Все, что я видел, чувствовал — это ее глаза, почти черные от желания… Тихие стоны, которые она подавляла. Дрожащее тело, невозможное в своем совершенстве. И запах её желания…
Это было первое, что я попробовал, когда за нами закрылась дверь номера.
Встал на колени, задрал вверх мешающую мне тряпку и прижался лицом к ее лону, втягивая умопомрачительный запах сквозь эластичное белье… А потом чуть прикусил ткань и нежную кожу под ней.
— Ты потекла, девочка… Моя, — пробормотал, оглаживая точеные ноги и расстегивая ремешки туфель.
— Я не потекла, — не может ведь не спорить, стерва. — Я насквозь мокрая…
Она выгнулась, потому что я проник пальцами под край трусиков и легко провел по нежным складочкам… А потом захныкала, когда я убрал пальцы и облизал их, глядя ей прямо в глаза.
— Хочу тебя… внутри. Сейчас!
— Приказываешь мне? — усмехнулся, не отрывая от нее взгляда, одним движением скидывая комбинезон и ботинки.
— Да! — зашипела злюка, требуя без промедления приступить к основному действу.
Но у меня были другие планы.
Я собирался воспользоваться этой ночью по праву… по полной. Хотел заставить её не приказывать, а умолять, чтобы вошел в нее.
Я собирался свести ее с ума… а потом мы поговорим.
Пока же я легко подхватил Аррину на руки и осторожно опустил на кровать.
Нежная, какая же нежная у нее кожа… Какая же сладкая она и тонкая на изгибе шеи и внутренней поверхности локтя… Я раздевал и ласкал ее медленно, никуда не торопясь, облизывая, пожирая каждый кусочек завоеванного пространства, сам сходя с ума от её громких стонов, от того, как её колотит и выгибает, как она разбрасывает колени, как прижимает мою голову к себе, тянет за короткие волосы…
Спускался все ниже, долго целовал и гладил живот, ноги, а потом притянул за бедра и накрыл наконец дыханием влажное лоно, с силой провел губами, сходя с ума от сладко-терпкого вкуса, погружаясь все больше в это безумие, лаская, прикусывая, вылизывая все складочки, целуя средоточие её желания так, как целовал её губы, обводя пульсирующий бугорок кончиком языка и погружаясь в истекающую соком глубину, упиваясь её желанием, пока она не затрепетала и не выкрикнула мое имя…
— Пожа-алуйста, Гард…
— Чего ты хочешь? — я и сам был уже на грани.
— Тебя… Тебя во мне…
Я в ней.
Самое правильное положение…
Тугая пульсация и её хриплые вскрики в такт движениям довели меня почти до исступления. Я резко вышел, перевернул её и грубо вздернул бедра вверх, впиваясь пальцами, наверняка оставляя синяки и придавливая свободной ладонью между лопатками, молчаливо требуя изогнуться, открыться мне полностью, довериться…
И продолжил вбиваться в сочную нежность, не отрывая взгляда от вспотевшей спины, разметавшихся волос, рук, сжимающих в горсть влажные простыни.
Перевел взгляд на её вздернутую, совершенную задницу и шлепнул по светлой коже, не сдерживаясь, еще и еще, а потом размазал её соки по упругому колечку, надавливая костяшками… Аррина замерла и чуть сжалась — так мы еще не пробовали, — и получила за свое недоверие еще один шлепок.
Но я уже не мог ждать… Все потом.
Влажные звуки при соприкосновении наших бедер, густой запах секса, мои собственные хрипы наполнили комнату и, едва дождавшись, когда девушка начнет сокращаться от второй волны удовольствия, я скользнул одним пальцем во вторую дырочку, усиливая наши ощущения, и кончил, содрогаясь и теряя дыхание…
Я любил её еще не один раз за эту ночь. До тех пор, пока мы оба уже не смогли шевелиться. А потом заснул, крепко обхватив руками и ногами… И проснулся один.
Аррина стояла у окна, сняв с него затемнение, и смотрела на столь редкий в этом мире дождь. Последние годы была мода на ясную и ветреную погоду, а тут вдруг климат-психологи решили внести разнообразие…
Сел, спустив ноги с кровати и попросил:
— Объясни мне…
Долгий вздох. И просьба, которую я не мог проигнорировать:
— Обещай, что не будешь давить… и не заставишь рассказать больше, чем я готова сейчас.
— Обещаю.
Снова повисло молчание. Но я не торопил. Я надеялся, что, несмотря на последние разногласия, она сможет доверить мне частичку своего прошлого…
И позволит бороться.
За нее. За нас…
Странные, незнакомые мне мысли, но… Я чувствовал себя именно так.
— Знаешь, моя жизнь… Она похожа на череду роковых случайностей, каждая из которых должна была меня уничтожить, распылить по векторам Вселенной… Но что-то все время мешало этому произойти. Будто вело меня к тому, чтобы я оказалась тем вечером в одном определенном месте…
Я спрыгнул на пол, быстро подошел к ней и обнял сзади. Кожа девушки была прохладной, будто она замерзла в теплой комнате… И тогда я прижал ее к себе, надеясь передать собственный жар и важное послание: что не оставлю её наедине с рассказом…
— Что же ты пережила, девочка… — пробормотал, наклоняясь и целуя в макушку.
Аррина вздохнула и обмякла в моих руках. А потом сказала более уверенным голосом:
— Глава Академии случайно стал участником заварушки в Нижнем Городе, а я ему помогла… И в ответ он решил помочь мне. И привел… к твоему отцу.
— Ничего не понимаю, — пробормотал я. — При чем тут мой отец?
— При том что он председатель Стражей и обычно решает такие вопросы… Не знаю, на что рассчитывал Харр Шар-Террон, возможно, на то, что мне радостно откроют объятия. От меня же… просто откупились. Впрочем, меня это устроило.
— Поступление в Академию? Почему… почему отец поступил таким образом?
— Потому что я дочь хамелеона с планеты Юрак и стража… который изнасиловал мою мать и бросил её подыхать в карьере. А вы, стражи, весьма дорожите своей репутацией…
12
Примерно за два космических года до описываемых событий.
Нижний Ярус главного космопорта Дилипа.
Аррина
— Давай, шлюшка, подойди ко мне, дай пощупать твою красоту — я тебя не обижу… — голос пьяного от пси-веществ посетителя прорвался сквозь громкую музыку, а я едва подавила тошноту. Не от его слов — мне и не такое здесь говорили, — больше от того, что я не ела с утра… а еще от вспышки ненависти к происходящему.
Мне ведь снова пришлось вернуться в это место… Единственное, где удавалось хоть что-то заработать. И с каждым возвращением я понимала — меня засасывает. Засасывает это вязкое, жуткое ощущение апатии и безнадежности. Осознания, что ничего в моей жизни больше не будет, кроме пьяных посетителей и танцев. Настолько пошлых, что даже мне, той, кому каждый танец казался священным, иногда было противно…
Хотя, скорее, я получу альтернативный билет на будущее. Стану подстилкой и телохранителем для одного из теневых в Нижнем Ярусе. Ненадолго.
И это было гораздо хуже…
Нора меня дернула как-то раз проявить свои способности к бою. И звезды расположились в тот день так, что Грумер это заметил. Заметил и выступил с «предложением, от которого не следует отказываться».
Конечно, я отказалась. А он пришел снова… и снова. И придет еще.
Ломал психологически. И не только… Раз за разом.
В клубе меня спустили уже на нижние этажи. К самым паршивым и дешевым клиентам. Другую работу — из тех, что считались приличными, — я если и находила, то всего на несколько дней. Потом следовал какой-нибудь инцидент: попытка моего изнасилования, кража, еще что-нибудь, — и меня вышвыривали прочь, порой, удержав с жетона столь нужные мне кредиты.
И тогда я ползла в свою кладовку, которую делила с Бини, мелкой и вертлявой девчонкой с хвостом и широким ртом, полным острых зубов, а потом снова выходила на работу в танцевальный клуб.
Чтобы опять встретить Грумера и услышать его звездное «предложение, от которого не следует отказываться».
Если бы он просто хотел меня трахнуть, то сделал бы это давно. И как ни ужасно звучит, я бы позволила — только бы жить спокойно. Но ему нужно было моё тело во всех смыслах. И потому он должен был получить полное согласие… И клятву.
