Но этим только еще сильнее ее напугал. А само прикосновение ощутимо обожгло кожу. Отдернув руку и жалобно взвыв от боли, он даже не сразу заметил, что девушка сбежала. А когда бросился следом, то наткнулся на невидимую преграду, так и не давшую ему сделать больше ни шагу и догнать беглянку. Мир вокруг снова стал серым и безрадостным. Цвета померкли, растения сникли, даже птицы — и те умолкли. Только тогда несчастный понял, что натворил. Но не отчаялся. Преисполненный надеждой, что девушка еще вернется, он разрушил прошлое строение и с помощью тех крупинок великой силы, которой обладал раньше, начал медленно, но уверенно возводить новое. Получалось. Пусть этот процесс отнимал много сил и часто лишал сознания. Но каждый раз, открывая глаза, он, гонимый мыслью, что его избранница скоро вернется, поднимался и продолжал начатое.
— Она пришла? — когда мой рассказчик внезапно замолчал, нетерпеливо поинтересовалась я.
— Нет, — покачав головой и грустно опустив взгляд, ответил Луррел, прежде чем продолжить: — Во всяком случае, не сразу. Но через какое-то время явилась другая. По ожившей в тот же миг вокруг его теперь уже прекрасного дворца природе и буйству красок он понял, что возлюбленная переродилась, что бы вновь к нему вернуться. Вот только на сей раз она пришла не одна.
— А с кем? — сгорая от любопытства, задала я очередной вопрос, когда Ворти снова умолк, не спеша продолжить свой рассказ.
— С мужем и детьми, — обреченно прозвучало в ответ.
— Что? Но как? Почему? — воскликнула удивленно, шокированная столь неожиданным поворотом сюжета.
— Еще одна особенность проклятия. Любимая к нему хоть возвращалась, но оказывалась уже не свободна.
— И что он сделал?
— Отпустил, так ей ничего не рассказав. Позволил быть счастливой в той жизни, которую женщина сама для себя выбрала. А ещё надеялся — в следующий раз она вернется к нему свободной. Тогда-то он сможет ей все рассказать и, кто знает, может, даже уговорит остаться.
— Получилось?
— Пока нет, — все еще избегая смотреть на меня, отозвался собеседник.
— И что, нет даже малюсенькой надежды на то, что они когда-нибудь смогут быть вместе? — искренне возмущенная такой вселенской несправедливостью, поинтересовалась я.
— Ты мне скажи, Алиса.
Настолько впечатленная всем услышанным, я даже не сразу поняла, что именно Луррел хотел от меня услышать. И только когда наши взгляды встретились, почувствовала неладное.
— Что сказать? — спросила, в глубине души искренне надеясь, что это не наглый подкат и попытка соблазнить меня. Пусть и таким оригинальным способом.
— Как нам быть, — пояснил мужчина, как никогда сделавшись предельно серьезным.
— Не поняла, — сказала, рассчитывая, что сейчас англичанин сам все объяснит, а мои подозрения окажутся до смешного ошибочными.
— Солнышко мое, ведь это наша с тобой история, Алиса, или правильнее сказать, Лиссиния.
Нет, ну это уже ни в какие ворота. Сначала увлек красивой сказкой, а теперь принялся утверждать, что мы те самые влюбленные. Так вот почему счастливый финал истории зависел именно от меня. Теперь все ясно.
Да что он себе вообще позволяет? Думает, я на это поведусь? Раз пригласила в свой номер, теперь ему все дозволено? Правду говорят, хорошего к себе отношения ещё ни один мужчина не выдержал. И этот, кажется, не исключение. Да еще и лицемер к тому же! Никак по-другому все им сказанное сегодня утром в ответ на мое неожиданное признание язык не поворачивался назвать.
Раздражение росло и крепло просто-таки в геометрической прогрессии, от чего я уже не могла сидеть, ничего не делая. Поэтому встала и, игнорируя внимательный, чуть встревоженный взгляд голубых глаз, направилась прямиком к двери. Открыла ее и, продолжая придерживать, одновременно избегая смотреть на мужчину, постаралась как можно спокойнее произнести:
— Кажется, вам пора, мистер Ворти. Я сегодня очень устала и хотела бы немного отдохнуть.
— Хорошо, Алиса. Как скажешь, — тяжело вдохнув и тоже поднявшись со своего места, грустно отозвался англичанин.
— Миссис Шалова, — поправила его я.
— Алиса, — остановившись напротив по другую сторону от двери, за ручку которой я теперь цеплялась мертвой хваткой, не переставал настаивать на своем хозяин отеля. — Я рассказал правду. Но тебе почему-то куда легче поверить в существование призрака, нежели в нас.
— Нет никаких нас, быть не могло и не может. Это просто красивая история, которую вы сами только что выдумали, — не собиралась так легко сдаваться я.
— Если не веришь мне, тогда спустись в сад. Там ты найдешь ответы на все интересующие тебя вопросы. Конечно, как только они у тебя появятся. А сейчас спокойной ночи. И пусть…
Говоря это, Луррел уже вышел в коридор, в то время как я, не желая его больше слушать, закрыла дверь прежде, чем мужчина успел закончить. Раздраженно крутанув в замке ключ, вернулась к столу и, попытавшись заесть раздражение, принялась доедать оставленное там мясо. То ли из-за того, что оно уже остыло, то ли настроение было препаршивое, но былого вкуса шашлыка я, как ни старалась, так и не почувствовала.
«Эгоисты! — мысленно обласкала всю мужскую половину человечества. — Вот почему нельзя было продолжать нормально общаться? Хотя о чем это я? Как кто-то однажды сказал, женщина создавалась не для разговоров, а для секса. И ещё одно прямое доказательство того, что мужчины свято в это верили, только что покинуло мой номер. С другой стороны, сама виновата. Ведь первая начала. Так чего теперь удивляюсь? За что боролась, на то и напоролась. Ладно, утро вечера мудренее. Пора спать».
Остановившись на этой, бесспорно, дельной мысли, поднялась, позвонила в ресторан, что бы прислали кого-нибудь забрать посуду, после чего вновь открыла дверь номера, а сама отправилась чистить зубы. За сохранность вещей я была совершенно спокойна. Не та страна и не тот отель, что бы об этом волноваться.
Я уже засыпала, когда, как и в прошлый раз, ощутила чье-то присутствие рядом. И даже знала, чье именно.
— Привет, Глюк, — поздоровалась, нехотя переворачиваясь с живота на спину и принимая сидячее положение.
Устроившийся на краю кровати со стороны балкона призрак сразу приветливо махнул мне рукой.
— Ладно, недоупокоенный. А тебе что от меня надо? — устало спросила я, о чем почти сразу же пожалела, стоило моему ночному гостю грустно опустить голову и даже отсесть подальше.
— Прости, — сразу ощутив укол совести, покаянно произнесла, прежде чем начать объяснять: — Ты тут, конечно же, ни при чем. Напугал меня, правда, вчера до чертиков. Но это ладно. Мелочи. Особенно по сравнению с тем, что тут некоторые о себе возомнили. Ух, зла на него не
