— Я не умею, — пожала я плечами, — у меня нет организаторских способностей.
— Зато они есть у меня, — с пылом прервала меня Малиса. — Ах, Вита! Ты себе представить не можешь, на что способна эта гостиница!
«И не хочу даже представлять», — проворчала я про себя, шагая по выложенному полуразумной плиткой тротуару и краем уха слушая разнообразные мелодии, доносившиеся от земли.
— Если хочешь, давай вернемся туда вдвоем, — устав от постоянной трескотни, предложила я новой родственнице. — У тебя будет практический полный карт-бланш. Да и помощница тебе найдется.
Голубые глаза загорелись предвкушением.
— Вита, детка, ты уверена? — чуть посмеиваясь, уточнила шедшая рядом со мной бабушка.
— Почему нет. Противовес Агнессе точно не помешает.
— Вот возьму и соглашусь, — Малиса разве что руки не потирала в предвкушении. — Поверь, Вита, я сумею развеять твою скуку!
Я поперхнулась воздухом. Мою? Скуку? Наивная девушка. Кто ей сказал, что я там скучаю?!
Ближайшее местное кафе, называемое здесь рангорном, гостеприимно распахнуло перед нами двери. В нем сильно пахло неизвестными благовониями и маслянистыми духами. Народу за столиками сидело не так много.
Бабушка с Ортарой выбрали столик поближе к окну, на пятерых, и уткнулись в поданные невысоким мохнатым официантом меню. Я есть не хотела, сидела и смотрела на пешеходов всех мастей, деловито сновавших по тротуару снаружи.
Высокие и низкие, худые и толстые, с крыльями, рогами, хвостами, копытами, они все были заняты своими делами и не обращали ни малейшего внимания на посетительницу кафе, разглядывавшую их через слюдяное стекло. Каждый из них, несомненно, жил полной жизнью и вряд ли зависел от мнения окружающих, слишком уж решительными и сосредоточенными выглядели эти самые пешеходы.
— Вита, — напомнила о себе действительность голосом Ортары, — мы все сделали заказ. Что будешь ты?
— Что-нибудь, — пожала я плечами, отрываясь от окна. — Я не знакома с местной кухней, так что все равно.
— Смотри, — подначила меня Малиса, — бабушки сделают заказ, и ты сама себя потом не узнаешь.
— Рога отрастут? — равнодушно уточнила я.
— Нет, на столе танцевать станешь. Срамные танцы.
— Это вряд ли. Но если так случится, надеюсь, ты ко мне присоединишься, — вернула я шпильку.
Арнольд расхохотался, Малиса ухмыльнулась, Ортара с бабушкой снисходительно улыбнулись. Угу, дети шалят. Всего лишь.
Все тот же заросший шерстью официант, с выглядывавшими через густые волосы на голове небольшими изогнутыми рожками, принес широкий алюминиевый поднос, уставленный тарелками, чашками и бокалами. Пока мои родственники разбирали свои заказы, я с интересом рассматривала тягучую жидкость янтарного цвета в предназначенной мне высокой фарфоровой чашке с изображением зубастых и языкатых цветов — представителей местной фауны.
— Что это? — не рискуя пробовать, спросила я.
— Итинок, родная, — пояснила бабушка. — Что-то вроде тонизирующего напитка на Земле.
— Тоник? А почему такой густой?
— Его надо есть ложкой, понемногу. Он быстро воздействует на нервную систему.
Воздействует? На нервную систему? Я с сомнением посмотрела в чашку, но все же ковырнула напиток небольшой серебряной ложечкой и положила на язык. Бабушка постоянно твердит, что мне нужно расслабиться. Что ж, будем расслабляться. Не одна же я здесь. Надеюсь, родные, случись что, придут на помощь. В крайнем случае, опьянею и стану петь песни на потеху публике.
Глава 39
— Не знаю, как тебя зовут,
Где ты живешь, не ведаю.
— Живу везде — и там и тут,
За угольщиком следую!
— Вот эти нивы и леса
И все, чего попросишь ты,
Я дам тебе, моя краса,
Коль угольщика бросишь ты!
Одену в шелк тебя, мой друг.
Зачем отрепья носишь ты?
Я дам тебе коней и слуг,
Коль угольщика бросишь ты!
— Хоть горы золота мне дай
И жемчуга отборного,
Но не уйду я — так и знай! —
От угольщика черного.
Роберт Бернс. «Подруга угольщика»
Итинок оказался кисло-сладким на вкус, как переспелая вишня или начавшая бродить черешня. В принципе, с таким вкусом можно было бы легко примириться. Но вот густота… Кусочек, положенный в рот, я жевала около минуты.
— Как ощущения? — ухмыльнулся пакостник Арнольд, едва незнакомый «напиток» отправился в путешествие по пищеводу.
— Пока никак, — пожала я плечами. — Или он должен мгновенно подействовать?
— Не всегда, милая, — откликнулась бабушка, внимательно наблюдая за мной. — Может быть любая индивидуальная реакция.
Я кивнула, откинулась на деревянную спинку стула, прикрыла глаза и неожиданно для себя затянула:
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги Да степной бурьян.
— Вита, — в голосе бабушки слышалась настороженность, — ты в порядке?
— Не знаю, — честно ответила я. — Надоело. Все надоело. Я устала.
Знать не можешь
Доли своей:
Может, крылья сложишь Посреди степей.
— Меня все достало, — я зевнула, прикрыв рот рукой и не открывая глаза. — Сама не знаю, чего хочется. Но все это… То, что вокруг… Надоело…
Вьется пыль под сапогами, степями, полями.
А кругом бушует пламя Да пули свистят.
— Жизнеутверждающе, — язвительно отметил Арнольд.
Я ответила. На русском матерном. Сама не думала, что когда-нибудь произнесу подобное.
— Вита, — ахнула изумленно бабушка.
— Не нужно было выделываться тогда передо мной, — я ощущала покой и умиротворение. А еще — сильную сонливость. — Я его не просила закидывать меня сюда.
— Ты ж сама захотела в гостиницу «Снежная Леди», — обиженно проворчал Арнольд.
— Я. Тебя. Просила?
Молчание.
— Вот то-то. Извините, я спать…
Что было дальше, я не помнила — заснула прямо за столом кафе.
Проснулась в выделенной мне постели в бабушкином доме, от бившего в глаза яркого дневного солнца.
— И это моя внучка. Матерится, как дворник, — покачала головой бабушка, сидевшая в кресле у кровати. — Вита, тебе не стыдно?
Я прислушалась к себе: стыда не ощущалось.
— Пока нет. А должно? — я зевнула. — Ба, я правда не просила его меня сюда тащить.
— Знаю, милая, — кивнула бабушка. — Но это не повод материться. Ортара и Малиса впечатлились.
— А они-то как поняли? Тоже русский знают? Откуда?
— Универсальный переводчик, родная. Что-то вроде чипа, как сказали бы на Земле. При желании они поймут и язык папуасов.
— Ба… — я снова зевнула. — Что теперь? С родственниками я познакомилась, по городу погуляла.
— Завтра еще одна встреча за обеденным столом, и можешь возвращаться в гостиницу, — бабушка с притворной обидой покачала головой. — Я думала, тебе будет интересно увидеть дом свой бабушки.
— Там Агнесса, ба, она и без магии натворит дел.
— Гостиница зачарована лично мной. Ничего с ней не станется. Одна недомагичка ее не разрушит.
— А тандем Агнессы и Малисы? — вспомнила я о своем необдуманном обещании. Настроенная оптимистично бабушка только взъерошила легонько мне волосы:
— Отдыхай и ни о чем не переживай.
В принципе, я не особо и переживала, вплоть до завтрашнего дня. И если ради завтрака меня будить не стали и во время обеда, к моему удивлению, не тревожили, то ближе к ужину появилась все та же служанка, и оказалось, что мне нужно переодеваться для встречи гостей.
Вспомнив слова бабушки о том, что это последнее мероприятие, которое я проведу рядом с «любимыми» родственниками, я гораздо охотней переоделась в нежно-лиловое платье с небольшим декольте и открытыми руками, длиной до щиколотки, обула туфли в тон и, снова отказавшись от драгоценностей и макияжа, бодрым шагом вышла в коридор. Что ж, полчаса-час, всего лишь, в кругу незнакомых существ, и можно отправляться домой, в гостиницу.
Народу за столом прибавилось, и это было странно, потому что сам стол не увеличился. «Что они, на головах друг у друга сидят, что ли?», — недовольная появлением новых лиц — группы молодых мужчин, на вид лет тридцати, — я дошла до своего места возле бабушки, уселась, с трудом скрывая раздражение, начала наблюдать, как один из слуг наливает в мою глубокую тарелку рыбный суп.
