чуть больше усилий и держать нос по ветру.
– Теперь мы будем учиться вместе, – Андрей взял меня за руку, – и я смогу видеть тебя каждый день. А пока у нас впереди всё лето.
– Нет, не всё – потупилась я, – мы с семьёй уезжаем на дачу. Надолго. Остаться в городе не смогу.
– Вот как, – его глаза наполнились грустью, – жаль. Возможно, и я с семьёй куда-то поеду, тоже точно ничего не знаю. Надеюсь, время до нашей встречи пролетит быстро.
– Я тоже, – в груди потеплело от одной его улыбки. Как прекрасно снова чувствовать, что ты кому-то нравишься, а может, и больше…
– Влюблённые, разойдись, дайте народу ознакомиться со списком, – на нас надвигался высокий парень, рыжий до красноты, с лицом, усыпанным веснушками. Мы в смущении отошли от доски объявлений и пошли к выходу.
Сегодня наше прощание затянулось, всё не могли расстаться друг с другом. В окнах уже зажигался свет, а мы стояли, взявшись за руки, и болтали ни о чём. Пока из окна не выглянул папа и не позвал меня домой.
– Я буду тебя ждать, – прошептал Андрей, затем кинул быстрый взгляд на окно и, увидев, что папа отошёл, несмело поцеловал меня в щёку.
Вечерние сумерки скрыли мой румянец, от которого полыхало лицо.
– Я тоже буду ждать, – выдохнула чуть слышно.
– До первой пары.
– Да.
Андрей с сожалением разорвал наше рукопожатие и пошёл домой. Я смотрела ему вслед и гадала, неужели это та самая любовь?
В мои грандиозные планы не входили никакие отношения, но тут, как известно, судьба распорядилась сама. Станет ли он тем, кто пройдёт вместе со мной через года? А возможно, я для него лишь мимолётное увлечение? Все мои дни и ночи были заняты мыслями об Андрее, любовь настигла меня, словно вор в тёмном переулке, неожиданно и бесповоротно. Ошибиться снова было страшно, ещё одного никчёмного брака просто не выдержу. Но через сомнения звучал голос надежды, говорящий о том, что всё будет хорошо.
А на следующий день, загрузившись рюкзаками и сумками, мы всей семьёй отправились на автостанцию. Всё оставшееся лето нам предстояло провести на даче.
Дачный посёлок встретил нас лаем собак и визгливыми голосами бабулек всех мастей, которые спешили к своим грядкам. Обдав нас облаком пыли, автобус унёсся вдаль, а мы зашагали по дороге к нашему маленькому домику в окружении шести соток.
Дачи расположились за небольшой деревушкой, возле озерца, где летом было не протолкнуться от детворы. Наш участок располагался почти на окраине, недалеко от лесочка, куда мы бегали за грибами. Небольшой деревянный домик, с закрытыми ставнями казался сонным. Мама с папой ездили сюда по выходным, на грядках уже высились маковки помидорных кустов, лианы огуречных ветвей были засыпаны первым урожаем. Вдоль забора, кивая головками в такт ветру, нас встречали яркие цветы. Воздух был напоен ароматами разнотравья, такой пряно-густой, что, казалось, его можно было зачерпнуть в ладони.
Побросав нашу кладь на скамейке во дворе, пошли в дом, навести порядок и быстро приготовить что-нибудь на обед. Алка, всю дорогу дувшаяся, что ей не разрешили остаться в городе, демонстративно утопала на озеро.
– Долго она ещё обижаться будет? – посмотрел ей вслед отец поверх очков.
– Ты же её с Яриком разлучил, пощады не жди, – улыбнулась мама.
– Переживёт, – недовольно буркнул папа, – без присмотра одной жить тоже не дело.
– Тут я с тобой согласна, – мама смахнула с лица прядь волос, – выросли девчонки, глаз да глаз за ними. Уже и к Иришке жених заглядывает, – она бросила на меня лукавый взгляд.
– Ну, мам, – их подтрунивание хоть и было беззлобным, но немного раздражало.
– Всё молчу, – родительница помахала белым полотенцем, как флагом, – идите обедать. Алла проголодается, сама придёт.
После плотной трапезы разморило, но мама выгнала меня на грядки с зеленью, поросшие сорняками, а сама принялась окучивать помидоры. Солнышко припекало, хотелось поваляться в тени. Только не выйдет, наша обычно кроткая мама на любимых грядках превращалась в безжалостного плантатора и спорить с ней было бесполезно. Уныло оглядев грядки, принялась за работу.
– Привет, Иванова! – донеслось из-за забора, над штакетником торчала вихрастая голова Сорокина, – давно приехали?
– Сегодня.
– И уже трудишься? Может, пойдём искупаемся?
Я глянула на маму, та искоса на нас посматривала.
– Идите уж, – махнула она рукой. – Вечером с прополкой закончишь.
– Спасибо, тётя Аля, мы недолго, – Юрка улыбался во все тридцать два зуба, – Люба тоже здесь.
– Как хорошо, не скучно будет тут всё лето торчать.
Есенина обычно уезжала к бабушке или с родителями на море, дача здесь была её тётушки, на которую Люба ездить не любила. Видать, Юрка уговорил свою подругу на такой подвиг.
Я надела купальник и сарафан, захватила полотенце, и вышла за калитку.
– Пошли скорее, – торопил меня Юрка, – Люба ждёт.
И, взяв меня за руку, как на буксир, бодро зашагал на соседнюю улицу. Есенина уже ждала нас возле калитки на небольшой скамеечке.
– Иришка, как хорошо, что ты приехала, – обняла она меня, – тут вечерами с ума сойти можно. Тётка, как сорока, то сплетни мне пересказывает, то поучает, как жить. Рот не закрывается, – шёпотом, оглянувшись на дом, пожаловалась Люба, – теперь хоть к тебе можно сбежать. К Юрке меня не пускают.
– Мы всегда рады беженцам, – улыбнулась я, – приходи в любое время.
– Вот спасибо, – искренне поблагодарила подруга, – я тут с ума с ней сойду.
– Девчонки, потом наболтаетесь, айда купаться, – поторопил нас Юрка.
И мы попылили по тропинке вдоль заборов, мимо зелёных полянок, что тянулись за околицей. Озеро, начищенной монетой, блестело за купами деревьев. Даже отсюда был слышен счастливый визг детворы и грозные окрики родителей. Я любила бывать здесь, когда летний зной выгонял из города, подальше от ароматов раскалённого асфальта. Мне нравилось сидеть по вечерам за небольшим столиком во дворе, потягивая травяной чай, который заваривала мама. Даже неугомонные комары не могли испортить благодушного настроя, что приходил вместе с летними сумерками. Природа засыпала до следующего знойного дня и ночь бархатным покрывалом ложилась на крыши домов, погружая посёлок в сон. Лишь кое где слышался ленивый лай, да ветер пел свою колыбельную деревьям и травам. Даже разлука с Андреем перестала казаться такой болезненной и острой. Я оглянулась на шедших позади Юру и Любу, их счастливые лица и тихонько вздохнула. Лето быстро промелькнёт. В сентябре я снова его увижу.
Вечером мы, как всегда, устроились во дворе, тихонько беседуя и смакуя матушкин чай со сдобой. Алка, наконец, перестала дуться и сейчас обсуждала с
