Мы обернулись, на солнце наползла чёрная туча, закрывая своим подбрюшьем всё небо. Приближалась гроза.
– Побежали домой? – я слезла с рук, выходя из воды.
– Погоди, – Андрей схватил меня за руку, – гроза не будет долгой, там невдалеке есть старый дуб, спрячемся под ним. Пожалуйста.
В его взгляде было столько мольбы, что я, не задумываясь, согласилась.
Схватив одежду, мы помчались к раскидистому дереву, отдыхающие спешно уходили с пляжа, уводя за руку упирающихся малышей. Поднялся ветер, и туча, зарычав раскатом далёкого грома, ринулась вперёд. Стало темно, по стальной глади озера побежала рябь, пригнулись камыши. Швыряя в нас ветки и мелкий мусор, бесновалась буря. Андрей обнял меня, закрыв от её порывов. Стало страшно.
– Как думаешь, ещё успеем добежать до дома?
– Не бойся, трусишка, это ненадолго, – Андрей поцеловал меня в лоб и сильнее обнял.
Столь же внезапно, как и начался, ветер стих, на берег опустилась оглушающая тишина, и мгновение спустя по листве захлопали ладошки дождя. По воде побежали круги, сталкиваясь друг с другом и дробя озёрную гладь.
– Вот и всё, – улыбнулся юноша и принялся стягивать рубашку, – пойдём. Ты когда-нибудь купалась под дождём?
– Нет, – замотала я головой.
– Тогда, тем более надо идти, – он дождался, пока я сниму сарафан и, подхватив на руки, ринулся в воду.
В первую минуту перехватило дыхание, но вода оказалась тёплой, словно парное молоко, по лицу и плечам шлёпал ливень крупными каплями, вскоре он заслонил от нас берег плотной мерцающей пеленой. Над посёлком с оглушительным грохотом прорезал небо ослепительный росчерк молнии. Я ахнула:
– Нам нельзя здесь оставаться, в воде может быть опасно!
– Где ты здесь спрячешься? – Андрей был спокоен, – не переживай, ветер дует в сторону от нас, скоро туча пройдёт.
– Мне страшно, – обхватила плечи руками, ливень, холодными струями стекал по лицу и телу. По коже побежали мурашки.
– Земляника, я с тобой, – его тело было тёплым, даже горячим, или так казалось в воде, прижавшись к Андрею, замерла, боясь обернуться.
Внезапно с неба спустился изломанный луч молнии, ударив в самую макушку дуба, раздался треск, в такт которому, казалось, вздрогнула земля, резко пахнуло озоном. Дерево застонало, одна из ветвей, медленно заскользила вниз, придерживаемая своими собратьями. Туча, недовольно пророкотав напоследок, отправилась дальше. Робко заспешили к земле сумеречные лучи, снова возвращая краски природе. Всё замерло в благословенном покое, и лишь старый дуб шелестел листвой, оплакивая потерю.
Купаться расхотелось, я выбралась на берег, разглядывая мокрое полотенце и одежду.
– Как мы теперь пойдём? – обернулась к Андрею.
– Без паники. Сейчас выжмем всё хорошенько. До посёлка недалеко, дойдём как-нибудь.
Взяв вещи, он принялся за дело, а я подошла к обломанной ветке, у самого основания виднелся обугленный край.
– Иришка, отойди, вдруг ещё одна грохнется, – послышался взволнованный голос Андрея.
Вернувшись к нему, взяла в руки сарафан, сейчас он больше напоминал помятую тряпку. Кое-как натянула его на себя, расправила как смогла. Мой спутник выглядел не лучше. Фыркая, словно недовольный кот, он залез в мокрые брюки, накинул рубашку не застёгивая. Мы глянули друг на друга. Картина была живописная, из-за налипшего на вещи сора и пыли стали похожи на двух бродяг. Я не стерпела и расхохоталась, за мной прыснул и Андрей. Облокотившись о моё плечо, он держался за живот:
– Знаешь что?
– Что? – спросила я сквозь смех.
– Это свидание мы никогда не забудем. Точно.
– Такое забыть не получится.
Притихнув, он провёл ладонью по моему лицу:
– Земляника, тебя я буду помнить всегда.
Смутившись, я опустила голову:
– Пошли, родители будут волноваться.
Мы направились к посёлку, ноги разъезжались по размокшей глине, когда дошли до моей калитки, вид у нас был удручающий. Грязь облепила ноги до колен.
– До завтра, – негромко проговорил Андрей.
Я обернулась на дом, он понял мой взгляд и отступил на шаг:
– Буду ждать тебя на нашем месте.
– В полдень, – ответила я.
Андрей кивнул, и, подмигнув мне, развернулся, спеша к своей бабушке.
Домой я заходила с большой опаской. Было подозрительно тихо. Прошла небольшой коридор и заглянула в комнату. Папа сидел с газетой, а мама, повернувшись спиной к окну, стояла, сложив руки на груди.
– Ира, ты где была?
– Начался дождь и мы, то есть, я спряталась под деревом, – стала невнятно оправдываться.
Папа оторвался от газеты, осмотрел меня с ног до головы, – неудачно спряталась?
– В общем, да. Идти страшно было во время грозы, – подняла глаза на родителей, отчаянно пытаясь изобразить раскаяние.
– Иришка, мы же тут извелись все. Буря, молнии и ты неизвестно где. Разве так можно?
– Прости, мам.
– Ладно, иди ужинать. Ещё раз такое повторится, все твои прогулки будут закончены, – мама тяжело опустилась на видавший виды диван, который отчаянно скрипнул под её весом.
Я пошла в соседнюю маленькую комнатушку, служившую спальней нам с Алкой, чтобы переодеться. Сестра валялась на кровати с книгой:
– Явилась?
– Алла, только ты не начинай.
– Мне то что, – фыркнула она, – хоть до утра гуляй, – и отвернулась, уткнувшись в книгу.
Переодевшись в сухую одежду, прошлёпала босыми ногами на кухню, где на столе ещё стояли остатки ужина. Наскоро поела, перемыла посуду и пошла в зал, там шумел старенький чёрно-белый телевизор. Опустилась на диван рядом с мамой, на что тот ответил возмущённым скрипом. Вся мебель на даче была из ассортимента «увози, всё равно выкидывать». Панцирная кровать досталась нам с Аллой от каких-то знакомых, сетка была сильно растянута, отчего мы с сестрой вынуждены спать, тесно прижавшись друг у другу. Диван переехал от, не помню уже каких родственников, давно и бесповоротно поселившись на даче. Отец, как мог, отремонтировал его, на что старенькая мебель теперь реагировала в качестве благодарности отчаянным визгом, при каждой попытке поудобней на ней расположиться. Был также шкаф с провисшими дверцами, которым не помог даже ремонт. Кухня вообще состояла из сборной мебели всех мастей. От бабушкиного серванта до пластмассовых полок. Под стать ей была и посуда, все недоразбитые сервизы, гнутые кастрюли, кособокие сковороды, поварёшки без ручек перекочевали сюда.
Обзаводиться вещами получше для дачи не было смысла. Несмотря на добротные ставни на всех домах, зимой домики регулярно обворовывали. Сторож, девяностолетний старик из деревни, только разводил руками. Да и какой с него охранник?
Наш небольшой дом был двухкомнатный, с крохотной кухней. В комнате покрупнее жили мама с папой, в маленькой – мы с Аллой. Большего было и не нужно, нам хватало места.
Мама, как всегда, сидела с вязанием. Вокруг неё плясали разноцветные клубки, разложенные по небольшим банкам,
