Пустая могила Мэкона на кладбище.
Ридли одетая в черные полоски ткани.
Радуга света, опирающаяся на грязную землю.
Серебряная пуговица, потерянная на переднем сидении Бипера, однажды ночью в дождь.
Изображения плавали на периферии моего сознания, вне досягаемости. Сон успокаивал. Может быть, каждой моей подсознательной мыслью было не пророчество, деформированные части головоломки, которые образуют мою судьбу, как сбившегося с пути Проводника. Может быть, это был сон. Я расслабился в нежных перетягиваниях каната, я дрейфовал на краю сна и бодрствования. Мой разум искал более конкретные мысли, стараясь найти путь сквозь дымку, как от просеянной Аммой муки для пирога. Снова и снова, я постоянно возвращался к образу Arclight (Радуги Света?).
Arclight в моих руках.
Arclight в могиле.
Arclight и Мэкон, в морской пещере на Большом Барьере.
Мэкон повернулся и посмотрел на меня. "Итан, это не сон. Проснись. Сейчас!"
Тогда Mэкон загорелся, и мой разум захватило, и я не мог ничего видеть, потому что боль была настолько сильной, я не мог думать или мечтать ни о чем больше.
Пронзительный звук прорезал ритмический гул увальня (?) за моим окном. Я вскочил, и звуки усилились, когда я постарался проснуться.
Это была Люсиль. Она была на моей кровати. Шипение, вынутая спина и вставшие дыбом волосы на загривке. Ее уши были прижаты к голове, и на секунду я подумал, что она шипела на меня. Я последовал за направлением ее взгляда по моей комнате, в темноте. Кто-то стоял у подножия моей кровати. На полированной ручке трости отразился свет.
В голове не было никаких мыслей.
Это был Абрахам Равенвуд.
"Святые угодники!"
Я вернулся обратно, прислонившись на деревянную спинку кровати позади меня. Не было никакого выхода, но все, что я хотел сделать, это уйти. Инстинкт подсказывал-бой или побег. И не было никакого способа, которым я мог бы бороться с Авраамом Равенвудом.
"Убирайся. Сейчас же". Я прижал руки к вискам, как будто он все еще мог связаться со мной через тупую боль в голове.
Он смотрел на меня пристально, наблюдая мою реакцию. "Добрый вечер, мальчик. Я вижу, как и мой внук, вы до сих пор не выучили ваше место." Авраам покачал головой. "Маленький Мэйкон Равенвуд. Этот ребенок сплошное разочарование". Невольно мои руки сжались в кулаки. Авраам посмотрел с насмешкой и щелкнул пальцами.
Я упал на пол перед ним, задыхаясь. Мое лицо разбили грубые доски пола, и все, что я мог видеть были его трещины на кожаных сапогах. Я изо всех сил пытался поднять голову.
"Так-то лучше", — улыбнулся Абрахам. Его седая борода обрамляла белизну клыков. Он выглядел совсем иначе с последнего раза, когда мы виделись на Великом рубеже. Его белый воскресный костюм сменился на более внушительный тёмный, его чёрный в полоску галстук был аккуратно заправлен под воротник рубашки. Иллюзии о дружелюбном Южанине ушли. То, что стояло передо мной, было похоже на человека даже меньше чем Мэйкон. Абрахам Равендвуд, отец каждого инкуба семейства Равенвуд, был монстром.
Я бы не сказал "монстр". Но тогда, я не вижу, как оно влияет на то, что ты думаешь обо мне, мой мальчик.
Люсиль стала шипеть ещё громче.
Я пытался оттолкнуть себя от пола и удержать от дрожжи мой голос. "Какого черта ты делаешь в моей голове?"
Он поднял бровь. "Ах, ты почувствовал мою кормежку. Не плохо для Смертного." Он наклонился вперед. "Скажи мне, на что похоже это чувство? Мне всегда было интересно. Это больше похоже на порез или укус? Когда я вырезаю мысли, ты сохраняешь самые дорогие? Свои секреты и мечты?"
Я медленно поднимался на ноги, хотя я едва смог выдержать свой собственный вес. "Это чувство похоже на то, что ты должен держаться подальше от моего сознания, Псих".
Абрахам рассмеялся. "Я был бы счастлив. Не видеть так много здесь, чем там. Семнадцать лет, а ты едва ли пожил. За исключением нескольких бессмысленных встреч с ничтожными отбросами Магов".
Я вздрогнул. Я хотел схватить его за шиворот и выбросить из окна. Вот, что я бы сделал, если бы я мог пошевелить руками.
"Да? Если мои мозги так бесполезны, почему ты прокрался в мою комнату, что рыбачил поблизости?" Все мое тело трясло. Я мог говорить, развлекаясь, но я концентрировался и старался, не упасть в обморок перед самым мощным Инкубом, которого кто-либо из нас когда-либо знал.
Абрахам подошел к окну и провел пальцем по выступу и след на соли Эммы покорно остался там. Он облизал кристаллы с пальца. "Я никогда не могу получить достаточно соли. Она дает крови вкусную нотку." Он сделал паузу, глядя в мое окно на выжженную лужайку. "Но у меня есть вопрос к тебе. Кое-что мое было отнято у меня. И я думаю, ты знаешь, где это найти."
Он щелкнул пальцем возле окна, и стёкла разлетелись на осколки".
Я сделал медленный шаг в его сторону. Это было похоже на перетаскивание ноги через цемент. "Что заставляет вас думать, что я вам что-нибудь скажу?"
"Давай посмотрим. Страх, для начала. Смотри". Он высунулся из окна, глядя вниз на мой двор. "Охотник и стая не зря проделали весь этот путь. Они любят закусывать в полночь".
Стук сердца отдавался в ушах. Они были там — Охотник и его Кровавая стая.
Авраам повернулся ко мне лицом, его черные глаза сверкали. "Хватит болтать, мальчишка. Где Джон? Я знаю, что мой бесполезный внук его не убивал
Где его прячет Мэйкон?
Так вот в чем дело. Кто-то наконец сказал. И Джон был жив.
Я знал, что это правда. Я чувствовал и знал все это время. Мы тогда не нашли тело Джона. Все это время он, вероятно, был в Туннелях, болтаясь в каком-нибудь клубе, как "Изгнание", ожидая.
Гнев нахлынул на меня, и я едва мог заставить себя говорить. "В последний раз когда я видел его, он был на Большом Барьере, помогая вам и Серафине уничтожить мир".
Когда он не был занят побегом с моей подругой.
Авраам выглядел самодовольным. "Я не уверен, что вы понимаете серьезность ситуации, поэтому позвольте мне просветить вас. Мир Смертных-ваш мир, в том числе это жалкий город-разрушается, благодаря племяннице Мэйкона и ее нелепому поступку, а не мне".
Я упал на кровать, как если бы Авраам ударил меня. Мне казалось, что он так и сделал. "Лена сделала то, что должна была сделать. Она так объявляла себя".
"Она уничтожила порядок, мальчик. И она сделала неправильный выбор, когда она решила уйти от нас".
"Почему вас волнует мир? Вы не кажетесь волнующимся о ком-то, кроме себя".
Он опять засмеялся. "Хорошее замечание. Хотя мы и находимся в опасном положении, оно дает мне определенные возможности".
Помимо Джона Брэда, я не мог себе представить, что он имел в виду, и не хотел. Но я старался не дать ему увидеть, как мне страшно на самом деле. "Меня не волнует, если Джон нужен вам для ваших планов. Я же сказал, я не знаю, где он находится".
