«Родители!»
Девочка босиком выбежала в коридор и сняла трубку. По ту сторону телефона прозвучал суровый голос отца:
— Варвара! Ну твою же ж, ты почему на мобильный не отвечала? Мы с мамой тебя потеряли, я хотел уже срочно возвращаться.
— Я просто… — Шиляева замялась, пытаясь как можно скорее подобрать нужные слова, — Мобильник потеряла.
Молчание на том конце провода говорило об одном: «Хана тебе, Варя».
— А я думал, ты достаточно взрослая, чтобы оставлять тебя одну.
В горле запекло от обиды. Подобные слова от мамы звучали куда мягче. Но от Константина Петровича рыженькая меньше всего ожидала упрёков касательно её самостоятельности. Он всегда намного проще относился к безопасности, гуляниям и развлечениям. Обычно отец оправдывал безрассудные поступки Вари перед матерью, а теперь внезапно взялся за воспитание.
— Приеду — поговорим, — Контантин устало выдохнул, — В общем, есть новости. Дела идут в гору, надо будет перебраться в Саратов. Возможно, надолго.
— Ну вот уж нет! — твердо выпалила Таракашка, чего отец никак не ожидал.
— Это почему? Тебе в этой дыре понравилось, что ли?
— Да, понравилось. У меня тут друзья, — ком, который и так неприятно припекал после строгого высказывания Константина Петровича, начал разрастаться и Варя еле сдерживала выступившие на ресницах слёзы.
— Друзей везде найти можно. Нам с мамой очень не хватает стабильности, пойми и нас тоже.
Варя всё понимала. Конечно, понимала, ведь не просто так мама тихо всхлипывала на кухне в предыдущей квартире. Не просто так папа начал выпивать чаще обычного, хотя раньше был абсолютным трезвенником. И не просто так родители с опаской подходили к почтовому ящику, чтобы забрать счета. Бедность семьи Шиляевых была на грани нищеты и это больно било по атмосфере внутри дома.
— Варь, скоро всё уладится, я обещаю, — тон отца смягчился, — Мы с мамой очень стараемся.
Девочка ощутила вину за то, что родители пашут, а она воротит носом и упирается вещам, которые могли бы значительно улучшить качество их жизни.
— Сколько ещё мы побудем тут?
— Недели две-три. Саратов не Москва, конечно, но тоже город не маленький. Тебе понравится, — Константин Петрович повеселел, получив невербальное согласие дочери.
После разговора Варя вернулась в комнату совсем не в том настроении, с которым её покидала. Мальчишки, почувствовав это, молчали. Первым тишину нарушил Ромка:
— Уезжаешь, да?
Таракашка кивнула, хотя в темноте этого и не было видно. Ей очень хотелось плакать, но она не могла позволить себе выдать слабость перед отпетым хулиганьём. Какими бы родными они для неё не стали. И так слишком много нытья в последнее время.
Бяша молчал, но его тяжёлое сопение всё равно было слышно издалека.
— Жаль, — Пятифан закинул руки под голову, перевернувшись на спину, и закрыл глаза.
*
На первых уроках Бабурина не было. Варя оглядывалась на пустую заднюю парту и думала о том, как долго Рома с Бяшей будут «преподавать урок» провинившемуся собрату. В учебники вникать не получалось. Казалось, что девочка не просто отстала по урокам, а пропустила кусочек жизни. Дети сидели в классе и даже не догадывались, какой кошмар мог бы пережить каждый из них. Монотонный голос Лилии Павловны чеканил параграф, а Варя грустно глядела в окно, изучая крючковатые ветви деревьев.
Как и предполагалось, никто из одноклассников особо не интересовался перебитым носом Шиляевой. Только какой-то дурачок ткнул в неё пальцем и сказал:
— Таракану дали в нос! Тапком зарядили, наверное, ха-ха!
Эти слова ничуть не задели Варю, потому что она отчётливо помнила слова товарищей. Юркий, шустрый и живучий. Вот её качества, и плевать, как к этому относятся окружающие, если за её спиной будут стоять грозы детского отделения милиции.
Несколько раз Таракашка ловила осуждающие взгляды Полины. От прежнего расположения не осталось и следа, черноволосая красавица смотрела так, будто Варя устроила в школе терракт. Рыженькой это не нравилось, она не хотела уезжать, оставив серое пятно на отношениях с человеком, который был к ней добр.
На перемене Варя поймала Морозову за рукав блузки в коридоре:
— Полин, ты обиделась на меня?
Синеглазка отвернулась и дёрнула рукой, вырываясь из пальцев рыженькой.
— Вот ещё. Глупости какие.
— Но я же вижу… — Варя замялась, потупившись в пол. Она искренне не понимала причины такого резкого отчуждения одноклассницы.
— Если хочешь знать, то у нас в классе все приличные дети. А не шпана дворовая, — Полина смахнула маску равнодушия и брезгливо сморщила носик, выливая на Варю ведро полных неприязни слов, — Если ты уже связалась с бандой Ромки Пятифана, то готовься к тому, что и отношение к тебе будет соответствующее.
Рыженькая в непонятках подняла брови:
— Разве ты сама с ним не дружишь? Он предлагал проводить тебя…
Ноздри Морозовой раздулись от злости:
— А это уже не твоё дело.
Красавица быстро сгребла учебники в кожаный портфельчик, гордо вскинула голову и вышла из класса. И тогда до Вари наконец дошло.
«Ревнует…»
*
Перед приездом отца у Вари было время, чтобы выдраить дом дочиста. Мальчишкам было строго настрого запрещено курить на кухне и бросать бычки на улице под окнами. Поначалу они не справлялись, попросту забывая о правилах, но спустя сутки привыкли. В пятницу утром им пришлось покинуть дом Шиляевых, иначе у Константина Петровича возникло бы слишком много вопросов.
Спустя пару недель семья Шиляевых была готова к отъезду. За это время Варя смогла восстановить заинтересованность в учёбе, а после школы она почти каждый день гуляла с ребятами, если у них не было намечено «районных» планов. Время пролетело быстрее, чем надеялась Таракашка.
Варя стащила свой маленький чемоданчик вниз по ступеням крыльца. Девочка сложила всё до остатка, но упаковала небрежно, наспех, потому что очень не хотела собираться. Шарфик она вычистила, отстирала. Бяша, получив несколько насмешливых тычков от Пятифана, помог Варьке зашить дырку. Вещь выглядела нелепо, но всё ещё оставалась родной, напоминающей о сложном и одновременно прекрасном периоде жизни рыженькой.
Машина уже выехала за ворота и, заведённая, ждала Варю у забора снаружи двора. Что-то у машины горохотало — отец загружал вещи в багажник, а мама, рыжеватая полная женщина, тем временем ходила по дому и проверяла каждый угол на предмет забытых вещей. Она вернулась домой за пару дней до отъезда, уволившись с предыдущей вахтовой работы. Мама была страшно не рада горбинке на носике Вари, но девочке удалось отмазаться тем, что она просто упала с качелей.
Рома и Бяша стояли рядом с калиткой. Они помогли водрузить Варькин чемодан на заднее сидение и, пока старшие Шиляевы готовились к отбытию, рыженькая отошла с ребятами подальше, чтобы попрощаться. Константин Петрович поглядывал на пацанов, недоумевая, как Варе удалось связаться с самыми сомнительными лицами посёлка. Но, тем не менее, молчал. Мобильный телефон Вари волшебным образом нашёлся, как только отец вернулся домой и все нравоучения были отложены на потом. Скорее всего, на «никогда».
Вид серых, будто уставших, а то и расстроенных лиц парнишек жалил сердце Таракашки, но она была слишком мала, чтобы влиять на решения семьи. Ромка перекатывался с пятки на носок и обратно, сунув руки в карманы спортивок.
— Ты это… Не зыбывай нас, — он надвинул шапку почти до самых бровей, немного смущаясь от «тельячьих нежностей», — Приезжай ещё. Когда-нибудь, когда сможешь.
Рот Бяшки дрогнул и растянулся в слабой улыбке. Он полностью соглашался с предложением друга. Шиляева поджала губы, в очередной раз проталкивая слезливый ком поглубже в горло. Она кинулась к мальчишкам и крепко обняла их вдвоём сразу:
— Я обязательно! Как только — так сразу. И вас никогда не буду.
— Мы будем здать, Таракаска, на, — бурятёнок в крайний раз зарылся носом в солнечные волосы Варьки и без стеснения полной грудью вдохнул тот самый пряный аромат, который ещё недавно заставил мальчика изнывать от переполняющих чувств.
