— Чертик?! — с изумлением спросила я прямо в пасть над головой.
Монстр вздрогнул, слегка отпрянул и щелкнул зубами. На меня уставились два жутких глаза на стебельках. В них было… узнавание.
— Чертик! — воскликнула я. — Плохой цветочек! А ну стоять-бояться-немедленно-меня-отпустить!
Мама говорила, что в период весеннего гона общается с гигантскими улитками-ампуляриями только строгим тоном. Хороший лайфхак, своевременный.
— Быстро! Отпусти! Свою! Хозяйку! — четко произнесла я. Говорить, говорить, не теряя контакт глазами.
Чертик, кажется, опомнился, прижал «уши» (или что там у него выросло по бокам головы) и аккуратно размотал плети-ветви.
— Хороший цветочек, — ровным голосом проговорила я, постепенно приходя в себя. — Что с тобой приключилось, Чертяка? Почему ты на меня напал? И почему ты такой… большой, черт возьми?!
Виновато ворча, Чертогон постарался скрючиться и стать как можно более… маленьким и незаметным. Я протянула руку, чтобы с опаской погладить его по махровой «головушке», и в этот момент берег под моими ногами пришел в движение. Я поехала спиной вниз по образовавшемуся склону, с трудом сохраняя равновесие.
— Черт!
Чертогон послушно выбросил из ствола руку-плеть, я почти за нее уцепилась…
— Маша!
Все последующее произошло так быстро, что я пришла в себя только через несколько секунд. Почему-то вместо «лапки» Чертика я держала руку Жуковского. Почему-то я не упала, а висела в воздухе так, что наши с Никитой лица были на одном уровне и очень близко. Почему-то на лице Никиты переливались какие-то разноцветные блики. Откуда-то слева донесся жалобный рев. Я начала падать… и Жуковский дернул меня на себя. Мы завалились прямо в рыхлую глину. А в довершении всего сверху спикировал Серж.
Перед падением вампир перевернулся в воздухе и рухнул, задев нас крылом. Пока мы с Никитой возились в мягкой земле, пытаясь разобраться, где чьи конечности, Серж отплевался от глины и признался:
— Пардон, господа, немного не подрассчитал.
— Вы! Оба! Вы спугнули Чертика! — проорала я вместо слов благодарности.
— Так это был твой чертополох? — удивился Кошек.
— Да! Вы его напугали!
— Какая досада, — без тени вины резюмировал Серж. — А я испортил новый пиджак.
Вампир попытался заглянуть себе за спину, обреченно махнул рукой, взмахнул своими перепончатыми крыльями — поднялся сам и за руки вытянул из грязи нас с Жуковским. Никита только открывал и закрывал рот и судорожно втягивал носом воздух. Мы повалились на траву в нескольких метрах от обрыва, где земля была твердой.
— Эх, да тут все перерыто, — Серж взобрался на небольшой камень и огляделся.
— Здесь… вчера… был большой камень, — прохрипел Никита. — Высокий… я запомнил.
— Надо же, — вампир почесал в затылке длинным звериным когтем. При полутрансформации нетопыриные когти всегда шли в довесок к крыльям. — Значит, поиски идут полным ходом. В полную луну, хе-хе. Эй, дизайнер, ты же тут вчера работал. Радугу, часом, не видал?
Жуковский кивнул и выплюнул кусочек глины:
— Дождик… был… грибной. И радуга… над прудом.
— Ясно, — задумчиво проговорил Серж. — И именно тут, я полагаю, они искали ее конец.
— Конец чего?
— Радуги, конечно. Слышал о лепреконских кладах?
Жуковский выругался, замысловато и крайне неприлично. Мы с вампиром понимающе обменялись взглядами. Кошек кивнул в сторону Никиты, но я покачала головой. Обнулить мы его всегда успеем.
— Чертополох? — пробормотал Жуковский. — Та напавшая на тебя тварь была… твоим сорняком в горшке?
— Уже не в горшке. Сержик, нужно найти Чертика. Он таких дел натворить может! Полнолуние. Ты ведь при силах? Облети сад, только сначала растворись. Не пугай его, — попросила я умоляюще. — Чертика заколдовали. Не знаю, как. Это чары. Но Чертик живой, разумный. Он тоже хочет жить. Он меня узнал… и не тронул бы.
Серж вздохнул и неохотно кивнул. Он поднялся над землей, устроив ветер крыльями. Выше, еще выше, пока не попал в лунные лучи. Там он обернулся вокруг собственной оси… и исчез, стал невидимым.
Я перевела взгляд на Жуковского и подумала, что лучше бы Серж его обнулил. Мне только истерик сейчас не хватает. Игра зашла так далеко, что мне уже было не до расчетливости. Но, к моему удивлению, Жуковский держался. На его лицо даже начала возвращаться осмысленность.
— Вторую рубашку испортила, — пробормотала я. — Такое не отстирать.
— Мать вашу, — тихо сказал Жуковский, — сначала леший, потом монстр, а теперь еще крылья.
— Серж — вампир, — сообщила я.
— Ага, понятно, — Никита хохотнул. — Вампир. А ты, значит…
— Марион. Фея. Садовая. Приятно познакомиться, — представилась я. — Серж хороший. Людей он не пьет… ну, по крайней мере, моих друзей точно ни-ни. Вампиры, как известно, могут оборачиваться нетопырями…
— Я имел в виду твои крылья.
— … и отлично летают. У Сержа небольшие проблемы с ориентацией… то есть, я хотела сказать, с эхолокацией и приземлением… Что? Что ты сказал? Крылья? Ты видел у меня крылья?
— Ну да, — Никита с кряхтением встал и принялся отряхиваться. При этом он больше размазал по себе глину, чем стряхнул ее. — Я схватил тебя за руку, и ты взлетела. Едрит-мадрид, фея. Угораздило же меня…
Жуковский почему-то поперхнулся словами.
— Крылья, — ошеломленно проговорила я. — Они появились и… исчезли?
— Ну да, — парень заглянул мне за спину. — Надо же, у твоего друга пиджак лопнул, а у тебя рубашка цела. Но я не вру. Ты летала и светилась. Крылья сияли… всеми цветами радуги. Это было… завораживающе.
— Потому что крылья фей эфирны, — машинально пояснила я. — Это… энергия… белый магический свет, который преломляется… Очуметь! Неужели у меня они появляются только в случае опасности?
— Маш, я хочу сказать…
Я встрепенулась и нахмурилась, вспомнив кое-что важное:
— Постой, как ты тут оказался? Почему ты не с Никой?
Глава 11
Жуковский поднял обе руки вверх и миролюбиво произнес:
— Все отлично! Мы поговорили… и мы теперь пара!
— Пара? — растерянно повторила я. — Так быстро?
Внутри словно что-то оборвалось.
— Конечно! Твоя идея со свиданием — просто бомба! Ника — замечательный человек… очень сговорчивый. Нам не потребовалось много времени. Я пошел напролом, и мы… Мы пара! Та-дам!
— Отлично, — сказала я, кашлянув. — Ты помнишь наш договор? Переводишь остаток суммы, я даю Пожелание и я уезжаю.
— Подожди, а как же…? Стоп, Маша… Марион… можно я буду называть тебя Марион?
— Нет, — отрезала я.
Развернулась и пошла к дому, при этом прислушиваясь к звукам над головой. Если Серж найдет Чертика, он сможет его укротить… надеюсь. В своей нетопыриной ипостаси Кошек силен… как вампир в нетопыриной ипостаси.
— Маша, подожди! Маша-Ромаша! Наверное, в школе так дразнили! Я угадал?
Я скрипнула зубами, продолжая шагать. Ветви расходились впереди и смыкались прямо за моей спиной.
— Ай! Ой! Ты нарочно? — возмущенно проорал мне вслед отставший Жуковский.
Нарочно. И вообще! Тут любой бы угадал. Маша Ромашкина — Маша-Ромаша. «Хорошо, что не Рюмаша», — резонно заметил папа, когда в классе седьмом или восьмом я пожаловалась ему на дразнилки одноклассников. Папа, как обычно, был в чем-то прав. Его простодушные советы и замечания всегда давали мне очень многое. Вот и увижусь с ним завтра и порыдаю у него на плече. Хотя с какой стати мне рыдать на плече у отца? Тут радоваться нужно! Я свободна от этого ужасного контракта!
— Маша, подожди!
Никита сделал отчаянный рывок и догнал меня, получив пару ударов ветками … ниже поясницы. Он с преувеличенной мукой на лице потер ушибленное место и проговорил:
— Маша, не уезжай, пожалуйста. Это, конечно, победа… но это еще не победа. Мы оба знаем, что Коля Тру здесь… и всякие другие обстоятельства против меня!
— Между тобой и Никой возникла романтическая связь, — закатив глаза к сияющей еще ярче луне, пояснила я. — Ты же сам сказал, что она готова с тобой встречаться. Для Пожелания нужна взаимность — она достигнута. Не останется больше обстоятельств против тебя! Все препятствия будут устранены. Хоть завтра в ЗАГС.
