Лучше потратить время на то,чтобы сообразить, как узнать всё то, что знал этот ловкий малый, но при этом не запятнать себя. Если кто-нибудь узнает, что она, дочь графа, спуталась с простолюдином...
А он ловко расставил сети, не желая выдать ни капли своих сведений, и даже тонко намекнул, что в этом сезоне некоторые особенно раскованные женщины удаляют с тела абсолютно все волосы, не трогая лишь лицо и голову. И так он плотоядно облизнулся при этом, что сомнений не оставалось, какой именно платы он потребует.
Да только не за ту он её принял. Немного хищная улыбка промелькнула на нежном лице гувернантки: если уж лакей в столовой для служащих может это знать, то она, гувернантка, тоже сможет. Просто она пока не знает где. А с парнем стоит ещё побеседовать. Если он опять попытается с ней поговорить, она отказываться не станет.
Случай представился скоро. Прошла едва ли неделя, и лакей снова был в столовой и взглядом указывал на знакомый коридор. Лали прикрыла глаза в знак согласия. Они встретились в там же, где и раньше.
Парень вёл себя намного свободнее, даже развязнее: взял молоденькую гувернантку за кисть, пытался приобнять за талию, отвлекая её всякой болтовнёй, и даже пытался поцеловать. Лали изобразила растерянность и кстати отвернула лицо. Поцелуй пришёлся по щеке и вскользь. Для пущего впечатления пришлось жалобно захлопать ресницами, прикусить губу и стыдливо проговорить:
– Мне пока нечего вам предложить. Я не знаю, где сводят… волосы, – последнее слово она прошептала, а взгляд полуприкрытых глаз не отводила от пола. Самодовольством лакея можно было мазать стены, до того оно было плотным и ощутимым. И он, не скрывая превосходства, предложил через служанку вызвать эстетистку.
***
И если сам лакей ей не понравился, то его идея удалить все волосы на теле пришлась по вкусу. Было в ней что-то привлекательное, хоть и не принятое в свете, но именно этим и привлекающее. Размышляла она недолго, и через свою горничную вызвала обученную этому прислугу. Оказалось, что подобная процедура для служителей дворца была платной. Денег же в распоряжении Лали было немного. Она покусала губы, пытаясь придумать, как сэкономить, но получить желаемое, и отказалась от магического обезболивания, для которого приходилось за отдельную плату покупать артефакт. Денег как раз хватало, а боль... Боль она потерпит.
Вспомнился первый её наниматель, его шёпот, его твёрдые пальцы. Она же вытерпела? Вытерпела, хоть и отомстила. И здесь вытерпит, потому что приз здесь богаче.
Первый сеанс был настолько же длительным, насколько и болезненным. Эстетистка сама чуть не плакала, видя, как госпожа кривится и кусает костяшки, жалобным голосом уговаривала потерпеть и обещала, что дальше будет легче, что нужно потерпеть, и главное – пройти все процедуры до последней. Потом волосы вовсе не будут расти, и больше ничего делать не придётся.
Это утешало.
Особенно на следующий день, когда вся обработанная кожа покраснела, горела и чесалась, да ещё и стала шелушится. Гувернантке было трудно делать свою работу, её задорная улыбка стала жалкой, а лёгкая летящая походка сменилась болезненным ковылянием. И именно в такой момент её вызвали в службу безопасности дворца.
Вернее, пришёл гвардеец и потребовал следовать за ним, не поинтересовавшись, может она или нет, хочет ли…
Лали нервничала, пока шла коридорами, и всё думала и думала, уперев взгляд в крупную спину в форме. Для чего её вызывают? Что она такого сделала? В чём причина? Мысли метались, руки подрагивали, а кожа под одеждой зудела так, что хотелось бросить всё и бегом удалиться в дамскую комнату. Поэтому к кабинету того самого безопасника, который принимал её на службу во дворец, она пришла практически в слезах.
Седой крупный мужчина хмуро предложил присесть в кресло для посетителей и долго молчал, изучающе смотря на Лали, которая нервно кусала губы.
– Я вас вызвал по одной простой причине, – сказал наконец служащий безопасности. – Лакей, с которым вы водите дружбу.
Графиня Релюсьен замерла. Лакей? Они всего пару раз разговаривали. Откуда это могло стать известно? Мужчина продолжил.
– Дворец – лицо Её Величия Ильдарии, та часть её жизни, которая так или иначе становится видна людям, её подданным, и влияет на репутацию королевской семьи. А королевская семья очень бережно относится к своей репутации. Вы, как служащая дворца, своим поведением можете подвести или, наоборот, возвысить Корону. И мы, люди благородного происхождения, никогда не позволим себе ничего унижающего наше достоинство и бросающее тень на Её Величие.
Лали непроизвольно шевелила пальцами от желания почесать несколько мест сразу, а глаза от нестерпимого зуда стали наполняться слезами. Именно этот момент блестящая мысль посетила голову юной гувернантки: вот удобный способ решить вопрос с лакеем и обелить себя в глазах службы безопасности!
Седой служака продолжил столь же доброжелательно и столь же фальшиво:
– Вы молоды, образованы, служите на прекрасном месте. Вы можете составить счастье благородному человеку, коих немало в стенах королевского дворца. Именно потому, что королева чувствует необходимость помогать свои подданным, нуждающимся в такой помощи, вы здесь и находитесь. Так как же вы могли спутаться с лакеем?
Лали позволила пролиться двум слезинкам и подняла мокрые глаза на безопасника.
– Если бы вы знали, как я рада этому разговору! – проникновенно, хоть и слегка гнусаво от слёз проговорила девушка. – Мне хочется вас поблагодарить от всего сердца! Я долго мучилась, не зная, что с этим делать, и стыдясь об этом говорить!
Гувернантка изящным движением дрожащего пальца вынула из-под рукава маленький платочек и утёрла глаза и нос, раздвинув дрожащие губы в улыбке. Получилось очень жалко. Точнее, она очень надеялась, что жалко. Хотя трогательно её тоже вполне бы устроило.
– Он пригрозил, что обвинит меня в краже, если я не соглашусь. Но я ничего не крала! Мне и не нужно ничего! – прозрачные глаза лани смотрели на сурового мужчину и взывали к его доброй и мягкой душе. – Мне удавалось отговориться от его настойчивых предложений… Я так надеялась, что он отвлечётся, забудет или ещё что-то случится… Да мне и не нужно то, что он говорил!
– А что он говорил?
Ещё одна слезинка скатилась по щеке, затравленный взгляд и:
– Он обещал рассказать… – громкое сглатывание нервного комка в горле, – о самых выгодных женихах дворца.
– Что же он хотел в обмен? – вкрадчивый голос безопасника острыми шипами прошёлся по спине.
Лали закрыла лицо платочком и подавила рыдание. Проговорила не очень разборчиво:
– Он… он не говорил… напрямую… Только намекал… на… – тут она сорвалась всё же в рыдание, и сквозь всхлипы почти непонятное: – Самое! стыдное!
Платочек был небольшой, но очень удачно прикрывал нос и частично – щёки. Можно было подумать, и служака именно так и подумал, что девушка от стыда и смущения пытается спрятать лицо, но Лали просто не была уверена, что справилась с ролью отчаянно рыдающей достаточно хорошо.
– Вы должны были прийти и пожаловаться, если вам угрожали! – стал журить её безопасник, и в этом тоне уже не слышалось фальши, просто досада на одну глупую девицу, которая делает глупости, хорошо, что пока небольшие.
Девушка ещё пару раз всхлипнула за своим платочком, потом подняла на него покрасневшие припухшие глаза.
– Как? – спросила дрожащим голосом. – Как о таком рассказать? Стыд-то какой! И кому? Я никого здесь не знаю!
И опять спряталась за белым лоскутком. Служащий безопасности не то, чтобы поверил молоденькой гувернантке, слишком много подобных сцен разыгрывалось перед ним, но позволил себе расслабиться уже от того, что девица не стала доказывать, что ничего подобного не было.
– Графиня, – обратился он к девушке, пытаясь подобрать деликатные выражения, – Её Величие Ильдария для того и берёт на службу благородных девиц, чтобы они здесь находили себе мужей. В этом нет ничего зазорного… Нужно просто иногда выходить в гостиную для служащих. Там проводятся чаепития в воскресные вечера, и там вы можете познакомиться и поговорить с теми, кто дольше вас служит во дворце, с молодыми людьми, кто хотел бы найти себе пару.
