Мерно двигались назад бетонные стены. Шуршала под ногами крошка. Пахло крысами, ржавым железом и… Самсоном…
Длинное лицо Ландгрувера вытянулось еще больше.
Таких необычных ощущений он еще не испытывал. Полное слияние он проводил всего однажды и то под пристальным вниманием отца.
Сливался он с мужчиной и особого дискомфорта от этого не испытал. А теперь.
Теперь все было иначе.
Он вдруг ощутил жгучую приязнь к крепкой спине с тяжелым рюкзаком, размерено двигающей лопатками чуть впереди. Спине Самсона.
— Так бы и обнял его и расцеловал… А даже, и не просто расцеловал, бы…
— Тфу, ты — ерунда, какая!!! — Ландгрувер скривился, и едва не потерял Веру. Картинка стала расплываться снова в цветные пятна, движущиеся по замысловатым траекториям.
— Н-н-не-ет… — Протянул Ландгрувер тоскливо.
— Не хочу я любить Самсона. Нет, я его конечно люблю. Как друга как брата… Но… Черт! — Картинка пропала. Взорвалась слепящим сполохом и пропала. Ландгрувер открыл глаза, оторопело озираясь по сторонам.
— Как же так? Все же получилось уже. Получилось же. — По всему выходило, что придется ему вместе с Верой Самсона любить.
Только по этой ниточке ее разыскать и можно.
Любая другая у каждого прочего имеется.
— Ну, вот начну я сейчас Веру по жажде искать. — Забубнил себе под нос Ландгрувер.
— А кто в Городе напиться хочет? Да половина не меньше! И по голоду и по другим делам. А Самсона только Вера любит. Ну, я его люблю. Ну, может еще кто то. Но сильнее всего Вера. Правда — же? Вот и получается, что для того, чтобы на Веру настроиться мне нужно как Вера Самсона любить.
Ландгрувер покачал бритой головой. Поджал губы, погрозил кулаком в темноту.
— Ну, Самсон! Я тебе это еще припомню. Сам, тебя потом с какой ни будь девчонкой солью, что бы ты понял, что такое девчонкой быть, когда этого не хочешь.
Он сплюнул трижды через левое плечо. Пихнул суеверно правой ногой перед собой камни и снова попытался настроиться на Веру.
— Самсончик, милый… — Шептали его губы. — Я так тебя люблю… Просто жить без тебя не могу… Ну, где же ты милый мой? Поцелуй же меня… Ну пожалуйста… — Темный провал перед сомкнутыми веками засветился оранжевым.
В ноздри снова ударил знакомый чистый горьковатый запах Самсона, сладко-противный запах крыс, сухой прелый — бетона.
Длинные густые тени сложились в спину с большим и по всему тяжелым рюкзаком. В заросший затылок с надвинутой едва не на уши каской, на которой блестел стеклянными боками пузырь со Светляками.
— Вот он и Самсон. — Ландгрувер вздохнул легко. Едва-едва пропуская в легкие воздух.
— Вера… — Позвал он тихо. — Вера, через три прохода будет шахта. В ней подъемник. Он еще работает. Но будь осторожна. На нем можно подняться десятка на два уровней. Не выше…
# # #
— Ага, ага… — Я остановился, и, задрав голову вверх, вкусно и раскатисто чихнул.
— Будь здоров, Самсончик! — Обрадовалась Вера сзади.
— Иди сюда… — Позвал я ее.
— Иду, бегу, мчусь… — Отозвалась Вера и в секунду уже стояла рядом.
— Что это, Самсон? — Ткнула она пальчиком в круглую комнату, уходящую своими стенками куда-то в самую высь. Я задрал голову вверх, высвечивая лучом вертикальные стены.
— Нет. Дальше чем на двадцать метров Светляки уже не били. Не видно, что там выше. Ну, ладно.
— Эта шахта, Вера? Про нее тебе Ландгрувер картинки показывал?
— Про нее — про нее. — Радостно закивала головой Вера.
— Только он сказал, что больше чем на двадцать уровней по ней подниматься опасно. — Я подошел к стене и с размаху ударил в нее молотком-киркой. Из-под жала брызнули в сторону колкие чешуйки хорошего крепкого монолитного бетона.
— Ого!
— Я же тебе говорила! — Захлопала в ладони Вера. — Ландгрувер умный! Ландгрувер хороший! Он не обманул!
— А я? — Насупился я. — Я хороший?
— И ты хороший и ты умный. Ты мой, Самсончик! Ты понял? Ты мой, а Ландгрувер свой собственный. И чего ты надулся? А? — Вера снова забежала вперед и посмотрела в мою хмурую физиономию.
— Ой! — Прыснула она в сжатый кулачок.
— Чего — ой? — Нахмурил я брови еще сильнее.
— Да ты так еще и лопнешь!
— Чего-чего?
— Лопнешь-лопнешь. Надулся то! Обиделся то! Ты думаешь, что я Ландгрувера люблю? Какой ты смешной Самсон. — Она подошла ко мне совсем близко и чмокнула влажно в пыльную щеку.
— Вот тебе, чтобы не мучился — Она легонько толкнула меня бедром.
— Самсон, а Самсон…
— Чего? — Отвернулся я в сторону. Все равно свербило под ложечкой.
— Ландгрувер ей картинки показывает. В голове у нее сидит, они там о чем- то о своем болтают, а я совсем и не в курсе. Ну, вот о чем можно с девчонкой разговаривать кроме как об этом? Об этом самом? Ну, в любви там ей признаваться, и все такое?
— А скажи, что ты меня любишь, а? — Вера молитвенно сложила ладошки перед собой. Склонила смешно голову на бок.
— Ну, пожалуйста, ну, скажи… — Я посмотрел на ее милое, перепачканное в пыли лицо, и стало понемногу меня отпускать.
— Обиделся я на Ландгрувера. Сильно обиделся. Украл он у меня Веру. На целых пять минут украл. А что эти пять минут, когда жизнь на секунды считаешь?
— Годы, вот и получается, что год я как с ней не был.
— Люблю… — Шевельнулись губы непроизвольно.
— А я не слышу. — Заулыбалась Вера. — Пылью ушки мои забились. Совсем забились. — Она затрясла головой. Словно действительно выбивала из ушей пыль.
— Люблю…
— Вот… — Вздохнула Вера кротко. — Теперь и умирать не страшно. Совсем не страшно. — Она улыбалась чисто, светло, радостно.
Я передернул плечами, подкидывая рюкзак, прикладывая его удобнее. Так, чтобы не давили лямки на больную коросту.
— Погоди, еще умирать, обойдется, может.
— Может быть… — Эхом отозвалась Вера.
— Постой здесь немного. — Озабоченно проговорил я. — Посмотрю, что и как.
— Если это и в правду шахта, то подъемник еще надо найти. К каждому подъемнику Ключ полагается. Найдется так и прокатимся. А не найдется, то вернемся к последнему маршу и по нему пойдем. Он крепкий я видел. Хорошо?
— Хорошо… — Тряхнула волосами Вера. — Хорошо, Самсон. Мне с тобой всегда хорошо
— Хочешь — на подъемнике поедем. Хочешь — пешком пойдем.
Теперь я тряхнул головой. Нужно было осмотреться.
— Это девчонки всегда очертя голову в пекло лезут. А нам мужчинам не пристало.
— Торопиться, конечно, надо, но с умом. С умом то оно всегда вернее получается.
Я двинулся вдоль монолита стены привычно касаясь его пальцами. Мелкая пыль тонкой штукатурки обсыпалась под пальцами, оголяя свинцового цвета старый бетон.
Через десяток метров пальцы наткнулись, на что-то упругое, липкое, стрелой уходящее вверх.
— Кабель. Надо же. Целый. Ни крысы его не объели. Ни время не тронуло.
Покачал я головой не доверчиво. Вроде и не должно так быть.
— Чем уровни выше — тем старее. Так всегда было. Почему Изгоям легко до сотого уровня добираться?
— А потому, что по ним легко можно пройти даже без снаряжения. Ступени крепкие, арматура целая. Только ноги переставляй — не ленись.
— А здесь, будто следил за этой шахтой кто то. Специально кабеля тяжелой нефтью обмазывал. От крыс берег.
В стороне от кабеля вдавленная в стену расположилась уютно небольшая алюминиевая коробка. Я недоверчиво тронул ее молотком, ожидая, чего угодно.
Не укладывалось у меня в голове — хоть тресни, что здесь все целое.
Качнулась дверка. Легко отошла в сторону. Я подошел ближе и, едва не залез в ящик носом. Светляки переползли на переднюю стенку почти все, словно им тоже было любопытно посмотреть, что там внутри.
Огромная ручка Ключа, обмотанная промасленной веревкой, призывно торчала вверх. Два толстых медных бруска контактора блестели, словно каждую неделю их вычищали от окислов.
— Не верю… — полыхнуло под черепом.
— Не может все так просто быть. Не может! — Пальцы недоверчиво потянулись к медным брусочкам.
