Лали с явным сомненьем смотрела на мать.
– Да, девочка, ты можешь устроиться в королевский дворец. Время от времени там проходят наборы на службу. Для благородных и бедных, как мы, есть вакансии, но их очень мало. Для тебя же, девушки, и вовсе должность только одна – гувернантка. Но – в королевском замке! – добавила мать, заметив тень недовольства. И продолжила: – Требования там жесткие, будут проверять и вычёсывать всех блох частым гребнем, потому мы с тобой и не встречались, и впредь не будем. Придется получить кое-какой опыт – поработать на частных лиц, чтобы получить рекомендации. Лучше две-три. Твоя тетушка уже нашла первую семью, желающую подготовить дочь к институту. Если всё получится, к лету у тебя будет первое рекомендательное письмо.
Да, появится письмо… Это очень хорошо. Это просто замечательно! Первое рекомендательное письмо… Лали уперлась взглядом в пол – не такого она хотела, не такой встречи она ждала все эти годы. Шесть лет она мечтала о том, как заберут её родители из школы. Шесть! Обид скопила – утопиться можно, не видно дна. Хотела теплых объятий, лаковых слов, смеха, улыбок. Хотела услышать о выходе в свет, о череде предстоящих балов, о том, что отец подобрал ей выгодную и блестящую партию.
Нет, с каждым годом она всё отчетливей понимала, что ничего этого не будет, но детские глупые мечты никуда не делись и с невероятной лёгкостью противостояли реальности. В последнее время подозревая худшее, не спрашивала у тетушки ничего. Было бы что рассказать, уже рассказали бы. А молчит, значит, нет информации. Раздирало любопытство: почему?.. Но, боясь нерадостных ответов, крепко сжимала зубы, не давая воли языку.
А здесь вот что – двойное предательство. Нет, тройное: отец, потом мать, а теперь ещё и иди, работай. Она, урождённая дворянка – работай! Служи! Оглядывайся, что будут думать хозяева, старайся, чтобы были хорошие рекомендации! А эта малознакомая женщина молча смотрит в лицо, и что она хочет там увидеть? Горечь, боль, злость – ничего больше.
Лали медленно перевела дыхание. Сдержанность, ещё раз сдержанность.
– Почему, ммм… сударыня, именно вы мне рассказываете всё это? Ведь тётушка вполне могла бы сделать это вместо вас?
Женщина, сидящая напротив, ответила не сразу.
– Я много думаю о своём поступке... И сколько не уговариваю себя, что это был наилучший выход, успокоиться не могу. Хотя мне очень больно говорить тебе об этом, и я вижу, что ты плохо относишься ко мне… Но я сама… должна была всё тебе рассказать. Так было правильно… Ты достойна правды.
Помедлив, женщина встала с кресла и, поправив плотную вуаль, пошла к дверям. Там ещё задержалась на едва заметное мгновенье и тихо прикрыла за собой дверь.
Лалианна сидела молча ещё очень долго. Хотела и не могла встать. Всё думала, глотала слёзы и решала для себя, решала на будущее. Извлекала уроки.
Из школы она вынесла очень мудрый урок – не отдавать своих детей в закрытые школы. А теперь решила, что лучше бы детей не заводить совсем. Но если уж рожать придётся обязательно, то не больше одного. И только в условиях полной уверенности в будущем, абсолютной надёжности и обеспеченности.
Куда важнее стало для неё другое решение, принятое в этом кабине: ставить себе высокие цели и не размениваться на мелочи.
Именно это решение вело её через любовную связь, навязанную первым работодателем, типом хоть и молодцеватым и ухоженным, но мерзким и подлым. Она, совращенная им, у него же брала уроки подлости и лицемерия. И отплатила ему той же монетой – готовя старшую дочь этого господина к институту, совратила младшего сына, юного наследника, ещё чистого молоденького мальчишку только-только входившего в возраст.
Там же научилась не стесняться своего обнаженного тела, улыбаться нескромной, но такой красящей её улыбкой, одеваться вызывающе, на грани приличий, любить себя, мстить за все обиды...
Это же решение держало её почти год на втором месте службы, у занудной чопорной вдовы, которая с невероятной настойчивостью и однообразием выносила всю терпимость и самой Лали, и двум своим дочерям, забитым и тихим прыщавым девицам-погодкам.
С такой женщиной хотелось спорить, горячо отстаивать свое мнение, доказывать её неправоту. И потерять такое чудное место…
Терять место молоденькая карьеристка не хотела, поэтому слушала ежедневный монотонный бубнеж, исправно получала жалованье, столовалась за хозяйский счет, благодаря чему за месяц экономила небольшую, но приятную сумму, и с удовольствие пользовалась теми двумя часами свободного времени, что ей предоставлялись, и просто бродила по городу, наблюдая жизнь вокруг себя. Ну, а все остальное воспитанница монастырской школы училась не замечать.
И в результате графиня Рилюсьен получила заветное второе рекомендательное письмо.
Именно оно стало решающим в пользу того, чтобы служба безопасности замка одобрила её не только как соискательницу места, но и как победительницу среди прочих соискателей.
И в самом королевском замке молоденькая графиня не сразу сориентировалась. Она присматривалась к разным мужчинам, приняв план матери и тетушки. Вот только не планировала совершать такую же глупость, как каждая из них – выходить замуж по любви. Мать осталась ни с чем, ещё и её, Лали, бросила, а тётушка... Что курица над своими вьётся, уже и забыла, как каково это на бал в карете ездить.
А юной девице, что не видела жизни, хочется роскоши, драгоценностей и великолепных туалетов! Хочется большой и теплый дом, изысканный стол, светскую жизнь! И во всём этим великолепии любовь и брак вполне могли не пересечься.
Поэтому Лали была бы рада рассмотреть всех подходящих под её мерки мужчин поближе и много пристальней. Вот только сделать это не было никакой возможности.
Практически все придворные и служащие из благородных были далекими и недоступными, а она слишком мало знала об окружающем её мире, чтобы решиться на что-то конкретное. Ведь она всего-навсего простая гувернантка.
И пока она присматривалась, привыкала, изучала правила и обычаи своего нового обиталища, кое-кто её растерянность заметил.
Заметил и воспользовался.
Глава 10. Путь фаворитки
Один из лакеев в столовой для служащих благородного происхождения подмигивал и кивал куда-то в сторону. Лали даже обернулась посмотреть, ей ли он делал эти знаки, но так и не поняла и посчитала, что кому-то другому.
Но вот по окончании трапезы, когда Лали неспешно шла в сторону своей комнаты, именно этот лакей с поклоном вышел навстречу. Он сдержанно выразил сочувствие новенькой, парой фраз расположил к себе, рассказав, что и сам был столь же растерян, когда сюда попал, и что готов помочь ей и рассказать всё, что её интересует.
Девушка трепетала ресницами, трогательно приоткрыв рот слушала и не скрывала своего восхищения. Восхищалась правда не тем, на что рассчитывал лакей – не его сочувствию или желанию помочь, а его ловкости и наглости.
В качестве аванса любезно улыбающийся молодой человек, в глазах которого мелькало выражение довольного добычей охотника, поведал, что королева ничуть не возражает, чтобы молодые благородные служащие соединяли свои судьбы. Для того она и принимает их во дворец – ей так удобнее покровительствовать сиротам из магически одарённых родов, которые, как известно, – основа могущества королевства.
Кроме того, рассказал о самых завидных женихах, начиная с младшего, ещё неженатого и непомолвленного принца и заканчивая холостяками из его ближайшего окружения, нескольких служащих самого высокого ранга. И вот тут сделал многозначительную паузу. Видимо, молодой человек не рассмотрел больших амбиций за кроткой внешностью смуглянки с глазами лани и предположил, что её матримониальные планы выше клерков средней руки не заходят. А вот сведения же о самых-самых сливках дворцовых женихов, думал он, покажут юной провинциалке, насколько много он знает, заинтересуют её и заставят сойтись с ним, хоть ненадолго.
Лали тепло попрощалась с лакеем, выразив радость от нового знакомства и блестя глазами от любопытства. А потом в своей комнате весь вечер ходила из угла в угол и восхищённо цокала языком, удивляясь такой наглости. Задумалась на секунду над тем, зачем ему связь с гувернанткой, но тут же отмела глупое любопытство, не пожелав тратить своё время на разгадку таких мелочей.
