверью прищемить. На плече носить ее не хочу. Острые коготки и без того уже оставили мне шрамы в подарок. Вот же, служанка, называется…
Как с дитем малым возись!
Вздыхаю и качаю головой. Ладно. Это не ее вина.
Повернувшись к белке, сидящей на кровати, объясняю:
— Я сейчас займусь стиркой. Ты можешь остаться здесь, а можешь пойти на кухню и поужинать орешками.
— Спасибо, госпожа. Я как раз ужасно проголодалась. Не смела побеспокоить по таким пустякам, — благодарно тянет девчушка.
Когда приходим на кухню, отсыпаю Тании горстку орешков и, пока она щелкает, исчезаю за дверью. Принимаюсь заниматься хозяйством.
Сбегав за большой корзиной в комнату с хоз предметами, складываю в нее шторы. Пару раз приходится возвращаться за бельем, которое отношу во внутренний двор и бросаю в корыта. Затем тут же рядышком развожу огонь в кострище, и кидаю в него большие камни. Пока они раскаляются, заливаю корыта водой из колодца, так удачно расположенного во дворе.
Возвращаюсь в кухню за тремя небольшими мешочками, по своему типу напоминающих кисеты. Их я обнаружила в кухонном шкафу в первый же вечер. Набиваю мешочки древесной золой, иду во двор и опускаю в корыта.
Беру железные щипцы, удобно лежащие по соседству с кострищем, и с их помощью перетаскиваю раскаленные камни в корыта. Те с шипением бултыхаются в воду, которая скоро начинает бурлить. Этими же щипцами размешиваю белье, чтобы щелок растворился равномерно.
Возни много. Когда вода в корытах так хорошо нагрелась, что от поверхности валит пар, понимаю, что первый этап стирки закончен. Теперь всю ночь белье будет отмокать в щелоке, а завтра его можно будет оттирать.
Ух, отвыкла я от такого труда. Вытираю пот со лба. Я насквозь мокрая и устала, как каторжник в шахте!
А ведь ничего особенного не сделала. Завтра будет сложнее.
И главное…
Внезапно понимаю. Я настолько увлеклась делом, что не заметила, как стемнело. Огонь гасила уже в тускнеющих лучах заката.
Я в самом центре двора. Быстрым шагом иду к двери и кошусь на статуи горгулий. Они же не ожили еще? А, если оживут, что тогда?
Нападут?
Или я теперь под защитой замка?
В груди становится тесно от накатившей тревоги.
Успевает окончательно стемнеть, когда я приближаюсь к стенам замка вплотную. Так что дверную ручку нахожу практически на ощупь. Хотя я устала, заставляю себя быстрее передвигать ногами.
Мысль о том, что каменные создания способны проникать внутрь замка — иначе откуда на внутренней двери следы их когтей? — гонит меня в сторону кухни.
Когда закрываю дверь за спиной, на секунду замираю, напряженно вслушиваясь в пространство. Мне кажется, горгульи где-то рядом, хлопают своими огромными, каменными крыльями и высматривают добычу.
Причем со своими страхами сама не понимаю, что делать.
Хотелось бы хоть какой-то определенности. Кто мне горгульи? Враги? Или союзницы, раз замок проявил ко мне симпатию?
Вот бы кто-то поконкретнее обозначил для меня список друзей и врагов!
Через несколько секунд я без сил бухаюсь на стул рядом с Танией и кучкой пустых скорлупок. Беру скорлупку и верчу ее в пальцах. Мысль о готовке ужина оседает на плечи тяжелым грузом. Может, обойдусь? Нет, ну правда… Морковку погрызу и семечки пощелкаю. Чем не ужин?
— Госпожа, вас так долго не было! — упрекает белка, тревожно поводя мордочкой и обнюхивая мои руки. — Я уж тут извелась вся. Не знала, что и думать!
— А что толку думать? — хмуро отмахиваюсь. — Я же сказала, что буду заниматься стиркой, вот и занималась. Не могла бы ты, кстати, прибрать за собой? В очаге скорлупкам самое место.
— Но… Госпожа… Я же… У меня рук нет, в отличие от… некоторых. Как я уберу? — лепечет несчастная.
— А лапки-царапки тебе на что? А щечки?
Ничего не
