Очень хотелось узнать, где Надкари эти дни был. Но не думаю, что если задам интересующий меня вопрос, то получу на него ответ. Поэтому молча стала ждать продолжения. Как бы там ни было, но виноватой все равно себя не чувствовала, так как если бы мне кто-то сказал что главы безопасности Камала нет с отрядом, то я еще немного потерпела, в ожидании его возвращения.
— Ника, ты же говорила, что состояла на службе. Тогда ты должна понимать, что приказы того кто выше тебя по званию, выполняются не обсуждая. Все что от тебя требуется — это исполнять приказы и не мешаться под ногами. Или у вас в армии другие требования и правила?
— Почему же, — сделав глубокий вздох, я постаралась взять себя в руки и говорить спокойно. — Все так и есть. Солдат должен выполнять приказы своего командира. Вот только ты мне не командир, а я не твой солдат. Но даже если бы это было так, то обязанности есть не только у младшего военного состава, а и у офицеров. Последние должны заботиться о своих подчиненных.
— А о тебе не заботятся? — Надкари опять начал повышать голос. — Да в твою сторону лишний раз дышать боятся, переживая, чтобы ты не обиделась на что-то и не взбрыкнула. Обхаживают со всех сторон. Защищают, одевают, кормят, чуть ли не на руках носят. И что в ответ? Опять обиды? Опять ты поступаешь как тебе взбредет в твою голову, не подумав об окружающих и о том что своими действиями подвергаешь их опасности. Мы приближаемся к границе наших земель, а здесь не всегда спокойная обстановка. Точнее, здесь спокойно не бывает никогда. И вместо того чтобы сидеть в лагере, ты среди ночи потащилась в лес, прихватив с собой двух охранников. А теперь представь, что с вами будет, если где-то рядом появится отряд противников. Мало того что мои парни погибли бы из-за бессмысленно из-за твоей глупости, так еще и наша группа ослабла бы на двух лучших воинов.
Вот теперь я стала чувствовать себя виноватой. Но, опять же это но, если бы мне кто-то что-то сказал или объяснил, я бы так не сглупила. О чем тут же и сообщила.
— Ты женщина. Тебе никто ничего не должен рассказывать или объяснять. Все что от тебя требуется — это быть послушной.
— С чего бы это?
Мы опять шипели, прожигая друг друга злыми взглядами. Как я не пыталась, успокоиться надолго у меня не получалось. Очередным брошенным в мою сторону обвинением, Надкари выводил меня из равновесия. По-видимому, я на него действовала таким же образом. Нам явно надо держаться как можно дальше друг от друга. Вот и очередные слова безопасника, заставили меня взбелениться.
— Потому что ты приняла мое покровительство. Сама приняла. Без принуждения.
— Я никогда не приняла бы твой помощи или кого-либо еще, если бы знала к чему это приведет.
— Не важно, знала или нет. Сейчас ты моя наложница и должна мне подчиняться. За это я забочусь о тебе и твоей безопасности.
— Заботишься?! Заботишься?! Засунь свою заботу себе в задницу. От такой заботы кони дохнуть и все остальные звери. Уверен и ваши зверюги, на которых вы разъезжаете тоже. Запомни, хорошенько запомни, я никогда ничьей наложницей не была и не буду и тем более твоей.
— Это зверюги как ты говоришь, называются маскоханы. Ну а насчет твоего статуса, мы позже разберемся. Сейчас же расскажи, что тебя опять не устраивает. К чему эта демонстрация себя и своих умений перед моими людьми?
После слов этого непробиваемого упрямца завязшего в своих традициях, я не видела смысла продолжать наш разговор, окончательно решив для себя, что не стоит задерживаться в этих землях. Разве что с Дархой надо будет что-то решать. Для нее такой образ жизни привычен и что хуже всего, он ее устраивает. Кроме того тут ее сын, за которым она очень тоскует. Мальчику также необходим рядом родной человек. Надкари же готов позаботиться, как умеет, о вдове. Ладно, с этим моментом буду разбираться, когда придет время. Сейчас же разговор идет о другом. Безопасник хотел узнать, что именно меня не устраивает? Хорошо.
— В нашем мире есть поговорка: движение — это жизнь. Я не могу больше сутками напролет неподвижно лежать. Днем в паланкине, ночью в шатре. Мне необходимо двигаться. Иначе у меня все начинает болеть. Именно поэтому я искала встречи с тобой, и именно поэтому пошла сегодня размяться.
Вздохнув, Виджей несколько раз протер усталое лицо реками, прогоняя сонливость
— Я тебя услышал. А сейчас возвращайся в шатер и ложись спать. Завтра постараюсь решить твою проблему.
Развернувшись, Надкари собрался уходить, но мои слова его остановили.
— Не хочу.
— Что опять не так? — сейчас мужчина не злился, даже несмотря на проскользнувшую в его голосе нотку раздражения.
— Я спать не хочу. За эти три дня я выспалась на неделю вперед. Мне надо хорошенько устать. Только после этого у меня появится шанс заснуть. Моему организму необходимы привычные нагрузки. Или он сам найдет лазейку, через которую выплеснет всю скопившуюся энергию наружи. И поверь мне на слово — это не самое лучшее зрелище.
Безопасник некоторое время задумчиво смотрел на меня, но вот его взгляд переместился на воинов приставленных ко мне.
— Аджит, остаешься за главного. Отвечаешь за госпожу своей жизнью и жизнью своих близких. Ману, возвращайся в лагерь, — и уже повернувшись ко мне, тихо произнес. — Помни, у парня помимо матери и отца, есть два брата и маленькая сестра.
Это что было? Сжав от злости кулаки и зубы, я прожигала взбешенным взглядом спину удаляющегося мужчины. Это он что, таким образом решил удержать меня от побега? Неужели за эти несколько дней, что мы знакомы настолько хорошо меня изучил, чтобы понять, что я никогда не обменяю свою свободу на чужую жизнь? Тем более, если это ни в чем не повинные люди. Сволочь!
За тренировку я взялась с удвоенным усилием, закончив ее когда начало светать. Легче мне не стало. Не смотря на то что от усталости у меня болели все мышцы, я по-прежнему была в бешенстве.
Глава 12
Этот день для меня прошел незаметно, так как я всю дорогу проспала. Вот что значит хорошая физическая нагрузка. Вечер же встретил меня неприятной болью во всем теле. Мои мышцы дружно рассказывали все что думают о своей хозяйке, по поводу двухнедельного отдыха, и последующей за этим бешеной нагрузки, которую я выдала за один раз. И знала же, что так будет, но все равно продолжала радостно истязать себя. Возможно, я скрытая мазохиста, просто раньше об этот не догадывалась.
Скривившись от болезненных ощущений в теле, я медленно опустилась на разложенные на полу подушки у невысокого столика. В этот момент в шатер зашел Ману, неся на подносе нашу еду. Дарха сразу же принялась расставлять пиалы на столе. Ужиная, я окидывала внимательным взглядом молодую женщину. В последние дни она стала какой-то задумчивой и молчаливой. Чем дальше мы удалялись от Бакула, тем печальнее становился ее взгляд. Мало того, расставив тарелки, она так и не притронулась ни к одному блюду.
— Дарха, что-то не так? Тебе не нравится то, чем нас кормят?
Посмотрев на меня полным тоски взглядом, вдова печально улыбнувшись, отрицательно покачала головой.
— Нет, Ника, все очень вкусно.
— У тебя что-то болит?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Все хорошо, госпожа.
Нахмурившись, я оценивающе посмотрела на женщину, раздумывая, что могло стать причиной ее плохого настроения. В то, что вдову, спустя несколько недель, догнала тоска по погибшему мужу, не верилось. Даже не так. Она по нему скорбела и раньше, но все же переносила утрату более-менее стойко. Возможно, Дарха скучает по сыну? Это уже больше походило на правду. Но у меня была еще одна версия ее тоскливого настроения. Возможно, молодой женщине просто скучно. Заняться-то нам нечем. А тут я еще и проспала весь день. Так она хотя бы со мной могла поговорить, выпустив наружу часть эмоций, сегодня же девушка даже этого была лишена.
По-хорошему, ее надо чем-то занять. Но чем? Ничего кроме варианта предложить Дархе присоединиться к моим тренировкам, я не видела. Это и на пользу ее здоровью пойдет, и мышцы укрепить, что пригодится, если (точнее, когда), мы все же сбежим, и главное, отвлечет ее от грустных мыслей.
