- Каждый раз, я буду шептать на ухо любовнице, что это случилось только благодаря вашим усердным молитвам, - усмехнулся Дитрих, окидывая взглядом храм без всякого благоговения.
Он резко вышел, а я выдохнула и побрела обратно в ателье. Кареты возле него не было, поэтому я открыла дверь и села шить.
Ко мне прибежали двое жандармов, видимо, отстоявших в карауле. Сначала они сунулись к Дитриху, но оттуда их вежливо спровадили ко мне. Пока один примерял свою форму, я сидела и экстренно пришивала пуговицы на форме его коллеги.
- Я не знаю, что в рапорте писать! – донеслось до меня, пока я перекусывала нитку. Если честно, то мне это было мало интересно.
- Так что случилось? – послышался голос второго, который стоял перед зеркалом.
- Да герцогиня Лаваль случайно раздавила насмерть своего мужа, когда карета резко повернула. Они опаздывали в гости, поэтому карета летела во весь отпор, - донеслось до меня, пока я старательно старалась не слушать.
Хватит с меня мадам Пикок! У меня достаточно денег на хорошую ткань и фурнитуру! А это значит, что я смогу заработать намного быстрее! И честнее!
- Эта та, которая, двоюродная сестра короля? – спросил с явным интересом второй жандарм, втягивая живот перед зеркалом.
- Она самая, - отмахнулся первый. – Так вот в чем беда. Дохлый герцог прильнул к окну, и с ним еще здоровались. Обнаружилось все это уже в гостях. А до этого герцогиня находила, что он очень приятный собеседник, наконец-то научившийся слушать! Я вот не знаю, как бы поделикатней это все описать… Нам ясно дали понять, что дело не хотят предавать огласке.
- Пиши так! Герцог Лаваль погиб в каретно-транспортном происшествии. Во всем виноват кучер. Он гнал слишком быстро, что у герцога остановилось сердце. Делов-то! – отмахнулся его друг. Они расплатились, но я твердо решила, что с Мадам Пикок пора заканчивать.
- Прощай, мадам Пикок! – улыбнулась я, как вдруг услышала странный звук, словно что-то искрит. Обернувшись, я увидела швейную машинку, в которой гармошкой собрались штаны. Машинка искрила, а я бросилась к ней, вытаскивая штаны и обрывая натянутую нитку.
- Придется нести в ремонт, - вздохнула я и поковыляла в сторону магической мастерской. Мастерская находилась в трех кварталах.
- Здравствуйте мистер Волленвуд! – улыбнулась я, видя старичка – чародея, который тут же нацепил огромные очки. – Вот! Сломалась!
Я сложила на груди руки, словно воробушек, лишь изредка приподнимаясь на цыпочках, чтобы робко посмотреть, что он там колдует. Вокруг было полным – полно вещей, которые приносили на починку.
- Сейчас посмотрим! – вздохнул старый маг, отряхивая искры заклинания с рук. – Да, жаль… Хорошая была фирма… Лингер… Жаль, конечно, что мануфактуры Лингера теперь прибрал к рукам сам король.
- Что? – опешила я, глядя на свою машинку. Я как стояла, так и осела мимо стула. Как это так? Но ведь…
- Ну да… А ты что? Не знала? Сразу, как вся семья Лингеров сгорела, король выпустил указ и объявил все мануфактуры Лингера государственными. То бишь, присвоил, - бормотал старик, разбирая машинку. – А ведь все из-за статьи…
Он понизил голос до шепота.
- Дочка Лингера должна была замуж выходить. Там уже и свадьба готова, и жениха ждут, - шепотом продолжал старик, глядя на меня сквозь огромные очки – лупы. – А утром статья вышла в газете, мол, Лингер не доплатил налоги в казну. На первой странице!
Я ничего не знала про статью, поэтому слушала, открыв рот. Дверь открылась, а в мастерскую вошел приличного вида джентльмен. Он шел, слегка подпрыгивая. Причем, в этот момент лицо его бледнело, а глаза едва ли не выкатывались из орбит.
- Пояс мужская сила, да? – спросил со вздохом мистер Волленвуд. – Снять не можете и заклинило?
- А откуда вы знаете? – стыдливым шепотом произнес джентльмен, дернувшись на месте.
- Снимай штаны, иди сюда! – закатал рукава старик. – Да не стесняйся! Чего встал! Сейчас посмотрим…
Стыдливый джентельмен стоял ко мне спиной, а его приспущенные штаны и панталоны свидетельствовали о том, что мужская сила просто так не дается.
- Показывай своего джентмуна! – послышалась стариковская насмешка. – О, какой важный у нас джентмун! И за что вы его так наказали?
- Вы бы не могли не при даме, - покраснел джентельмен, крепко зажмуриваясь и страдая, как страдают все воспитанные люди. Молча, с грустными глазами и бисеринками пота на виске.
19.1
- У вас дети есть? – спросил мистер Волленвуд, глядя на страдающего клиента.
- Есть, - простонал джентльмен, глядя вниз. – Трое…
- Это хорошо! Просто я думаю, как снимать, аккуратно или не аккуратно? – почесал седой висок чародей. - Вам джентмун весь нужен?
Пока они возились я задумалась. Неужели к этому приложил руку сам король, чтобы присвоить наши мануфактуры? И что это за статья? Кто ее написал? Зачем? Мой отец всегда хорошо обращался с рабочими.
- Ааааа!- задергался бедолгала, а что-то пшикнуло, клацнуло, и страдалец просто стек в кресло.
Мистер Волленвуд подошел к груде каких-то странных поясов с железными огурцами и бросил такую же точно штуку в эту груду.
- С вас три риаля, - усмехнулся он, вытирая тряпкой руки.
Джентльмен дрожащей рукой вытащил деньги, положил их на прилавок и походкой беременной утки – кавалериста удалился из лавки.
- И все! Сработали чисто! – послышался шепот мистера Волленвуда. - Жених, видать, статью раньше прочитал, и на свадьбу не явился. А тем было не до газетенки с ее желчной статьей.
Я сидела, как оглушенная, вдыхая магическую пыль и сжимая в руках платье.
- Свадебные хлопоты и все такое… - бормотал старик, крутя колесо и морщась. Стоило ему крутануть его, как из машинки летели искры. – Починке не подлежит… Увы!
- А сколько сейчас стоит новая? – спросила я, закусив губу.
- Триста риалей. У нас как раз есть несколько, - зевнул маг. – Еще те, самые первые, лингеровские. То, что король выпускает – срам один!
«Триста…», - прошептала я одними губами. – «Триста риалей…».
У меня было только двести пятьдесят! Я встала, подошла к потертой машинке и погладила ее.
- Что ж ты меня так подвела? – вздохнула я, понимая, что завтра должна раздобыть эти деньги! Иначе работа встанет.
Я чувствовала, как ноет что-то под ребром от быстрого шага, когда я миновала Вайнстрит и свернула в Тупиковый Переулок. Распахнув дверь, взбежав по деревянной лестнице, я схватила бумагу и перо.
- Название. Вот это поворот! Ну-с, приступим! В этот день герцог был приветлив, как никогда, прильнув к окну своей роскошной кареты. Может, потому что в этот день светило солнышко. А может, потому что он уже был дохлым, - начала я, выливая весь яд на родственницу короля. – В этой семье супружеский долг исполнялся редко. И всегда сопровождался приходом нотариуса, чтобы засвидетельствовать завещание. Но в этот день ничто не предвещало ни беды, ни любви…
Закончив со статьей, я достала конверт, сбрызнула его духами, осторожно запечатала, чтобы не пропитаться запахом. Спрятав конверт, я щедро облилась дешевыми духами и спустилась вниз. Время было позднее, клиентов не было, я дошила то, что могла дошить вручную и поковыляла домой.
- Ничего, сейчас заработаем, - кусала я губы. Стоило мне подойти к дому, как я увидела дворецкого с тряпкой на стремянке. Он целовал стекло и надпись ателье.
Проезжающие мимо экипажи сбавляли ход и оттуда высовывались любопытные прически и цилиндры.
- О, это ж надо так любить свой дом! Я хочу такого дворецкого! – слышались голоса.
Стоило мне подойти поближе, как я услышала: «Двести тридцать шесть… двести тридцать семь…. ». Волшебная помада, кажется на тысячу поцелуев, снималась только так, а не иначе.
Я прошла в дом, видя, как Сара вешает обратно шторы и улыбается мне. Через минуту я была в кабинете у Дитриха, осторожно подкладывая письмо.
Время шло, а Дитриха все не было. Это уже начинало бесить.
